Два Поттера (СИ) - Mazai-Krasovskaya Jana - Страница 9

В Мунго на книги внимания не обратили никакого, но каждый день по утрам его крутили, вертели, поили какой-то гадостью, махали палочками, отчего кожу то покалывало, то щекотало, то вообще ничего не было, и только потом оставляли в покое до следующего утра.

К нему приходил профессор Снейп, с которым Гарри вел себя как можно более уважительно — кто-кто, а он прекрасно понимал, что с ним не следует ни шутить, ни позволять себе что-либо кроме робких и вежливых вопросов. Хоть Гэри уже начинало немного бесить то, с каким сожалением тот на него смотрел, он терпел: возмущаться было не в его интересах.

И это была правильная стратегия, судя по тому, как профессор, у которого был весьма ядовитый язык — Гэри слышал прекрасно, как тот разговаривает с его врачами, то есть колдомедиками, каждый раз сдерживался, когда отвечал на его очередной дурацкий вопрос.

Гэри не представлял, как переворачивал все представления несчастного профессора своим невинным видом, робкой любознательностью и неуклюжей, но, кажется, вполне искренней вежливостью. Нет, Снейп не был им очарован — этот паршивец стал его больной мозолью. Больной. Но — его.

А поскольку Гэри услышал, что он все-таки не маггл, а сквиб, после чего выспросил все что мог по поводу этих двух странных слов, то надежды вернуть, точнее, приобрести магию, проросли и в нем. Хотя он постоянно твердил себе, что чудес не бывает, поверить в это не удавалось — вот же они! Колдоведьма зажигает свет в палате… чашка чая плывет ему в руки прямо по воздуху. С картинки в учебнике подмигивает русалка — страшненькая, но почти живая! Были бы у него в школе такие учебники, ни за что бы не ушел.

Правда, об одном учебнике Гэри пожалел — уж лучше бы взял что попутевее. Но через некоторое время все-таки свои действия одобрил — как же он ржал, читая «Быт и нравы британских магглов»! Ох, как он ржал! Да, книженция того стоила.

Ну и раз Гэри мог свободно передвигаться, то начал понемногу претворять в жизнь свой план. Он был прост: получить в этом мире как можно больше преференций. Конечно, он думал об этом совсем другими словами, но суть была одна. Ему посчастливилось поймать за хвост Удачу, и пусть эта Удача — не его, но выдрать побольше перьев из хвоста — надо. Иного он себе не простит!

Какие дети нравятся взрослым? Правильно, тихие, послушные и способные помогать. А там уже индивидуально — кому-то нравится, когда ему в рот смотрят, кому-то — когда им восхищаются, кому-то — когда перед ним трепещут… Уж он, Гэри, и восхитится, и потрепещет сколько надо, ему не в лом, а уж в рот смотреть он и так готов всем и каждому — они же такое рассказывают, такое! В том числе про «его» семью. Только успевай на ус наматывать.

Он начал предлагать свою помощь направо и налево. А что, постели он и ручками может застелить, по-матросски, еще покойный отец научил. И помыть что, если надо, и просто принести.

— Вы не смотрите, что я такой маленький, я сильный, — всякий раз заявлял он, и частенько после этого кто-то в лимонной мантии отворачивался, смахивая слезу. И не всегда это были женщины.

Не миновала сия участь и Минерву МакГонагалл — Северус после Мунго далеко не всегда шел первым делом к директору — чаще заглядывал к ней, парой фраз сообщал, как идут дела, и возвращался уже после доклада Дамблдору — чтобы обговорить все подробно. Он даже научил ее просматривать его воспоминания, несмотря на то, что она к ментальным практикам сроду никакой склонности не имела, но ведь бегать к думосбору директора каждый раз они в любом случае не могли.

Сам же Снейп чувствовал себя иезуитом, сливая воспоминания Дамблдору — ему удалось пару раз скользнуть возле его разума — как однажды с Гарри, и то, что он там увидел…

Старик готов был биться головой о стену — он действительно страдал. А когда тот простонал что-то вроде «голову бы себе оторвал… да не поможет», Снейпу даже стало немного не по себе. Все-таки Альбус Дамблдор не желал Гарри Поттеру зла… Правда, чего желал, непонятно, но искал все способы возвращения магии ничуть не менее активно, чем колдомедики и Северус с Минервой.

Найдено было многое, но… результатов не было. Шли недели. Магия к Гарри Поттеру не возвращалась, и о том скорбела, кажется, вся Магическая Британия. Особенно те, кто был подключен к «сарафанному радио» напрямую — а родственников и друзей у колдомедиков было достаточно. Новости распространялись едва не лучше, чем «Ежедневным пророком» — журналистов, ясное дело, к Гарри близко не пускали. И кто-то даже поставил Абсолютную защиту, причем на самого мальчика.

Дамблдор же снова сумел всех удивить. Ради того, чтобы добраться до известной библиотеки темных магов в поисках ритуалов возвращения магии, он выбил-таки свидание с предателем Сириусом Блэком, съездил в Азкабан, после чего случилось небывалое — Сириус Блэк был оправдан и переведен… к себе домой, под наблюдение колдомедиков, конечно. Ради Гарри Поттера даже Министерство было готово на многое.

Как ни странно, Сириус остался благодарным своему спасителю, и дал ему желанный доступ к фамильным архивам, даже помогал с ними, когда был в состоянии, конечно. Все же лечиться ему было еще и лечиться. Зато на Снейпа свалилась варка успокоительного почти в промышленных масштабах. Не то чтобы он был за это благодарен Блэку, отнюдь… К счастью, их пути пока никак не пересекались, и директор делал все, чтобы и впредь такого не случилось. Знакомить Сириуса с крестником он тоже благоразумно не стал.

Увы, сделать он мог не много — править мозги Блэку было еще рано, для начала его надо было подлечить. Изрядно подлечить.

Гарри Поттер — он теперь знал, что это его имя — изо всех сил сопротивлялся лечению. Точнее, симулировал и притворялся как мог, что ничего не помнит. Занятия с психологом были для него сущим адом — они доставали из памяти такие гадкие вещи, о которых сразу же хотелось забыть. Как было здорово быть Джеком Денвиллом Эвансом, который знать ничего не знал! Кстати… имя Денвилл он в любом случае оставит, он не откажется от него ни за какие коврижки!

Гарри Поттеру, недалекому и наивному, да что там — глупому мальчишке эти ребята открыли целую новую жизнь, и он не собирался от нее отказываться. Он многое теперь прекрасно понимал, в том числе, что стоит ему рассказать хоть что-то, его тут же вернут ненавистным и ненавидящим его родственникам. Что угодно, только не это! Значит, он останется Джеком Денвиллом, пусть его усыновят или как там — в любом случае это будет лучше треклятых Дурслей!

Стоило Гарри все для себя решить, как сразу стало легче. И голова, кстати, работала теперь куда лучше — может, давно надо было разбежаться, да об стену? О том, чтобы шагнуть в поток машин на мостовую, Гарри думать не мог — он до сих пор боялся — и эта память останется с ним навсегда. Ему даже внутри автомобиля было не по себе. К счастью, его пока никто и никуда вести не собирался.

— Коллега, мне кажется, Джек Эванс попросту не хочет ничего вспоминать! — в сердцах признался молодой, но уже довольно известный в своих кругах психолог лечащему врачу Эванса.

— А без контакта с пациентом, точнее, без его желания…

— Это становится невозможно, — развел руками психолог. — Во всем остальном мальчик совершенно нормален…

— Да, и травмы, с которыми он поступил, выглядят так, словно он получил их не полтора месяца назад, а пару лет. Что весьма любопытно. Но в институте никаких патологий не нашли, как не нашли и ничего странного ни в одной из жидкостей организма. Кроме повышенного лейкоцитарного фона, что все-таки естественно в его положении.

— Я не о том хотел поговорить. Понимаете, он все время вздрагивает при упоминании машин, и только головой мотает, когда я прошу его представить, как он едет в машине. Всего лишь воспоминание о том, как его перевозили из клиники сюда, ничего травмирующего!

— Возможно, у него еще есть одна травмирующая ситуация, связанная с тем, что он куда-то ехал?