Владыка (СИ) - Криптонов Василий - Страница 5

— Это было очень давно.

— Да, я в курсе. А что в тот день произошло? Или ты из своего потустороннего мира не видел ни фига?

— Я вижу всё! Я всемогущ!

— Ой, да ладно сказки рассказывать. Ты не всегда был всемогущим. Только когда звёзды нападали, кое-чему научился.

Башка скрежетнула зубами. Туловище на земле задёргалось.

— Ладно, не нервничай. — Я подошёл к алтарю и дружески потрепал голову по макушке. — Варианта у тебя, собственно, два. Либо сам мне всё расскажешь, либо я к Яге пойду. А у неё своя версия будет, в которой ты — ни фига не ДʹАртаньян.

— Яга! — завопила башка. — Она тебе помогала! Вот как ты всё преодолел…

— Нет, Кощей. Одолел я всё потому, что ты хреново подготовился. Ну сам посмотри: оставил крепость без защиты и ломанулся убивать меня. Даже не зная, в каком числе я сюда явился, и что вообще происходит. Разведка поставлена — откровенно так себе. В общем, шаг за шагом загонял себя в расставленную ловушку. Видишь, как получается. Сильный — да, бессмертный — да. А ума нет — и всё, пропал.

— Посмотрим. Поглядим, охотничек! На моей стороне — вечность.

— Да это мы поправим, не боись.

— Как ты убьёшь меня? Я бессмертен!

— Да найдём варианты, чего ты… Ну, так, навскидку, первое, что в голову приходит, отдадим тебя Ползунову. В переплавку. Сделают из тебя ценные механизмы. А?

Глава 3

Башка замолчала. Похоже, такое предположение её напрочь обескуражило. Даже Егор уважительно крякнул и почесал в затылке. А Гравий к разговору не прислушивался. Он задумчиво бродил по пещере. Остановился и поднял меч Кощея. С трудом, надо заметить, поднял. Штука увесистая.

— Переплавка меня не убьёт, — заявил Кощей. Но уверенности в голосе уже не ощущалось.

— Ну, нет так нет. Будешь живым. Ощущать себя частью механизма, который уничтожает тварей, и страдать от невозможности высказаться по этому поводу. Это ведь такая боль, да? Когда чувства и эмоции переполняют, а высказаться не получается, у автора комменты закрыты.

— Ты поплатишься!

— Да без проблем. Бабки есть, заплачу, когда надо будет. За такое шоу чего б не заплатить. Ну что, будем продолжать этот прозаический баттл, или всё-таки к делам перейдём? Вопрос прежний. День, когда упали звёзды, помнишь?

— Не день то был, а ночь, — скрежетнул зубами Кощей. — И звёзды тьмами на землю летели!

— Тьмами?

— Десятками тысяч, значит, — подсказал Егор. — Раньше так говорили.

Я кивнул голове — мол, продолжай.

— Я-то мёртвый был, — продолжала голова. — Погиб уж вовсе в незапамятные времена. Да не по нраву мне сие было.

— Кому ж помирать нравится, — поддержал я.

— Иным нравится. Покой находят. А я покоя отродясь не искал! Вот и в загробном мире меняться стал. Чертей подчинять.

— А чё, так можно было?

— А я никого не спрашивал.

Я хмыкнул. Парадоксальным образом этот парень начинал мне нравиться. Встреться мы с ним в те незапамятные времена — глядишь, друзьями бы стали. Действительно, чего разрешения спрашивать, когда можно просто делать и смотреть, что получится.

— Тяжело мне было. Тогдашний царь потустороннего мира обратил на меня внимание. И тогда-то звёзды и упали. Одна — к нам грохнулась. Так полыхнуло… Забыли про меня все. Попрятались. Думали, конец света настал. Я один вышел… Почувствовал будто зов какой. Будто пел кто в голове: «Хочешь всем миром править?» Конечно, хочу! Вот и пошёл. Вокруг трупы чертей обугленные лежали — а я шёл. И когда добрался, увидел железное яйцо огромного размера. Оно раскрылось передо мной. И я зашёл внутрь.

Кощей замолчал. Молчал он долго, с минуту. Мы терпеливо ждали, чувствуя, что история пока не закончилась. И ожидания оправдались.

— То, что находилось внутри, не было человеком. И оно умирало. Корчилось, произнося непонятные, нелюдские слова, и тянуло ко мне свои… Руки? Лапы? Я подошёл к нему, и оно коснулось моей груди. Сверкнуло, и в меня полилась сила. Страшная сила. Я — Я! — убоялся и закричал. Но всё уже закончилось. Пришелец умер, отдав мне силу. И когда я вышел, у меня уже не было больше соперников. Чертей тянуло ко мне. И они впитывали мою силу и тоже менялись. И настал час, когда я сразил повелителя потустороннего мира и занял его место. За моими плечами стояла армия. За него не встал никто.

— Героически, — оценил я. — Один момент не очень понятен. Мне тут говорили, что ты не любишь чертей в наш мир отпускать, потому что они питают тебя силой. А ты говоришь, что наоборот, свою силу черти впитали от тебя. И кто из вас брешет?

— Никто, — отрезала голова. — Силу от меня черти взяли, она их изменила, а потом в каждом умножилась. Когда мне нужно, я всей этой силой пользуюсь. Так же, как ты.

— В каком смысле, «как я»?

— Ты ко мне не с одной лишь своей силой пришёл.

— А… — До меня дошло, что Кощей имеет в виду тысячу. — Ну, допустим, понятно. А что за пурга с твоим сердцем?

Голова молчала с надменным выражением скелетной рожи. Как у неё это получалось — хрен знает. Однако молчала.

— Слушай, Кощей. Сказал «А», говори «Б». Я ж один фиг не отстану. И насчёт переплавки не шутил, если чё.

— А ежели расскажу — отпустишь?

Захотелось всхлипнуть. Всё-таки царь мира мёртвых, такой могучий правитель и воин. И что? Как какой-нибудь волкодлак, попавшийся в ловушку, канючит, чтоб отпустили. Потому что знает, что нихренашечки не может мне противопоставить.

Пожалуй, когда делаешь дела по уму, всегда так получается в итоге. Никакой тебе романтики с превозмоганиями: пришёл, увидел, победил. А вот кинься я в преисподню очертя голову сразу же, как только предъява пришла — и чего? Сейчас не башка Кощея лежала бы передо мной, а я сам сидел бы в цепях у него в замке. А он бы важно расхаживал, толкая злодейские речи… Не, ну как-то я бы выбрался, конечно, тут сомнений нет. Ребята бы пришли спасать, или ещё чего. Но осадочек все равно бы остался.

— Нет, не отпущу, — честно сказал я. — Но обещаю сперва убить. Чтобы вечных мук у тебя не было.

— Не интересно! — отрезал Кощей. — Я не для того обрёл бессмертие, чтобы умирать.

— А не задолбало тебя твоё бессмертие?

— Что?

— Ну, ты его обрёл, когда ещё прадедушка царя Гороха не родился. И с тех пор сидел безвылазно в замке, яйцо своё стерёг. Нигде не был, ничего не видел, ничего не сделал. День за днём, одно и то же. Потому что понимал: никому ты такой нигде не нужен. И тебе никто не нужен. И не интересно тебе ничего. Ну вот и зачем ты живёшь, спрашивается? Это-то хотя бы понял?

Кощей молчал. Как мёртвый, даже туловище вошкаться прекратило.

— Человек не просто так сотворён смертным, — продолжал я. — Есть черта, которую лучше не переступать. А главное искусство — это искусство жить так, чтобы, дойдя до этой черты, не иметь никакого желания через неё перешагнуть. Ты же перешагнул. И что? Принесло оно тебе счастье?

Я уж было подумал, что Кощей вовсе забил на диалог. Но голова шевельнулась, нижняя челюсть приоткрылась.

— Хорошо, — сказала голова каким-то совершенно угасшим голосом.

— Что хорошего-то?

— Хорошо, я скажу всё, что хочешь узнать.

— Внимательно слушаю.

— Не так просто, охотник.

— Да что ж такое… Опять всё непросто.

— Окажешь мне одну услугу, а потом — что хочешь со мной, то и делай.

— Ну, сделаем вид, что я заинтересовался. Что за услуга?

Егор толкал меня в бок — ты чё, мол, какие договорённости с Кощеем⁈ Погнали к Ползунову, пусть домну растапливает. Гравий тоже подошёл ближе с кощеевым мечом, закинутым на плечо. Плечо ощутимо проседало под тяжестью.

— Когда я был живым… я знал одного человека. Поможешь найти его — расскажу всё, что хочешь.

— Кощей… Не хочу показаться грубым, но ты сдох ещё до Кирилла и Мефодия. Задолго до.

— Этот человек жив.

— Откуда такая уверенность?

— Потому что не было ни дня, чтобы я не обходил все свои владения в загробном мире в поисках… этого человека. Он жив.