Правильный лекарь. Том 7 (СИ) - Измайлов Сергей - Страница 36

Судя по прожигающему взгляду пациентки, верить в мои слова она не торопилась. Мне оставалось лишь не обращать внимания на её негативную реакцию. Я попытался ей объяснить, что придётся некоторое время побыть у нас в клинике под наблюдением. Насколько она поняла, сказать не могу, так как меня всё-таки почти не слышала и не воспринимала.

Катя прочитала мой взгляд, подошла к женщине и положила пальчики ей на виски. Пациентка отбрыкивалась, сбрасывая её руки, но сестрёнка была настойчивой и всё же умудрилась снова погрузить её в сон, но в этот раз не такой глубокий, как для оперативного вмешательства, а просто крепкий здоровый сон. Мы осторожно переложили женщину на каталку, перевезли в палату, потом переложили на кровать.

— Надолго эффекта хватит? — поинтересовался я у Кати.

— Точно не могу сказать, — пожала она плечами. — Может на час или два.

— Уже неплохо, — кивнул я. — За это время могут хотя бы частично восстановиться чувствительность и двигательные функции. Когда она поймёт, что я ей не врал, будет поспокойнее.

— И почему люди не слышат, что им говорит лекарь? — возмутилась Катя, когда мы вернулись в манипуляционную.

— Нервно-эмоциональное потрясение, — ответил я. — А ещё, судя по всему, паническая атака. Вовремя ты её усыпила.

— Вот так и лечи потом, — пробормотала сестрёнка. — Ты стараешься, а они, не разобравшись, тебя называют лжецом и шарлатаном.

— Бывает, — пожал я плечами. — Что ж поделать. Не всегда всё гладко, как в кино.

— А жаль. Но, такова жизнь.

Оставшийся приём прошёл спокойно, без эксцессов и необычных диагнозов. Последняя лекция по энергосберегающим магическим технологиям вышла очень насыщенной, напоследок студенты накопили кучу вопросов, которые мы с ними разбирали ещё с полчаса, если не больше. Я раздал всем графики практических занятий. Их пятнадцать, а нас пятеро, получается по три человека в день и так всю неделю. Самых понятливых освободим от практики раньше. Приём на следующую неделю мы себе расписали от и до, практиканты будут приходить непосредственно в кабинет к своему куратору и осваивать навыки тонких потоков, на каждого планировалось выделять по два часа в день.

А я никак не мог дождаться конца немного затянувшегося рабочего дня. У меня ещё остались двое пациентов в палатах: мужчина с трофической язвой и женщина с переломом позвонка со смещением. Уже хотел было сорваться в управление полиции, чтобы навестить Боткина, но сначала надо завершить дела и ещё продлить рабочий день.

В палату к пациентке с травмой позвоночника я входил с ожиданием новых обвинений в некомпетентности, но я ошибался.

— Александр Петрович, вы уж простите меня за моё поведение, — сказала женщина с виноватым видом, на глаза навернулись слёзы. — Смотрите, что я уже могу.

Она по очереди подняла сначала левую ногу, потом правую, потом согнула обе.

— И чувствительность почти восстановилась, — продолжила пациентка. — Остаётся пока какое-то жжение и местами онемение, но уже намного лучше и постепенно неприятные ощущения стихают.

— Я же говорил, что нужно просто немного подождать, — улыбнулся я. — А поясница не болит?

— Нет, боли нет, — помотала она головой. — Только небольшой дискомфорт остался, но это уже мелочи, ерунда. Ещё раз прошу прощения за своё поведение, не знаю, что на меня нашло.

— Вы просто очень переживали, что останетесь инвалидом. Ничего, так бывает, — улыбнулся я. — Вы пока ещё немного полежите, пошевелите ногами, вставать пока не пытайтесь, я подойду чуть попозже, тогда попробуем.

— Хорошо, — улыбнулась она наконец. — И спасибо вам огромное!

— На здоровье, — ответил я с облегчением. — Выздоравливайте.

Света и Катя по моей просьбе тоже задержались. Мы пригласили в манипуляционную мужчину с трофической язвой, хочу сегодня попытаться разобраться с его проблемой и начать лечение.

Отмытый и переодетый в больничное пациент теперь выглядел вполне пристойно, а главное — не было того запаха, из-за которого мы долго проветривали кабинет. Я попросил его лечь на манипуляционный стол, наступил на педальку и поднял на удобную высоту.

Сканирование мягких тканей показало значительное рубцовое сужение нескольких глубоких вен голени, подколенной и поверхностной бедренной вен. В нашем мире я отправил бы в Пироговку на стентирование, но здесь такого метода лечения в принципе не существует, отправлять некуда, придётся как-то решать эту проблему самому. Вот только как?

Зарубцевавшиеся тромботические массы можно по идее выжечь также, как я это делаю с новообразованиями, но тогда я просто убью пациента. Почему? Да потому что таким способом я вызову новый тромбоз. Или эмболию фрагментами расщепляемых внутрисосудистых рубцов. Пока не буду это трогать, надо как следует обмозговать. Пока решил заняться осложнением посттромботической болезни — трофической язвой.

Скорее всего мои воздействия будут довольно болезненными, поэтому Катя пригодилась, я попросил её погрузить пациента в операционный сон. Когда мужчина крепко заснул, я приступил к лечению.

Первым делом с помощью широкого потока энергии прогнал из конечности избыток жидкости. На фоне ушедшего отёка глубина язвы уже уменьшилась вдвое. Такое бывает, когда пациент прислушивается к рекомендациям и начинает регулярно носить компрессионный чулок. После санации раны и наложения, пусть и на несколько часов, нашей повязки, она выглядела в разы лучше.

Затем следующим этапом улучшил микроциркуляцию в коже и подкожной клетчатке, которые в нижней трети голени сильно изменились за счёт липодерматосклероза, то есть кожа и подкожная клетчатка практически превратились в сплошные рубцовые ткани из-за хронического недостатка кислорода и питания.

Энергии в ядре за счёт непривычных манипуляций, требующих работы по классике, осталось около трети. Чтобы не повторять прошлых ошибок, я взял небольшой тайм аут, о чём объявил вслух.

— Ну вот, можно ведь себя не гробить, — улыбнулась Катя.

— Можно, — улыбнулся я в ответ. — Десять минут, сударыни, и мы продолжим.

От перекуса я наотрез отказался, лучше потом нормально поужинаю, а сейчас сел в кресло, закрыл глаза и погрузился в медитацию.

— Са-а-аш! — услышал я через какое-то время голос сестры. — Ты чего, спишь что-ли?

— Что? — встрепенулся я и открыл глаза.

Все были на своих местах, и пациент, и Света, и Катя. Приходя в себя, я наконец осознал, что и правда задремал.

— И долго я спал? — поинтересовался я, потягиваясь, словно спал сидя в кресле часа два не меньше.

— Ну я точно не могу сказать, — ответила Катя. — Сначала ты медитировал, потом начал тихонько похрапывать, вот я и начала тебя будить. Я подумала, что во время медитации люди не храпят, так ведь?

— Нет, конечно, — хмыкнул я. — Я реально заснул. Как-то неожиданно.

— А чего тут неожиданного, — вмешалась в разговор Света. — Пашете, как вол на полях. И вылечить всех надо, и научить, и кучу других вопросов по пути решить, это кому ж такое под силу? Так что я, например, вообще нисколько не удивляюсь, что вы заснули. А я бы сейчас даже будить не стала. Надо было разбудить тихонько пациента, отвести в палату. Уж лучше в субботу решили бы эту проблему, чем сегодня себя добивать.

Мне сначала хотелось Свету чем-нибудь стукнуть и на то было несколько причин: несоблюдение субординации, проявление неуважения к человеку выше неё по социальному статусу, высказывание при моей сестре, что она тоже поступила неправильно, разбудив меня. Потом я собрал все эти аргументы, слепил в комок и выбросил куда подальше. Почему? Да потому что она действительно права. А ещё потому, что мы давно работаем вместе и ей позволено несколько больше, чем посторонним людям. И вообще надо спасибо сказать за заботу.

— Спасибо, Света, за твоё неоспоримое мнение, ты абсолютно права, — сказал я ей улыбнувшись. Она уже съёжилась, ожидая нагоняй за вольные высказывания, которые у неё вырвались на эмоциях. — Но мы уж теперь закончим с этим пациентом и на сегодня всё.