Хозяйка расцветающего поместья - Шнейдер Наталья "Емелюшка" - Страница 4

– Настя, это мое дело. Я вполне способен о себе позаботиться, а ты ведешь себя как клуша.

Я окончательно потеряла терпение.

– О да, ты прекрасно способен о себе позаботиться! Собирался стреляться с переломанными ребрами…

– Не волнуйся, к тому времени, как дело дойдет до дуэли, ребра заживут. Если она вообще состоится.

– …Просто эталонный образчик заботы о себе, хоть сейчас в палату мер и весов! – До меня дошел смысл последних слов. – Что? Он извинился?

– Он сбежал!

Так вот почему муж ругался как сапожник!

– Я с утра послал к Зайкову Алексея с письмом. – Виктор усмехнулся. – По правилам письменный вызов должен передавать секундант, но этот хлыщ не заслужил, чтобы ради него будили ни свет ни заря почтенных людей. Дворецкий открыл, письмо взял, но сказал, что отдаст его барыне.

– Барыне? – переспросила я.

Он еще и женат?

– …чтобы та передала племяннику, когда он вернется. Уехал затемно, куда – не сказался, но не в сторону столицы.

Я покачала головой, не зная, злиться мне или радоваться. Паршивец смылся, и неизвестно, когда и какой пакости от него теперь ждать. С другой стороны, для поединка нужны двое, и, пока Зайков шляется невесть где, мне можно не волноваться из-за грядущей дуэли.

– Я заподозрил, что Зайкова нет дома для меня и моих людей. Поэтому послал Алексея с письмом к Николаеву.

Я не стала переспрашивать, кто это, просто сделала себе очередную зарубку в памяти, чтобы потом записать.

– Попросил его быть моим секундантом и передать вызов Зайкову.

Похоже, этот самый Николаев – хороший друг Виктора, если он просит того стать его секундантом. Значит, и Настенька наверняка его неплохо знала.

– Тот примчался почти сразу же, как водится, попытался меня отговорить, особенно когда услышал про ребро.

– И я его понимаю, – не удержалась я.

– Настя, не начинай. С такими вещами надо разбираться до того, как все вокруг станут болтать, будто ты встречалась ночью в саду с любовником. Николаев согласился стать моим секундантом и поехал к Зайкову, как только стало приличным являться с визитом. Его радушно встретила хозяйка дома и долго жаловалась, что на племянника никакой управы нет. Рано утром без спроса забрал единственный выезд и отправился, не сказав ни куда, ни надолго ли. Бедная старушка не может даже съездить посплетничать с подругами.

– И что теперь? – спросила я.

– Теперь я займусь делами, а ты будешь восстанавливаться после магического истощения. Ни в коем случае не пользоваться магией, дремать, читать что-нибудь легкое и есть конфеты.

– Я не о том.

– Он сам скомпрометировал себя своим бегством. Николаев, при всех его достоинствах, страшный болтун.

– Он мог бежать не от тебя, а от правосудия, – предположила я. – Решил, что застрелил тебя, раз за ним не было погони, понял, что молчать я не стану. Тогда вряд ли объявится.

Виктор пожал плечами.

– Мне неинтересны его мотивы. Этот хлыщ едва не уничтожил твою репутацию своим враньем. Теперь моя очередь. Объявится в Рутении – получит вызов, устный или письменный. Объявится за границей – скоро и там все будут знать, что он сбежал, испугавшись получить вызов. И хватит о нем. Пойдем, я провожу тебя в твои покои, чтобы не смущать слуг твоим видом.

Короткий путь до моих покоев мы проделали молча. Я была слишком занята тем, чтобы не наступить на полы чересчур длинного для меня халата, и одновременно соображала, что делать с ребрами мужа. Когда я училась, нам рекомендовали их бинтовать. Лет через десять – наоборот. Пожалуй, не буду ничего делать. Моим медицинским знаниям Виктор не доверяет – и я его в этом понимаю – но, если я хоть немного успела его узнать, через пару дней повязка ему надоест и он сам ее размотает.

Виктор зашел за мной в будуар, я скинула с плеч халат, чтобы вернуть его, но муж смотрел куда-то через мое плечо.

– Что это? – ошарашенно поинтересовался он.

Я обернулась, готовая к любой пакости. Но нет, будуар сиял чистотой, Дуня даже успела проветрить, и в комнате пахло свежестью. Я снова повернулась к мужу, проследила за его взглядом и расхохоталась.

На туалетном столике с зеркалом стояла винная бутылка, заткнутая пробкой. Вокруг нее, идеально дополняя натюрморт, расположились три оловянные стопки с крышечками из перевязанного бечевкой пергамента.

– Не обращай внимания, – сказала я, отсмеявшись. – Это моя уходовая косметика.

– Что, прости?

Я покачала бутылку.

– Тоник на основе хвои. – Начала поднимать стопки одну за другой. – Крем для рук. Маска из пророщенной пшеницы с медом и льняным маслом. Крем для лица – алоэ, мед и воск.

Виктор открыл рот. Закрыл.

– Ну хорошо, положим, это все тебе нужно, хотя, видит бог, я не понимаю зачем.

– Когда станет понятно «зачем», тогда уже поздно будет мазаться, – хмыкнула я.

Не то чтобы я собиралась до старости остаться с личиком гладким, как попка младенца, однако подобные вещи напоминали мне, что я не только хозяйка-ломовая лошадь, но и женщина. И что они важнее всего, именно когда сил, кажется, нет, даже чтобы раздеться перед тем, как рухнуть спать.

– Но где ты все это взяла и почему в такой посуде? – продолжал изумляться Виктор.

– Потому что другой подходящей в доме не было. Натуральные средства быстро протухают без консервантов, поэтому я делаю их понемногу, чтобы не выбрасывать.

– Консервантов?

– Веществ, не позволяющих портиться. Вроде соли в соленьях или сахара в вареньях. Но, если положить соль или сахар в крем в нужных количествах, они будут не питать, а портить кожу, – пояснила я.

Хотя, раз мне в этом доме все равно нечем заняться, не сделать ли скраб для тела? Соль, несколько ложек гущи из спитого кофе, немного растительного масла – оливкового или того же льняного, которое здесь дешевле всего. А если здесь найдутся и эфирные масла… Жаль, что сегодня придется весь день сидеть дома. Я бы с огромным удовольствием проехалась по лавкам. Чувствовала я себя прекрасно, особенно после того, как перестала волноваться из-за возможной дуэли.

– Понятно. – Виктор снова посмотрел на натюрморт. Я понимала мужа: на изящном, с завитушками столике, рядом с зеркалом в резной оправе, посреди шелков, обтягивающих стены, бутылка и стопки смотрелись феерически. – Я собираюсь посылать Василия в аптеку. Напиши, какие притирания, помады и подобное тебе нужны, он купит.

А как же процесс? Поперебирать баночки, понюхать, с задумчивым видом порастирать на руке каплю средства из пробника? Внимательно почитать состав, понимая смысл хорошо если половины из перечисленных ингредиентов?

К тому же была еще одна проблема. Точнее, две. Во-первых, я не знала, что искать в аптеке и как это «что-то» может называться. А во-вторых я была совершенно не уверена в безопасности всех этих «притираний».

– Василий должен купить свинцовую примочку? – спросила я.

– Я же сказал, мне не хочется с этим возиться. Он купит медные опилки.

– Зачем? – изумилась я.

– Для скорейшего срастания костей.

– Употреблять наружу, надеюсь? – поинтересовалась я, догадываясь, каким будет ответ.

– Внутрь.

Медь, конечно, опосредованно участвует в восстановлении костей, помогая кальцию встраиваться в костную матрицу, но я совершенно уверена, что организм прекрасно усвоит ее из гречки, грибов, сухофруктов и другой нормальной еды. Если уж очень хочется экзотики – из морепродуктов, но глотать для этого медные опилки вовсе не обязательно.

– Дозировка?

– Не помню. Это имеет значение? – В голосе Виктора снова прорезалось раздражение.

– Конечно! – воскликнула я. – В определенных дозах медь токсична… ядовита. Как и свинец. Я не хочу, чтобы ты отравился из-за примочки или порошка для скорейшего срастания костей.

– Ты не преувеличиваешь? Многие дамы пользуются свинцовыми белилами. Да что далеко ходить – ты сама любила выбеливать лицо. По мне, ты куда красивей такая, как сейчас, такая как есть, без всяких ухищрений. – Муж погладил меня по щеке.