Миссия: соблазнить ректора (СИ) - Летова Ефимия - Страница 12

— Употребить корнепалт в пищу! Убож-ж-жество! — теперь верлада хваталась за голову. — Тупая твоя голова на что-то годится, кроме как ресницами хлопать и лясы точить?! Зачем ты засунула его в рот, дура? Давно во рту ничего не бывало?! Полощи и плюй!

Наконец экзекуция закончилась, жжение, к счастью, прошло, но общее самочувствие оставляло желать лучшего. Мы с верладой находились в пустой лаборатории при той самой аудитории, где я рассчитывала постигать спагиромагию сегодня утром — а вместо этого перемазалась в земле, высушивая грязные коренья, поцапалась с озабоченными однокурсниками, принимающими меня за легкодоступную девицу, а потом проглотила кусок несъедобной, возможно, даже ядовитой дряни, и это даже не в первый день — в первые полдня!

— Вот что, убогая, — решительно провозгласила преподавательница, тоже довольно красная и взмокшая, — сегодня ты до обеда останешься тут, и только попробуй куда-нибудь деться и что-нибудь натворить, ясно?! Знаю я таких бедовых… Да и не стоило тебе так шутить с этими болезными. Мало ли.

Я угрюмо кивнула, стараясь незаметно пощупать рот изнутри на предмет язв, ожогов и волдырей.

— Но не просто так, естественно! — верлада воинственно засверкала глазами. — У меня никто не бездельничает. Будешь… да, будешь мыть лабораторную посуду. Я проверю, имей в виду. Всё, что стоит в этом стеллаже и вон в том, всё, до единой скляночки — перемыть и поставить вон в тот стеллаж. Разобьёшь — руки оторву.

— Мрак! — мявкнула я, но верлада Алазия уже удалялась, оставив меня одну в лаборатории в компании множества разноцветных пробирок, реторт, колб, тиглей и стеклянных трубочек, по большей части неизвестного мне назначения, пенящегося густого средства для мытья неприятного желто-коричневого цвета, навевавшего не самые аппетитные ассоциации, и вороха тряпок и мятых старых бумаг для вытирания чистой посуды и наведения блеска.

Я постояла, озираясь, но ничего интересного не обнаружила. Например, загадочных ампул с золотистым содержимым, благодаря которым без особых усилий можно быстро спалить ненавистное учебное заведение…

Интересно, а откуда в моей Высшей школе с её элементарным магическим минимумом взялись такие опасные ампулы, да ещё и практически в открытом доступе?

Я не додумала эту мысль. Одна из скользких стеклянных колб выскользнула из рук, и несколько секунд я безуспешно пыталась перехватить её на пути к падению. От вида мелкого стеклянного крошева на полу я чуть не разрыдалась. Попыталась собрать осколки руками — метёлки не обнаружилось — и тут же порезалась. Обессиленно опустилась на какой-то деревянный ящик, замотала палец тряпкой и чтобы уже не думать ни о чём, принялась рассматривать мятые листы.

И неожиданно увлеклась.

Это оказалась академическая газета, судя по всему, не новая, но не рукописная, а полноценно отпечатанная в типографии. Называлась она причудливо — «Алюдель», и представляла собой сборную солянку из текущих новостей («Спортивное состязание между вторыми курсами алхимагов и спагиромагов назначено на сто семнадцатое юнея…»), полезной информации (я зачиталась классификацией алхимагических тиглей) и студенческого творчества (чего только стоила высокопарная «Ода хронометру»!). На мгновение мне стало безумно жаль, что я прикоснусь к волшебному знанию, которое могла бы получить в этих стенах, лишь мельком, что очень скоро двери в этот загадочный мир закроются для меня навсегда.

На глаза набежали слёзы. Я сердито стряхнула их предплечьем — кисти всё ещё жгло от недавнего интенсивного применения магии, к которому я не привыкла, а ещё от ядрёного моющего средства.

Нечего жалеть себя…

Мокрое платье раздражало. Надо бы его просушить… а для этого желательно снять. Однако перспектива находиться в одном нижнем белье, пусть даже очень дорогом и красивом — в этом вопросе Эстей не поскупился, а ещё в кружевных ажурных чулках (ЗАЗЯЗ чулки не выдавал, а Эстей обычные мне не приобрёл) даже в совершенно пустой аудитории не радовала. К тому же соблазнять мне нужно не верладу Алазию или какого-нибудь случайного уборщика, а ректора, которого здесь нет. На моё счастье на гвоздике за одним из стеллажей обнаружился белый лабораторный фартук, застиранный и в пятнах. Вероятно, предполагалось, что его будут надевать поверх платья. Он прикрыл грудь и немного бёдра спереди, но это же это чистая формальность, я надеялась быстро справиться с мокрой тканью…

— Ты уверен? — внезапно раздался довольно отчётливый — и, к сожалению, знакомый мужской голос.

— Можешь посмотреть сам. Я проверил на два раза. Углекислого кальция не хватает, примерно три с половиной унции. Ты же знаешь, у меня неплохой глазомер…

— У тебя непревзойдённый глазомер, Керт. Твои родаки случайно не на рынке работали?

— Мелькала та же мысль, если бы не их феррский титул.

Раздался приглушённый смех — резко оборвавшийся.

— Мне это не нравится, Миар, — очень серьёзно отозвался второй мужчина. — Очень не нравится.

— Ещё бы. Уксусная кислота, спирт, теперь углекислый кальций…

— Спирт студенты крали всегда!

— Тебе бы всё шутки шутить. А между тем, зачем?

— Уксус можно потушить кальцием.

— Ты это мне рассказываешь?! Зачем?! Рисковать обучением… чтобы что?

— Ну, он забавно шипит и пенится, — мужчина засмеялся. — Мне это действительно не нравится, но ты уж слишком нагнетаешь.

Я вытянула шею, прислушиваясь к приглушённым мужским голосам. Неуместное любопытство легко оправдывалось мной тем, что я должна была больше узнать о Миаре Лестарисе. Может быть, с другом он настоящий…

К сожалению, в этот момент край платья, которое я продолжала сжимать в руках, задел одну из стоящих в ожидании своей очереди на мытьё алхимагических склянок. Та грохнулась на пол, я выронила платье, пытаясь перехватить в полёте ещё одну пробирку, а в довершение всех бед пролила на платье моющее средство. Полуприкрытая дверь, отделявшая аудиторию от лаборатории, моментально распахнулась, и на пороге я увидела ректора в компании довольно симпатичного черноглазого брюнета средних лет, уставившегося на меня с искренним недоумением и любопытством.

— Эт-то ещё что?!

Ректор приподнял бровь, глядя на меня сверху вниз, а я готова была хоть сквозь каменный пол просочиться куда-нибудь в подвал. Вид открывался, надо полагать, прекрасный, и пытаться прикрыться было бы попросту смешно. Главное, не поворачиваться к ним спиной… Взгляды двоих мужчин как по команде сперва буквально упали в непомерно откровенное декольте, потом — на нижний край фартука, проходящий аккурат по линии кружев белых чулок, а затем с явным усилием перенеслись на моё покрасневшее лицо и далее удерживались в области его силой, возможно, магией.

— Это наша новая студентка, верлад Кертон, — преувеличенно официальным и любезным тоном проговорил Миар, упорно разглядывая моё левое ухо — или стену над ним. — Лада Ари Эрой. Входит, судя по всему, в таинство учебного процесса. Если не ошибаюсь, через полчаса она должна будет порадовать и вас своими знаниями, умениями и любовью… к познанию. Третий алхимагический курс.

— Лада Эрой, — пробормотал представленный мне Кертон, старательно буравя взглядом моё правое ухо, — я искренне надеюсь, что вы свои знания и умения будете демонстрировать Академии несколько в ином… более закрытом виде. Во всяком случае, на лекциях и практических семинарах. На индивидуальные консультации эти ограничения не распространяются. Тут вы вольны приходить в любой одежде и вовсе без оной…

— Вер-рлад Кертон! — рявкнул Миар, очевидно, вспомнив, что он всё-таки ректор и должен следить за порядком. — Что за непотребство… А ну вон отсюда, адептка!

— Тогда потрудитесь объяснить верладе Алазии причину моего отсутствия. Я тут, как вы верно выразились, постигаю науку: мою учебную посуду. Вероятно, именно этот метод в вашей Академии считается наиболее эффективным для обучения студентов? Что же будет написано в моём дипломе? Алхи…мойщица? А я-то рассчитывала на введение в предмет!