Наши уже не придут 6 (СИ) - Ибрагим Нариман Ерболулы "RedDetonator" - Страница 9

Он сделал паузу.

— Герой Советского Союза — это не просто звание, это символ того, на что способен советский человек, если перед ним стоит задача, важная для всей нашей Родины, — продолжил он. — Каждый из награждаемых сегодня своими поступками показал, что честь, долг и преданность Отечеству — это не пустые слова, а реальность, которую мы создаём своими руками, своей борьбой, своей жизнью. Итак…

— Лейтенант Зияр Дауд! — провозгласил Юрий Борисович Левитан, стоящий за микрофоном и читающий текст. — За героическую самоотверженность и находчивость, проявленные при отражении танкового контрудара при деревне Вултуру! В ходе этого героического боя было уничтожено и захвачено 15 танков немецко-фашистских захватчиков, 6 бронетранспортёров, а также уничтожена штурмовая рота противника!

После его слов наступила оглушительная тишина, в которой резко прозвучали шаги Немирова к лейтенанту Зияру.

Аркадий прикрепил «Золотую звезду» на грудь лейтенанту, а затем закрепил рядом «Орден Ленина». Он посмотрел на Зияра вопросительно, а тот очухался:

— Служу Советскому Союзу!!!

Раздались оглушительные аплодисменты.

— Красноармеец Смирнов Сергей Трофимович! — продолжил Левитан. — За спасение своего подразделения…

Награждения следовали одно за другим. Офицеры и красноармейцы получали заслуженные награды, а народные депутаты рукоплескали им.

После того, как наградили всех присутствующих, настал черёд тех, кого больше нет.

— Полковник Иванов Пётр Дмитриевич! — провозгласил Левитан. — За образцовое командование и решительные и самоотверженные действия в окружении, приведшие к развитию контрнаступления Красной Армии! Активные действия его полка привели к отвлечению большого количества сил немецко-фашистских и румынских захватчиков, что облегчило фронту ход стратегического наступления!

«Это один из тех самых „плацдармов“ Василевского», — подумал Аркадий. — «Рискованное действие, давшее щедрые плоды».

На кафедру поднялся отец погибшего офицера. На старорежимной форме с погонами фельдфебеля имеются награды: он полный кавалер «Георгиевского креста», а также имеет «знак отличия беспорочной службы».

На морщинистых щеках его были слёзы, он твёрдой рукой принял от Аркадия коробочки с «Золотой звездой» и «Орденом Ленина».

— От имени Верховного Совета СССР и от меня лично, выражаю вам благодарность, — сказал Немиров, пожав руку Дмитрию Иванову.

— А я ведь с вами всю войну прошёл, ваше высокоблагородие, — произнёс тот. — Меня вы сберегли, а вот Петю моего ваши офицеры сберечь не смогли. Видать, немец нынче сильнее.

— Сильнее, — кивнул Аркадий. — Но наши силы неисчислимы. И победа будет за нами.

Глава четвертая

Производственное наследие

*24 июня 1940 года*

— … а остальные — подождите в гостиной, — приказал Адольф.

Тон его был очень спокоен, но Герман знал его слишком хорошо и легко определял, когда фюрер действительно спокоен, а когда только делает вид.

В присутствии всех рейхсминистров он решил не срываться, поэтому в кабинете остались только люди из ближнего круга и генералы.

— Как это понимать⁈ — выкрикнул Адольф, когда дверь кабинета закрылась. Как это понимать⁈ Объяснитесь!!! Лист, фон Бок, Йодль — отвечайте! Я жду!

Но генералы знали, что тот, кто ответит, навлечёт на себя основной гнев фюрера. Поэтому они молчали.

Наконец, когда молчание слишком затянулось, слово взял Йодль.

— Ситуация ещё далека от критической, — заговорил он. — Последствия этого локального провала уже минимизированы — мы потеряли безвозвратно лишь 131 тысячу солдат Вермахта и СС. Основную тяжесть потерь понесли румынские и болгарские войска, поэтому…

— Мне плевать на этих недолюдей! — перебил его Адольф. — Меня волнует то, что никто ещё не предоставил мне новый план!!!

Геринг с трудом сдержал довольную улыбку. Рейхсканцлер настроен конструктивно — он очень зол, но не в настроении просто срываться. Ему хочется разобраться в ситуации.

— Но у нас есть план, мой фюрер, — возразил генерал Йодль. — «Барбаросса» требует некоторой корректировки, с учётом открывшихся обстоятельств. Скоро коммунисты утратят инициативу и мы должны быть готовы действовать быстро и решительно.

— Больше подробностей, — потребовал Адольф Гитлер. — Что вы придумали?

— Удар по Польше, мой фюрер, — ответил генерал. — И теперь это вопрос безопасности границ рейха.

— Предлагаешь пробить линию Ленина? — поморщившись, спросил рейхсканцлер.

— Она не является неприступной, — заявил Альфред Йодль. — Преодолеть её возможно, но на это потребуется много сил и ресурсов. После того, как линия обороны будет преодолена, мы сможем продвигаться вглубь вражеских территорий.

— Я верно понимаю, что уже существует детально проработанный план прорыва вражеской обороны? — спросил Гитлер.

За годы до начала войны генералитет, хорошо знакомый с конструкцией Линии Ленина, даже не рассматривал варианта её преодоления. Герман хорошо помнил слова Манштейна: «Это будет неоправданно дорого и по материальным, и по людским потерям».

— Ещё нет, мой фюрер, — покачал головой генерал. — Но разработкой такого плана, в инициативном порядке, занимается генерал Гудериан.

— Какие потери вы прогнозируете? — спросил рейхсканцлер.

— Возможные потери ещё предстоит оценить, мой фюрер, — ответил Йодль. — Но если большевики начнут контрнаступление с опорой на Линию Ленина, то…

Он замолк.

Все прекрасно поняли, что произойдёт в таком случае.

— Прорабатывайте план Гудериана, — приказал Гитлер. — Ожидаю подробный отчёт у себя на столе в течение недели. Завтра в полдень соберите здесь Верховное командование Вермахта. Можете идти. Все, кроме Геринга, Гиммлера, Геббельса, Тодта и Заура.

Генералы покинули кабинет, а рейхсканцлер встал из-за стола и прошёл к большому глобусу, стоящему между двумя книжными шкафами.

— Это лишь небольшая неприятность, — произнёс он, прокрутив глобус до Восточной Европы. — Румыны и болгары помешали немецкому оружию взять верх, но ничего, это всего лишь цыгане и славяне — недочеловеки… Герман, что говорят конструкторы?

— Новости неутешительные, мой фюрер, — вздохнул Геринг. — Мы сильно недооценили техническую оснащённость противника. Данные из Испании сильно устарели и больше не соответствуют действительности.

Рейхсканцлер уже знает о том, что 30-миллиметровые автоматические пушки стали вспомогательным оружием, а в роли основного теперь выступает 57-миллиметровое орудие ЗиЛ-4М — об этом все знают. Но чего он ещё не знает…

— Защищённость нового танка Т-14АМ-2 увеличена почти в полтора раза — обстрел захваченных образцов показал почти полную неуязвимость этого танка для наших 5-сантиметровых орудий на дистанции свыше 1000 метров, — продолжил Геринг. — Предлагается отказаться от 5-сантиметрового орудия на Panzerkampfwagen III и оснастить Panzerkampfwagen IV, как более подходящий для этого, длинноствольными 7,5-сантиметровыми орудиями. Мы провели предварительные расчёты — установка на этот танк длинноствольного орудия, которое предполагается переделать из перспективной пушки PaK 40, уже успешно испытанной на САУ Sturmgeschütz III в варианте StuK 40, сильно изменит балансировку танка и ухудшит ряд его характеристик.

Он замолк, ожидая реакции. Но Гитлер молчал, с задумчивым видом щупая глобус.

Завод компании «Daimler-Benz» установил орудия PaK 40 на платформу от танка Panzerkampfwagen III. Рубка на экспериментальных образцах была открытой, лобовое бронирование ограничивалось орудийным щитком от противотанковой пушки, но это оказалось даже в плюс перспективной САУ — отличный обзор частично компенсировал известные недостатки открытой рубки.

Тишина затянулась.

— Насколько критично? — решил взять инициативу Тодт.

— Ничего смертельного, — улыбнулся Геринг. — Плюсы высокой бронебойности орудия с лихвой перевешивают все обнаруженные недостатки. САУ Sturmgeschütz III уже продемонстрировали способность бороться с большевистскими танками — на дистанции до тысячи метров пробивают танк Т-14АМ-2 в лобовую проекцию.