Русь. Строительство империи 5 (СИ) - Гросов Виктор - Страница 45

Он снова бросился вперед, игнорируя боль. Теперь он действовал осторожнее, не раскрываясь так сильно. Серия коротких, тяжелых ударов накатилась на меня. Я отступал, блокируя левой рукой, уклоняясь корпусом. Каждый блок отдавался болью в поврежденном плече. Нужно было вымотать его, заставить ошибиться. Я кружил вокруг него, постоянно атакуя его больную ногу короткими, быстрыми ударами. С каждым попаданием он все больше терял равновесие, а при этом его атаки становились все яростнее.

Он понял мою тактику. Понял, что на дистанции ему меня не достать — я был быстрее, маневреннее, несмотря на хромоту. И он решил сменить тактику. Резкий рывок — и он сократил дистанцию, входя в клинч. Его мощные руки обхватили меня, пытаясь прижать, лишить пространства для маневра. Я почувствовал его тяжелое, хриплое дыхание у самого уха, запах пота и крови ударил в нос. Его вес давил, выбивая воздух из легких.

Началась вязкая, грязная борьба на ближней дистанции. Удары локтями, короткие тычки в корпус, попытки подсечь друг друга. Он пытался работать коленями, целясь в бедро и живот. Я отвечал тем же, пытаясь дотянуться до его лица левой рукой, блокируя его захваты. Мы топтались на месте, сплетясь в клубок из мышц, пота и крови. Его сила была огромной. Настоящий богатырь. Боль в запястье стала невыносимой, нога подгибалась.

Он почувствовал мою слабость. Его захват стал еще крепче. Одна рука сдавила мое горло, перекрывая доступ воздуха. Пальцы впились в шею, перед глазами поплыли темные круги. Другой рукой он пытался заломить мою левую, единственную боеспособную руку.

А это очень плохо. Он сейчас либо задушит меня, либо сломает шею.

И снова инстинкт. Отчаяние придало сил. Я перестал думать о боли, правилах, о чести. Была только одна цель — выжить.

Освободить горло. Вдохнуть.

Моя левая рука, которую он еще не успел полностью заблокировать, метнулась вверх. Пальцы — большой и указательный — ткнулись вперед. Прямо в его глаза. Я не целился, просто ударил туда, где почувствовал его лицо.

Раздался нечеловеческий вой. Захват на моем горле мгновенно ослаб. Сфендослав отшатнулся, зажимая лицо руками. Из-под его пальцев потекла кровь. Я видел белый блеск его глаз сквозь щели между пальцами — он был ослеплен болью.

Я отскочил назад, жадно хватая ртом воздух. Легкие горели. Горло саднило. Перед глазами все еще плясали темные пятна. Я смотрел на Сфендослава, который стоял, согнувшись, раскачиваясь из стороны в сторону и воя от боли. Он был дезориентирован, беспомощен на несколько мгновений.

Мы оба были на пределе. Пот ручьями стекал по телу. Одежда промокла и прилипла. Каждый вдох давался с трудом. Я посмотрел на свои руки — левая была в его крови, правая безвольно висела, запястье распухло и приобрело синюшный оттенок. Ноги дрожали от усталости и боли. Я понимал, что долго так не продержусь. Еще одна такая схватка — и я просто упаду без сил. Нужно было заканчивать пока он не пришел в себя и пока у меня еще оставались хоть какие-то силы.

Он выл. Не кричал, а именно выл — протяжно, страшно, задрав окровавленное лицо к дымному небу. Руки его так и остались у глаз, но теперь он размазывал ими кровь, пытаясь проморгаться, вернуть себе зрение. Ярость, не знающая боли и страха, исказила его черты до неузнаваемости. Он перестал быть человеком — он стал зверем, загнанным в угол, ослепленным, оттого еще более опасным.

Я видел, как подрагивают его плечи. Слышал его рваное, хриплое дыхание. Он поворачивал голову из стороны в сторону, пытаясь определить, где я. Я замер, стараясь не шуметь, дать себе хотя бы несколько секунд передышки, собрать остатки сил. Но он услышал. Услышал мое дыхание, или шорох ноги по земле, или просто почувствовал мое присутствие.

— Где ты, тварь⁈ — взревел он, опуская руки от лица. Глаза его были залиты кровью, один казался мутным, поврежденным. Он почти ничего не видел, но ненависть, кипевшая в нем, указывала ему направление. — Я чую тебя! Я вырву твое гнилое сердце!

И он бросился. Не разбирая дороги, спотыкаясь на неровной земле, он рванул вперед, в ту сторону, где, как ему казалось, находился я. Он бежал, выставив вперед свою единственную здоровую руку, растопырив пальцы, словно пытаясь схватить воздух, схватить меня. Это была атака отчаяния, слепая, безрассудная, но несущая в себе всю мощь его неукротимой ярости. Он несся на меня, как таран.

И в этот момент, глядя на его слепой, неудержимый бег, я увидел возможность. Это был рискованный маневр, требующий всех оставшихся сил, но шанс закончить это здесь и сейчас. Противостоять этому напору в лоб я не мог — он бы просто смял меня. Но если использовать его собственную силу, его собственную инерцию…

Решение пришло мгновенно. Боль в ноге, в запястье — все отошло на второй план. Я сделал короткий шаг ему навстречу, а затем резко ушел влево, пропуская его основной напор мимо себя. Одновременно я присел ниже, сгибая левую, здоровую ногу в колене. Моя левая рука — единственная, на которую я мог положиться — метнулась вперед, цепляясь не за одежду, которая могла порваться, а за его правую, атакующую руку, чуть выше локтя. Захват получился крепким, почти судорожным.

Он пролетел мимо, его рука оказалась в моей. Я почувствовал мощь его движения, инерцию, которая тянула меня за собой. Но я не сопротивлялся ей. Я использовал ее.

Резкий разворот корпуса влево. Мое левое бедро стало осью, точкой опоры. Я вложил в это движение все, что у меня оставалось: силу ног, спины, плеч. Боль в правой ноге вспыхнула с новой силой, когда я перенес на нее часть веса, но я проигнорировал ее. Левой рукой я дернул его руку на себя и вниз, помогая его же инерции.

Бросок через бедро. Но выполнять его одной рукой, с поврежденной ногой, против такого гиганта — это было чистое безумие. Однако его слепой напор и мои отчаянные усилия сделали свое дело.

Я почувствовал, как его огромное тело отрывается от земли. На мгновение оно показалось невесомым. Затем вся его масса хлынула вниз, перелетая через мое бедро. Я слышал его удивленный, захлебывающийся хрип, когда он понял, что происходит, но было уже поздно.

Мир на мгновение накренился. Я едва устоял на ногах, мышцы свело судорогой от нечеловеческого напряжения. Руку, державшую его, обожгло, как огнем. Я отпустил захват в последний момент, позволяя ему лететь дальше по инерции.

Глухой, тяжелый удар сотряс землю. Звук был странным, не просто как от падения тела. Что-то еще хрустнуло, влажно, отвратительно.

Я согнулся пополам, уперев руки в колени, пытаясь отдышаться. Легкие горели, перед глазами снова плыли круги. Адская боль пронзала все тело — запястье, ногу, плечо, горло. Меня трясло от пережитого напряжения и шока. Я слышал только стук собственной крови в ушах и треск догорающего терема неподалеку. Вокруг наступила мертвая тишина. Все смотрели на нас. Или уже только на меня.

Я поднял голову, пытаясь сфокусировать взгляд. Сфендослав лежал на спине в нескольких шагах от меня, среди обломков дерева, камней и прочего мусора, которым был усеян двор. Он лежал неподвижно.

Тишина давила на уши после рева битвы и нашего яростного дыхания. Он лежал так тихо. Руки его были раскинуты в стороны, ладонями вверх, будто он пытался обнять это грязное, окровавленное небо. Ноги подогнуты под неестественным углом.

Что-то было не так.

Я сделал шаг вперед, потом еще один, через тупую боль во всем теле. Подошел ближе, вглядываясь в его неподвижное лицо. Глаза были широко открыты, но пусты. Они не видели ни меня, ни дыма, ни неба. Взгляд был стеклянным, устремленным в никуда. Изо рта тонкой струйкой текла кровь.

Он не дышал.

Мой взгляд скользнул ниже.

Прямо посередине его широкой груди, там, где под остатками кольчуги и толстой кожаной куртки билось его сердце, торчал обломок. Толстый, обугленный кусок бревна, заостренный огнем и ударами при разрушении терема. Он вошел глубоко, пробив защиту и плоть. Темная кровь уже пропитала дерево и одежду вокруг, образуя жуткое, расплывающееся пятно.