Черкасов. На страже империи. Том 2 (СИ) - Золотарев Егор - Страница 2

Но так далеко дядя Костя не заглядывал. Видимо, его князь серьёзно унизил, причём при свидетелях.

Но мне его нисколько не жаль. Он поплатился за свои ошибки.

Но что с Аркадием в итоге?

Только я подумал, как на мой телефон поступил звонок.

— Да, слушаю, — взял я трубку.

— Володя, привет, — раздался бодрый голос Аркадия. — Говорят, ты меня искал.

— Привет, Аркаша, — ответил я. — Вот только где ты пропадал всё это время? Телефон твой не отвечает…

— Да украли его, а я отправился в Подмосковье, в дом отдыха. Связи там не было, — признался Аркадий. — Внезапное знакомство с роковой красоткой… Сам понимаешь, грех такое пропускать. Вот мы и сорвались…

— Понятно, ладно на связи, — ухмыльнулся я. — Рад, что ты жив и здоров.

— В смысле, жив и здоров… — напрягся Аркадий. — Что-то случилось?

— Потом расскажу, — засмеялся я.

Чуть позже я уже подъехал к дому. Расплатившись с таксистом и отведя Живчика и Миру в питомник, я вернулся в дом.

— Тихон, где отец? — спросил я, когда увидел в прихожей встречающего слугу.

— Его Сиятельство в столовой… Ужинают вместе с Вячеславом Григорьевичем, — ответил Тихон. — Вам сейчас тоже приборы принесу.

Я кивнул и двинулся в сторону комнаты, откуда доносился тихий разговор. Едва увидев меня в дверях, отец воскликнул:

— Ну наконец-то! А мы тут праздник решили устроить! Ждём тебя не дождёмся, — улыбнулся отец.

Я оглядел праздничный стол, невольно сглотнув. Клавдия постаралась на славу: различные закуски, салаты, нарезки, а в центре стола — запечённый гусь. Такого шикарного ужина в этом доме я ещё не видел.

— А по какому случаю банкет? — удивлённо спросил я.

— Так по случаю уплаты долга, — ответил Славик.

— Спасибо тебе, сынок, — посмотрел на меня глава семейства. — Ты присаживайся… Выпьем за это дело.

Старик схватил бутылку коньяка и разлил по рюмкам.

— Отец, тебе много нельзя, — предупредил его Славик.

— С сыном грех не выпить, — ответил он. — Ещё разок, и хорош…

Мы чокнулись.

— За процветание семьи Черкасовых! — отец сказал тост, и мы осушили рюмки.

— Кстати, новость есть свежая, — я сел за стол и положил себе несколько салатов, и отрезанный кусок гуся. — Неплохая, как по мне.

— Говори, — насторожился отец.

— Это касается дяди Кости, — намекнул я, налетая на еду.

— Не хочу о нём ничего слышать, — сдвинул брови старик Черкасов. — Предатель чёртов.

— А ты о нём больше ничего не услышишь, — хмыкнул я. — Дядя Костя мёртв.

Батя уронил вилку и непонимающе уставился на меня. Славик тоже отвлёкся от своей тарелки.

— Ты что несёшь? С чего ему умирать? Здоровенный боров, — нервно хохотнул брат.

— Я его убил, — добавил я.

Наступила гнетущая тишина. Отец вглядывался мне в лицо, пытаясь определить, вру я или нет. Славик притих и переводил взгляд с меня на отца и обратно.

Наконец, батя не выдержал и еле слышно спросил:

— Как это «убил»? За что?

— За то, что он пытался убить меня.

Я начал свой рассказ с сообщения от Аркадия.

Затем рассказал о том, что произошло в доме на Соборном проспекте. О ранении Ильи Аракчеева, о смерти телохранителей князя и о нашей договорённости насчёт перемирия.

Закончил рассказ тем, что Костя прямо на моих глазах выпрыгнул из взлетающего мано-лёта. Правда, про Крыса ни словом не обмолвился. Но отец и Славик этого даже не заметили. Они были слишком шокированы моим рассказом.

— Очуметь, — выдохнул брат и провёл рукой по лицу. — Я такое даже в телике не видел. Не верится, что всё это правда.

Отцу же потребовалось больше времени, чтобы прийти в себя. Он налил себе ещё рюмку коньяка, затем велел Тихону принести лечебный артефакт, для сердца.

— Эх, Костя, Костя, так и не смогли мы сделать из тебя нормального человека, — тяжело вздохнул отец, когда прикрепил артефакт к груди. — В общем, я должен вам кое в чём признаться.

— Только не это! Хватит с нас твоих признаний! — воскликнул братец. — Ещё от прошлого не отошли.

Я строго посмотрел на братца и показал кулак. Славик тут же замолк и, сложив руки на груди, насупился.

— Косте было года три, когда мать с отцом принесли его домой, — начал отец. — Они очень хотели ещё детей, но кроме меня у них никого не было, поэтому решились на усыновление.

— Дядя Костя нам неродной… — выдохнул Славик.

— Костя так и не стал нам близким нам человеком. Зависть, жажда наживы, скрытая злоба… И странные позёрские поступки. Даже когда хоронили нашу матушку, он зависал в барах. За столько лет мы так и не стали братьями, как бы я ни старался, — отец поправил артефакт на груди. — Возможно, дело во мне. Ведь я не то что братом, даже отцом хорошим не смог стать.

Старик Черкасов виновато посмотрел на нас с братцем. Славик снова хотел вставить свои «пять копеек», но я грозно посмотрел на него и помотал головой. Брат снова насупился.

— После смерти вашей мамы, я думал только о мести, которая как трупный червь пожирала меня изнутри. Я совсем не занимался вашим воспитанием. Вы были предоставлены сами себе… — на глазах у отца появились слёзы. — Простите меня за это.

— Всё в порядке, отец, — я положил руку ему на плечо и легонько сжал. — Ты делал всё, что мог. Слишком много испытаний легло на твои плечи. Но ведь благодаря тебе мы выросли в безопасности и даже учимся в платной академии. Мы — всё ещё семья, несмотря на всё, что было. И будем помогать друг другу. Возрождать род Черкасовых.

— Спасибо, сын, — хлюпнул носом старик. — Ты даже не представляешь, как много значат для меня эти слова. Вы всегда были моим смыслом жизни.

— Отец, мы тебя любим, — Славик подошёл и положил руку на другое плечо.

После этого мы приступили к ужину, обсуждая насущные проблемы. Поговорили о ремонте дома, о защите поместья.

— Ваше сиятельство, — прервал нас побледневший Тихон. — У… у нас гости.

— Кого там на ночь глядя принесло? — проворчал отец. — Или это к Володе? Питомцев подлечить?

— Не совсем, — ответил старый слуга. — Аракчеевы.

Отец уже слышал историю и вроде готов был к этому визиту. Но по привычке сжал кулаки.

— Ладно… Зови, — процедил он.

Вскоре в дверях гостиной появились Аракчеевы.

Князь окинул беглым взглядом комнату и не смог скрыть кислой физиономии. Младший же Аракчеев выглядел посвежевшим. Лекари постарались привести его в норму. Уверен, что и от прижжённой Живчиком раны не осталось и следа.

Я встретил взгляд Ильи Аракчеева. Растерянный, напряжённый, и ни капли прежнего снобизма.

Отец глухо поздоровался:

— Приветствую, князь.

— И я вас, граф, — ответил Аракчеев-старший. — Мы можем присесть?

— Да. Проходите сюда, — Черкасов указал на диван, возле которого стоял приземистый деревянный столик.

Мы же сели напротив, в кресла. В дверях — охрана Аракчеевых. У одного, видимо, нотариуса, в руках был чемоданчик.

— Мы с Владимиром недавно обсудили условия нашего перемирия. Надеюсь, вам о них известно, — начал старший Аракчеев, обращаясь к отцу.

— Сын мне обо всём рассказал, — сухо ответил отец.

— Да из-за вас мой брат чуть не погиб! Не верю ни одному вашему слову! — взорвался Славик. — Я знаю, вы не будете соблюдать этот договор!

Мой недавний рассказ оказал сильное впечатление на брата. Глаза Славика сверкали ненавистью.

— Я — князь, а не придорожный бандит! — повысил голос Аракчеев. — Не смей со мной так разговаривать!

— Славик, замолчи, — резко осадил я братца. — И вы князь, успокойтесь.

Славик злобно засопел и выскочил из комнаты, исчезая во дворе.

На столе между тем появилось два документа. Прежде чем подписывать, отец внимательно прочёл каждый пункт, проверил листы на предмет магического воздействия, чтобы позже не появились неожиданные условия.

— Всё чисто, — признал он через полчаса.

— Зря сомневаетесь, — ухмыльнулся Аракчеев. — Мой сын принёс клятву рода. Поэтому договор — всего лишь формальность.