Долгая дорога домой (СИ) - "Nezloi" - Страница 24

Злые глаза гиганта буквально, пригвоздили меня к месту.

— Хочу дать тебе совет.

Несмотря на негромкий голос, угрозу не услышал бы только глухой.

— Уходи из ратников по добру или богом клянусь, я тебе устрою перевод в шахты, годков на десять!

Чувствуя как во мне закипает злость, я поднял голову и посмотрел прямо в бешеные глаза Морозова.

— Я тебе не боюсь. И я останусь.

Произнёс я твёрдым голосом, чувствуя как от страха слабеют ноги, а по спине стекают капли пота.

Гигантская рука сотника, схватила меня за грудки, стянув в комок кольчугу у меня на груди. Я даже почувствовал как она врезалась мне подмышки, а некоторые звенья деформировались под стальными пальцами Морозова.

— Ты уже покойник, щенок!

Прошипел мне в лицо взбешённый великан, и мощным толчком отбросил на десяток шагов, несколько раз перевернувшись через голову, я растянулся на траве не в силах сделать вдоха. Боль в груди была просто адской. Круто развернувшись Морозов ушёл, убить меня прямо сейчас он не рискнул, все таки за необоснованное убийство ратника с него могли строго спросить.

Тяжело поднявшись, потрогал отбитую грудь, к счастью обошлось без трещин. Время до возвращения своего десятка провел за вытаскиванием пучков травы из кольчуги и размышлениями в духе

— Что делать?

Мой помятый вид и болезненная гримаса, удивления ни у кого не вызвали о моих мягко говоря натянутых отношениях с сотником знали все.

Уже на обратном пути, возвращаясь в Андреевку, я понял, что особых вариантов к меня и нет, либо я остаюсь и меня рано или поздно подставит или убьёт Морозов или я следую примеру сбежавших ратников.

Всю дорогу Дима пытался исправить моё подавленное настроение, непрерывно шутя и рассказывая всякие смешные истории. В какой-то момент даже стал в шутку утверждать, что убил коинов больше всех в сотне. После похвалился двумя малыми Зернами тела.

— Если так пойдёт, то я скоро и до витязя до расту!

Это хвастливое заявление, вызвало у меня слабую улыбку. Из рассказов сотников я помнил, что бы дорасти до уровня среднего десятника, нужно порядка двухсот-двухсот двадцати малых Зерен тела и не меньше трёх десятков малых Зерен разума. Витязь же начинался от двух тысяч.

Заметив, что настроение моё улучшилось, перевле разговор на баб и принялся мне нагло врать о своих победах на любовном фронте. При этом прекрасно зная, что мне известно, что все его победы одержаны в борделе.

— Побеждать уже сдавшихся не спортивно, особенно за деньги.

Подколол я друга.

Ни сколько не смутившись, ответил.

— Победа есть победа, а уж как она одержана, не важно.

— А по мне в таких боях главное участие, а не победа.

Охотно подключился к нашему разговору Иван.

В крепости царила суета, как угорелый носились чернорабочие, таская пучки, стрел, камни, какие-то ящики, куда-то небольшими отрядами двигались ратники. Орали десятники, раздавая тумаки непонятливым.

— Браток, а чо за кипишь?

Спросил Дима у знакомого ратника стоящего на охране ворот.

— Ха! Ты с дуба, что ли рухнул⁈ Гоблины в набег собрались.

— Да ты чо!

Очень натурально изобразил удивление Дима, хотя знал о набеге уже несколько дней.

На полпути к казарме нас остановил полузнакомый полусотник из первой сотни и приказал идти за ним. Немного попетляв по узким улочкам вышли к наружней стене.

— Вот эта ваша зона ответственности. В случае тревоги все бросаете и бежите сюда.

Для наглядности полусотник даже поднялся на стену по специальным мосткам и приказал тоже сделать и нам.

— Ну что орлы, поняли что надо делать?

Спросил полусотенный.

— Трофимыч, не пыли! Если что я сам своим бойцам расскажу, что делать.

Проворчал недовольный Вернер.

— Ну дал бы бог.

Проворчал полусотник, отпуская нас с миром.

После помывки в общественной бане, хотя в казарме у нас было что-то отдалённо похожее на душ, что все называли купальней, правда без горячей воды, мы отправились в столовую. Есть не хотелось, особо послетоно, как я опять увидел Морозова, подарившего мне многообещающий взгляд. Через силу заставил себя проглотить свою порцию и взять добавку.

Сегодня ночью я собирался поднять Ловкость. Под мысли о дезертирстве, на которое я пока так и не решился, перевёл Зерно в Ловкость.

— Ловкость: 25.88%(3 малое Зерно Тела).

Утро началось с неприятностей, прямо на плацу Морозов привязался ко мне и стал прилюдно меня оскорблять, провоцируя на дерзость, после чего он со спокойной совестью мог просто прибить меня за оскорбление.

— Ну что Краснов, не передумал переводится в золотари?

Мое лицо окаменело.

— Или тебе лучше сразу в бордель? Там такие смазливые мальчики всегда нужны.

Подавив рвущееся наружу бешенство, поклялся себе, что когда нибудь выпущу ублюдку кишки, чего бы это мне не стоило.

На завтраке был вялым и мрачным, без аппетита ковырясь в тарелке с кашей, почти не слушал Диму, призывающего меня не обращать на Морозова внимания.

Мысли о дезертирстве крепли, но страх, что меня выследят и поймают, был сильнее. Как наказывают дезертиров я уже знал.

«Даже если за мной не будет погони, мне всё равно предстоит пройти тысячи километров по опасным землям. Нет, не дойти мне, слишком уж я слаб».

Я настолько погрузился в свои невесёлые мысли, что не заметил, как гул от сотен голосов, словно туман, висевший над столами, неожидано смолк.

— Ну что малой, как служба?

Несмотря на то что голос говорившего был негромким, я буквально костями почувствовал в нем скрытую мощь, мне даже показалось, что пожелай обладатель голоса крикнуть во всю мощь своих связок, то у окружающих просто полопаются барабанные перепонки.

Через мгновение живая гора обошла стол и остановилась на против меня. Ратники сидевшие рядом поспешно выбирались из за стола освобождая место богатырю.

«Григорий Иванович».

Вспомнил я имя богатыря. Гигант осторожно опустился на освободившуюся лавку, отчего пятидесятимилимитровые доски затрещали, но каким-то чудом выдержали. Устроившись напротив меня богатырь вопросительно на меня посмотрел, видимо ожидая ответ на свой вопрос.

Ответил ему свое фирменной кривой ухмылкой.

— Просто замечательно Григорий Иванович.

Похоже скрыть сарказм в голосе у меня не получилось. Богатрь вопросительно поднял бровь, на что я только отрицательно покачал головой, гигант как-то странно нахмурился, словно что-то вспомнил и уставился мне прямо в лицо.

— Откуда ты Максим?

«Надо же помнит моё имя».

— Из Екатеринбурга вестимо.

Как обычно в стрессовых ситуациях из меня начал лезть, тупой неуместный юмор.

Следующие вопросы меня удивили.

— А родители откуда? Сами из каких будете?

Почесав голову, понял, что последний вопрос о сословии.

— Все мои предки из Екатеринбурга, а сами мы из казаков.

Почему-то мой ответ заставаил напрячься богатыря и буквально впится глазами в моё лицо.

— Расскажи-ка мне Максим о пращурах своих?

Скрыв удивление от странных вопросов, принялся перечислять своих бабушек и дедушек по не многу опускаясь вниз по генеалогическому древу.

Так уж вышло, что моя мать увлекающаяся натура, как то решила нарисовать это самое древо. И пол года не вылезала из местных архивов и даже делала не дешевые запросы в Москву. Как итог сумела докопаться аж до основателя нашего рода казака Фёдора Красного, по прозвищу Наливайко.

Я не особо интересовался далеками предками, но за десятки вечеров проведённых за рассуждениями о наших предках волей-неволей, многое запомнил.

Немного нервно усмехнувшись, прервался и только сейчас заметил, что за огромным столом мы остались вдвоём, да и столовая стремительно пустела. Видимо у богатырей была не самая добрая репутация, хотя возможно многих просто пугала живая гора мышц. Меня кстати пугала или точнее сказать заставляла чувствовать себя не комфортно. Почему-то моя усмешка опять вызвала прилив внимания Григория Ивановича и по не многу меня это начало напрягать. Тем не менее я честно перечислил, кого помнил и закончил своим многократным пра прадедом казаком Федором Красным.