О Дивный Новый Мир (СИ) - Малки Иван - Страница 52

— «Элизиум Скай»… Наше райское, мать его, небо… — Я усмехнулся криво. — Мы построили здесь что-то. Что-то работающее. Безопасное, насколько это вообще возможно в этом городе. Вы молодцы. Каждый из вас.

Снова пауза. Надо было переходить к главному.

— Но я здесь больше оставаться не могу.

Тихий вздох пронесся по залу. Кто-то ахнул. Я видел замешательство на их лицах. Страх. Неужели он их бросает? Да, черт возьми. Именно это я и делал.

— Сегодняшние события… они показали, что просто сидеть здесь, за крепкими стенами, и делать вид, что мир за окном нас не касается — это не мой путь. Есть вещи… вещи важнее оседлого быта и полной миски синтетической баланды. Есть дерьмо, с которым нужно разбираться. Там, снаружи.

Я видел, как Рысь слегка напрягся. Он понимал, куда я клоню. Или думал, что понимал. Я не собирался им рассказывать про грёбаных туристов, про дроида в костюме, про символы на стенах и про то, что мое присутствие, возможно, само по себе как магнит для неприятностей. Достаточно было того, что они видели и слышали.

— Я не могу больше отсиживаться здесь, — я повысил голос, стараясь вложить в него как можно больше твердости. — Пока я здесь… вы все тоже под ударом. Большим, чем обычно. Я стал… проблемой. Маяком для всякой херни. Так что я ухожу.

Молчание. Густое, вязкое. Потом кто-то из младших, кажется, Пыж, пискнул:

— Куда, Макс?

— Какая разница? — отрезал я. — Туда. Вниз. Вверх. Куда глаза глядят и куда ноги понесут. Искать ответы. Или просто неприятности. Не важно. Важно то, что здесь остается главным Рысь.

Я повернулся к нему. Он встретил мой взгляд прямо.

— Ты знаешь это место не хуже меня. Ты знаешь людей. Ты знаешь правила. С сегодняшнего вечера «Элизиум Скай» — твоя забота. Справишься?

Рысь помолчал секунду, его взгляд скользнул по лицам ребят, потом вернулся ко мне.

— Справлюсь, Макс.

— Я знаю, — кивнул я. — Я вам благодарен. За все. За то, что поверили. За то, что помогали строить все это. Вы — лучшие. Серьезно. Но мне пора.

Я развернулся, собираясь уйти к себе, собрать немногочисленные манатки, но Раг шагнул вперед.

— Макс, постой. Ты уверен? Может, передумаешь? Утро вечера мудренее, как говорится… хотя здесь это и не всегда работает.

— Я уверен, Раг, — я посмотрел на него. Старый ворчун, но надежный, как швейцарский нож из прошлой жизни. — Решение принято.

Он вздохнул, покачал головой, но в глазах было понимание.

— Ладно. Твое дело. Но ты не уйдешь с пустыми руками. Ребята!

И тут началось то, чего я не ожидал. Они не стали спорить или уговаривать. Они приняли мое решение. И начали действовать. Словно по команде, тишина сменилась деловитой суетой. Кто-то побежал на склад за пайками. Девчонки из медблока принесли аптечку, набитую стимпаками и антисептиками. Трикс, превозмогая боль, одной рукой протянул мне пару свежих энергоячеек для импульсника.

— Держи, Макс. Пригодятся.

— Спасибо, Трикс. Береги себя.

Даже Стим, бледный и все еще испуганный, подошел и молча сунул мне в руку небольшой дата-чип.

— Тут… тут обновленные карты нижних уровней. Сектора бренданутых и ниже. Сам компилировал. И… прости, Макс. Я не знал…

Я посмотрел на чип, потом на него. Ярость схлынула, осталась только тупая усталость и горечь.

— Проехали, Стим. Спасибо за карты.

Он кивнул и быстро отошел, снова затерявшись в толпе.

Рысь подошел с моим старым рюкзаком. Он был не пустым. Внутри уже лежали веревка, набор инструментов, запасные фильтры для респиратора и еще кое-какие полезные мелочи.

— Все самое необходимое, — сказал он. — Больше взять не позволишь, знаю.

— Спасибо, Рысь.

Он кивнул.

— Удачи тебе там, Макс. Где бы это «там» ни было. И… будь осторожен.

— Постараюсь, — криво усмехнулся я. — Хотя осторожность — не самая сильная моя сторона, как ты знаешь.

Я закинул рюкзак на плечо. Он был не тяжелым, но ощущался как якорь, тянущий меня не вниз, а вперед, в неизвестность. Подобрал свой аэроборд, прислоненный к стене — старый, побитый, но верный друг. Проверил заряд импульсника на поясе. Вроде все.

Я еще раз обвел взглядом зал. Их лица. «Элизиум Скай». Место, которое стало домом. Которое я сам построил и которое теперь покидал. Сердце неприятно сжалось. Черт. Сентиментальность — плохой попутчик в этом мире.

— Держитесь тут, — сказал я громко. — Слушайте Рысь. И… не забывайте смотреть по сторонам.

Я развернулся и пошел к выходу. Не к парадному, а к служебному, ведущему к шахтам техобслуживания. Мой путь лежал не по блестящим коридорам этого уровня. Мой путь лежал во тьму.

Никто не окликнул меня. Я слышал за спиной только тишину и сдержанное дыхание тех, кого я оставлял позади. Шаг, еще шаг. Дверь служебного выхода со скрипом отъехала в сторону, обдав меня потоком прохладного воздуха из шахты, пахнущего металлом и машинным маслом. Я не оглянулся. Шагнул во тьму. Дверь за спиной с шипением закрылась, отрезая меня от света, от тепла, от моего недолгого райского неба.

Ну что ж, Макс. Снова один. Снова в дерьме по уши. Добро пожаловать обратно в реальность, ублюдок. Пора работать.

Дверь за спиной шикнула, закрываясь. Звук был окончательным, как щелчок замка на гробу. Свет из «Элизиум Скай», теплый, почти домашний, отрезало мгновенно. Осталась только полутьма служебной шахты, скупо освещенная редкими, мигающими аварийными плафонами, и воздух — густой, спертый, с вечным запахом ржавого железа, машинного масла и пыли, копившейся десятилетиями. Я стоял секунду, вслушиваясь в тишину, нарушаемую лишь отдаленным гулом Города-гиганта и капаньем какой-то дряни с трубы над головой. Кап-кап. Ритмично, как метроном, отсчитывающий секунды моей новой, одинокой реальности. Прощай, райское небо. Здравствуй, старое доброе дерьмо. Рюкзак на плече показался вдруг неподъемным, набитый не столько припасами, сколько невысказанными прощаниями и тяжестью принятого решения. Холодный металл поручня лестницы, уходящей вниз, обжег ладонь. Ну что, Макс. Ты сам этого хотел. Вернее, ты решил, что так будет лучше. Для них. Черт его знает, прав ли ты был. Но назад дороги нет. Дверь заперта. Буквально.

Я начал спускаться. Медленно, нога за ногой, цепляясь за скользкие от конденсата ступени. Лестница дрожала под моим весом, и каждый скрип металла отдавался в ушах громом. Привычка — вторая натура. Правая рука легла на рукоять импульсника на поясе, пальцы сами проверили фиксатор. Зарядные ячейки, что дал Трикс, приятно оттягивали карман. Пластинчатый дата-чип от Стима я засунул в наручный комм — позже разберусь с его картами. Аэроборд висел за спиной, пристегнутый к рюкзаку, его потертые края неприятно царапали шею через воротник куртки. Одиночество ощущалось физически. Не как пустота, а как давление. Будто воздух вокруг сгустился, стал вязким, мешающим дышать. Там, наверху, всегда был кто-то рядом. Шум, голоса, споры, смех. Рысь со своей невозмутимостью, Раг с ворчанием, Трикс с его вечными железками, Стим, пялящийся в мониторы… Даже Ки, с ее молчаливым присутствием, которое теперь ощущалось зияющей дырой. Здесь был только я. И эхо моих шагов. И темнота внизу, обещавшая… что она там обещала? Неприятности, скорее всего. Как обычно.

Пролет за пролетом. Мелькающие цифры этажей на ржавых табличках. 43… 42… Образ Ки, летящей через зал после выстрела, снова вспыхнул перед глазами. Я замер, стиснув зубы и поручень так, что костяшки побелели. Сука. Всего лишь дроид. Чертов дроид в маскарадном костюме туриста! Не амплифицированный безумец, не мутант из нижних уровней, не пришелец с лазером из жопы. Обычный, мать его, сервисный механизм! Может, модифицированный, может, перепрошитый, но дроид! Почему? Зачем этот маскарад? Турист… тот ублюдок в стеклянном костюме, который стоял рядом с ней. Он его контролировал? Или дроид действовал сам по себе, свихнувшаяся консервная банка с программой убийства? И этот дрон под потолком… Откуда он взялся? Стим клялся, что никого не посылал. Значит, это тоже работа туриста? Наблюдал за представлением? Или страховался? Ярость поднялась снова, холодная, колючая. Ярость на себя — не успел, не смог, повелся на болтовню, застрял в дурацкой силовой ловушке. Ярость на ублюдка-туриста, играющего чужими жизнями. Ярость на этот гребаный город, где смерть может прилететь из-за угла в виде сбрендившего тостера. И горечь. Липкая, въедливая, как ржавчина на этой лестнице. Ки…