Владыка (СИ) - Криптонов Василий - Страница 34

— Ты чего тут? — ввалился я к нему.

Кощей сидел на заправленной койке и смотрел в окно.

— Ничего, — тихо ответил он.

— Ну вот и нечего. Выйди к людям, что ли.

— Зачем?

— Ну, стишок прочитай, на гармошке сыграй. Пользу какую-нибудь принеси, в общем.

— Могу дров наколоть…

— Дров и Терминатор наколоть может, тоже мне, нашёл, чем хвастаться. Эх, ладно, что с тебя взять. К сеансу связи-то готов?

— Готов, — приободрился Кощей. — Одного боюсь — что голос ему мой не понравится. Я ведь когда с ним говорил, не человеком был. Заподозрит чего…

— Ну скажешь, что всю ночь на морозе песни орал и холодной водкой запивал. Осип немного.

— Всё бы тебе шутки шутить.

— А хренли ещё делать, Славомыс? Да, голос у тебя поменялся. Да, нас могут на этом подловить. Но программ для изменения голоса у нас нет, сорян. Нет даже паршивого вентилятора. Технически, Ползунов может собрать, но на то время надо, а времени у нас нет… Хм.

— Что? — посмотрел на меня Кощей.

— Одевайся, пошли.

— Одет я…

— Ну, значит, пошли так.

Мы перенеслись в дом к Ползунову. Я решил не церемониться. Чуть ли не конец света на носу, можно забить на практически все правила приличия.

В доме было празднично. Висели разноцветные гирлянды, пахло пряниками и кофием, а также хвоей. Внизу, в гостиной, стояла шикарнейшая наряженная ёлка. Виновница торжества, Александра, обнаружилась тут же — сидела в кресле с бокалом вина и грустила.

— С наступающим, — сказал я.

Девушка устало подняла бокал.

— А…

— В мастерской.

— Ага. Ну, я ему втык дам, обещаю. Не дело это — в праздник даму одну бросать. Тем более такую красавицу. Скажи, Кощей?

— И то верно, — подтвердил Кощей. — Будь у меня такая невеста — глаз бы не спустил.

— Ах, ну что вы, право, — покраснела Александра, впрочем, было видно, что ей приятно. — Какие глу… Постойте, что? Кощей⁈

Но мы уже перенеслись дальше. В мастерскую.

— Знаю, — буркнул Ползунов, едва я успел рот открыть. — Сашенька печалится. Ну а что я могу поделать? Думал, заскочу на минутку, а тут… Одно, другое.

— Тысяча тебе извинений, Иван Иванович, но я ещё и третье притаранил! Можешь нам быстро на коленке какое-нибудь устройство смастырить, чтобы в него ртом говоришь, а на выходе такой голос, что обосраться можно.

Ползунов моргнул.

— Что сделать?..

— Обосраться.

— Голос должен быть похож на трубы судного дня, — подсказал Кощей.

— Вот да. Сможешь? Очень надо!

— Смогу. Но это же, право… Детский лепет какой-то.

— Ну пожа-а-алуйста!

— Ну хорошо, ежели настаиваете… — Ползунов вышел в основное помещение и крикнул: — Андрей Михайлович! Подойди-ка ко мне.

В этом расторопном мастеровом уже никто бы не сумел признать сволочного сына графа Дорофеева, который любил пользовать беззащитных девушек и гавкать на всех, кто чином пониже. Чудесная метаморфоза коснулась всего, даже лексики.

— Чего, Иван Иваныч? — выпалил он. — Мы там паука собираем!

— Трубу смастерить нужно, — вздохнул Ползунов. — Вот смотри, чертёж тебе. — Он прямо стоя накидал карандашом на стене три проекции устройства. — Час на всё про всё. Управишься?

— Да как два пальца!

— Выполняй.

Дорофеев унёсся. А я обнял Ползунова.

— Ты чего это? — растерялся тот.

— Горжусь тобой, Иван Иваныч. Делегировать задачи научился.

— Да это ж ерунда, право слово! Ну неужто я бы стал сам…

— Один маленький шаг для инженера Ползунова — и огромный прыжок вперёд для человечества в лице госпожи Урюпиной. Всё, беги уже к своей ненаглядной, а то давай я тебя Знаком перенесу.

— Да погоди! Пойдём, чего покажу.

— Мы же сможем после этого остаться друзьями?

— Что?

— Что?

Ползунов показал мне комнату, заполненную собранными Разрушителями.

— О-о-о-о… — протянул я в восхищении. — Вот это… Вот это, Иван Иванович — да. Это очень вовремя и прям хорошо.

— Ну, я же слышал, что завтра самая страшная битва. Вот уже две ночи мои молодцы не спят. И нынче не будут.

— Перестань.

— Что значит?..

— То и значит. Не издевайся над людьми. Отпусти пораньше, выдай им тринадцатую зарплату. Они, может, завтра все погибнут.

— Так что же может быть лучше, чем погибнуть, занимаясь таким важным делом?

— Ну, есть варианты… Короче, дай людям отдохнуть. Битва будет не их, а наша, охотничья.

— Наша задача — обеспечить…

— Если вы на одного паука больше сделаете — это нам сильно погоду не переменит, поверь. Основная ставка вообще не на технику. Серьёзно говорю, Иван Иваныч: и сам отдохни, и людям не мешай. Прорвёмся. Юлиан где?

— Домой ушёл, к семейству. Ещё час назад, предатель…

— Вот, смотри, что умный человек делает — и повторяй за ним. Глядишь, у тебя тоже будет крепкая любящая семья. Всё, вон отсюда. Во-о-он!

Ползунов, отдав последние распоряжения, удалился. Работники, которым выдали премию и сообщили о сокращённом рабочем дне, очень обрадовались и заработали в два раза интенсивнее. Уже через полчаса Дорофеев-младший подбежал к нам с Кощеем и протянул трубу.

— Однако, — оценил я. — Это ж прям как у слона… индийского.

— Так по чертежу же…

— Ладно, спасибо. Сейчас испытаем. Исполняй, Славомыс.

Славомыс с большим сомнением поднёс ко рту один конец трубы. Посмотрел на меня. Я показал большой палец. Вздохнув, Славомыс заговорил. И, блин, от голоса реально затряслись стены.

— ТРЕПЕЩИТЕ, СМЕРТНЫЕ!!!

Смертные остановили работы и в ужасе уставились на безобидного с виду Славомыса.

— Ну как? — спросил я.

— Ну… так, — ответил Славомыс. — Ничего лучше у нас всё равно нет.

— Внушительно, — одобрил Дорофеев. Он с интересом разглядывал древнеславянский наряд Славомыса. — К костюмированному балу готовитесь, господин?.. — замолчал в ожидании, что Кощей представится.

— К балу, к балу, — подтвердил я. — Господин будет на нём королём косплейщиков. А ты, Андрюша, топай домой. Тоже, небось, под ёлкой уже дожидаются.

Дорофеев покачал головой.

— Мне некуда спешить. Я не петербуржец, живу один в съёмных комнатах.

— Неужто личную жизнь до сих пор не устроил?

— Да когда бы я успел? С утра до ночи в мастерской торчу.

— Эк Ползунов с тобой сурово. Хочешь, поговорю с ним? Как по мне, так право на отдых ты вполне заслужил.

Дорофеев улыбнулся.

— Иван Иваныч меня не задерживает. Наоборот, всегда говорит: будет, мол, Андрей Михайлович, иди уже, займись собой. Твоё дело молодое, хватит между станков бегать да над чертежами корпеть. Наглядишься ещё.

— А ты что же? Не идёшь?

— Не-а. Мне, сказать по правде, здесь время проводить интереснее, чем с барышнями. Нагулялся по молодости, хватит с меня. Ту единственную, что судьбой назначена, не пропущу. А попусту время тратить… — Дорофеев махнул рукой.

— Да как же ты не пропустишь единственную, если безвылазно в мастерской сидишь? Думаешь, она сама сюда придёт? Много ты тут барышень наблюдаешь?

Дорофеев обвёл взглядом цех и рабочих у станков — сплошь мужиков, естественно. Задумался. Это соображение ему, видимо, на ум не приходило.

— Вот что, дружище. Давай-ка я тебя домой перемещу.

— Зачем? Я и сам дойду. Квартира тут, неподалеку.

— Да я не про тот дом. Я про папашино имение. То, что по соседству с моим. Ты там сколько уже не был-то?

— Давно, — признал Дорофеев. — Почитай, с того самого времени, как… — он замолчал. Отвёл глаза.

— Что было, то прошло. — Я хлопнул его по плечу. — Ты теперь — совсем другой человек. А значит, жить надо по-новому и в будущее смотреть с оптимизмом! Держись, короче, сейчас перенесёмся.

Я положил одну руку на плечо Дорофеева, другую — на плечо Кощея. Не бросать же его в мастерской. Через секунду мы стояли у ворот дорофеевской усадьбы.

Глава 18

— Боязно, — прошептал Дорофеев, прислушиваясь к тому, как скрипят по снегу чьи-то валенки — нам спешили открыть ворота.