Нахаловка 2 (СИ) - "lanpirot" - Страница 15

Въехав на стоянку перед «Мечтой лесоруба», Борис аккуратно припарковался возле второй машины уголовников — уже успевшего покрыться дорожной пылью «Ленд Крузера». Пиликнув сигналкой, Борька закрыл машину и, продолжая насвистывать себе под нос привязавшуюся еще по дороге к Махмуду песенку лесорубов, поднялся на крыльцо кафе.

Возле центральных дверей его перехватила любимая женушка, заметившая подъехавшего «Мерина» раньше городских бандюганов.

— Как прошло? — тихо поинтересовалась она у муженька.

— Как по маслу, — отозвался Борис. — Он даже и не думал, что может нарваться на такие «неприятности». Сейчас с ним Ибрагимыч занимается. Думаю, приземлит бедолагу, — прошептал он на ухо жене.

— Значит, минус один? — Хищно прищурилась женщина. — Все пацанам легче будет…

— Минус один, — согласился с ней Борис. — Как эти? — И он мотнул головой в сторону помещения.

— Нажираются потихоньку, — сообщила Катерина. — Вазген им в бухло своего фирменного ингредиента набухал — скоро дойдут до нужной кондиции.

— Не переборщил хоть? — озадачился лесоруб. — За баранку-то хоть кто-нибудь сесть сумеет?

— А то! — едко усмехнулась Катерина. — Вам же, мужикам, как нажретесь — всегда море по колено!

— Ой, Кать! Ну не начинай ты! Ну, посидели вчера немного…

— Посидели они… — фыркнула Кактька. — У вас всегда так — только бы за воротник заложить!

— Давай потом, — слегка поморщился Борис и поцеловал жену в щеку. — Мне сейчас перед этими отморозаками выеживаться, как вошь на гребешке, а ты мне какой-то херней мозги засираешь!

— Прости, родной! — Катерина неожиданна «сдала назад» и обняла мужа, прижавшись к нему всем телом. — Это все нервы… Смотри у меня там, чтобы на этот раз без косяков!

— А когда это я косячил, Кать? — Удивленно вскинул бригадир лесорубов.

— Да постоянно! — хихикнула Катя, слегка прикусив Борису мочку уха, в которое и шептала. — За пацанами проследи — чтобы все живы остались! И сам смотри у меня! Если что — с того света достану, и все мозги тебе выем чайной ложечкой! — шутливо пообещала она.

— Яволь, майн дженераль! — Выдохнул ей в ухо Борис. — Иди уже! — произнес он, отстраняясь и шлепая крепкой ладонью Катюху по упругой попке. — Все будет зачупись!

Больше ни о чем не споря, Катерина скрылась за дверью черного хода, а Борис решительно вошел в помещение кафе через основную дверь. Компашка приезжих отморозков обнаружилась на тех же местах. Городские бандюки шумно выпивали-закусывали и, судя по количеству пустой тары и их раскрасневшимся лицам, к возвращению Бориса уже основательно накидались. Хоть лесоруб и отсутствовал совсем недолго, алкашка, в которую хитрый грузин добавлял какую-то хрень, действующую на опьянение как мощный катализатор, сделала свое дело.

— Я дико извиняюсь, господа хорошие! — вновь нацепив на лицо маску простоватого деревенского алика, слегка заикаясь, произнес лесоруб, подойдя к сдвинутым столикам городских бандюков. — Но ваш приятель убедительно просил передать вам это… — Борис аккуратно положил на краешек стола брелок с ключами от дорогого автомобиля. — А так же ваш замечательный экземпляр немецкого автопрома стоит у самых дверей нашего кафе. А если вы мне начислите еще пять капель этого замечательного бодрящего напитка, — Борис облизнул губы и сглотнул слюну, вожделенно пялясь на початую бутылку вискаря, — буду вам премного благодарен…

— Не понял… — недовольно проревел Ржавый, не преставая чавкать куском сочной жареной вырезки. — А где Колыван?

— Так это, уважаемый, — переминаясь с ноги на ногу, произнес Борис, — ваш друг сначала неосмотрительно разбудил похмельного Бурята, за что лишился двух зубов…

— Чего? — Паха откровенно не догонял, что ему пытался втолковать этот зачуханный деревенский крест. — Каких зубов?

— Передних, — поспешно произнес бригадир, тыча пальцем себе в рот. — Вот этого и этого у вашего приятеля теперь нет…

— Бурят? Колывану? Два? Зуба? Выбил? — словно малолетний дебил, разделяя каждое слово вопросом, заторможено переспросил Ржавый.

Зато вся его компашка, успевшая врубиться в ситуацию, весело заржала.

— Ну, да… — несуразно пожал плечами Борис, виновато при этом улыбнувшись. — Я-то уже человек наученный горьким жизненным опытом, и к страдающему похмельным синдромом Буряту близко не подхожу. А приятель ваш, видимо решил, что бессмертный…

— А-ха-ха! Ха-ха! — Паша, наконец, тоже разразился громким сиплым смехом, который подхватили по второму кругу все его подельники. — Бурят, сука, конечно отморозок конченый! Прямо натуральный бельмондо[1]! Но я не думал, что Колыван тоже тем еще бажбаном[2] окажется! Живой хоть?

— Вроде… Но это не точно… — помотал головой Борис, словно сомневаясь в произнесенном. — Бурят, как отошел, принялся его водярой лечить. А его принудительное лечение на каждый бугай перенесет…

— Вот, тля! — выругался Ржавый, засовывая в пасть жаренную куриную ногу. Оторвав шмат мяса, и не обращая внимания на стекающий по щекам жир, Паша ткнул обнажившейся костью в лесоруба:

— А ты, выходит, тачилу на место пригнал? Не зассал? Ведь этот «Мерин» дорого-богато стоит. Если б разбил — за всю жизнь бы не рассчитался!

— Так деваться некуда было, — принялся мазаться Борис, — Буряту, попробуй, откажи…

— Не хотел бы я под его раздачу попасть! — Вновь заржал Паша.

— Ах, да! — «спохватился» он. — Вас же Бурят всех в гости звал. Ну, к дядьке моему на фазенду! Они там уже шашлык-башлык из свежины замутили! — восторженно добавил Борис, облизнувшись. — У него же свиноферма своя, у дядьки моего…

— Шашлык говоришь? — задумался уголовник.

— Ну, да! — глупо улыбнувшись, вновь закивал лесоруб.

— Да мы и тут, вроде, неплохо сидим, — засомневался Ржавый.

— Да что вы, господа? — слегка надавил Борис. — Это же на свежем воздухе! Птички поют! Мясо на мангале шкворчит! Водочка холодная, словно родниковая водица, пьется за милую душу… Водочку льем, водочку пьем… — неожиданно запел песню Круга лесоруб.

— Водочкой только живем! — дружно подхватили известные всем слова городские бандюки.

— И музыка соответствующая у моего дядьки найдется! — добавил Борис. — А весь хавчик и бухло, что здесь не доели и не допили, можно с собой забрать. Правда же, Катерина? — громко крикнул он в сторону кухни.

— Конечно, вообще без проблем! — ответила, появившаяся в дверях хозяйка заведения. — Я сейчас вам все в одноразовую тару упакую.

— Ну, господа хорошие? Едем? — дрожащим голоском попытался додавить захмелевшую компанию бригадир лесорубов.

— А тебе-то с этого какой понт? — Ржавый, словно жопой почувствовав неладное, обратил внимание на чрезмерную навязчивость деревенского алкаша.

— Ну… так Бурят же! — словно само собой разумеющееся, выдал лесоруб. — Он мне пригрозил, что если я ему веселую компанию, то есть вас, не организую, мне лучше ему на глаза не попадаться… А если привезу — поить будет, сколько в меня влезет!

— В натуре серьезный аргумент! — заржал Паха. — Ну, че, пацаны, как насчет пожрать шашлыков на фанзе у Бурята?

— Ё-ё! Да! Говно вопрос! — Дружный веселый рев поддатых бандитов был ему ответом.

— Тогда, дернем еще по одной и покурим на улице, пацаны, — предложил Ржавый, — пока местные халдеи нам хавчик упакуют.

Зазвенело стекло, забулькало в стаканах. Борис тоже сунулся с пустой рюмкой в общую свалку и ему начислили безо всяких разговоров. Проверку на вшивость он успешно прошел. После того, как тара опустела, вся городская гоп-компания, разгоряченная сорокоградусным, поднялась из-за стола и неорганизованной толпой выплеснулась на улицу. За столом остался только Борис, с ненавистью глядящий на бандюков сквозь большое окно.

— Никогда не замечала, что ты у меня такой талантливый? — Катерина подошла к мужу и промокнула бумажной салфеткой его лицо, покрывшееся от напряжения крупными каплями пота. — Прямо заслуженный столичный артист из какого-нибудь с сериала!

— В гробу я видел такие сериалы! — отозвался Борис, наливая до краев стопку и одним махом опрокидывая в рот её содержимое.