Сила Чести (СИ) - Щукин Иван - Страница 17

Интере-есно! Такого я ещё не видел! А раз не видел, то не умею. Это тут в академии любого так делать учат?

Додумать мысль не успел, так как рукопашник снова сорвался с места и обрушил на Каменева серию быстрых-быстрых ударов. Сомневаюсь, что мой сосед их даже заметить смог. А вот я всё видел!

Четыре сильнейших удара в корпус, два в голову и «Кольчуга» с Богуслава слетела, как и не было. Я только и успел, что дёрнуть его на себя, тем самым убрав с траектории очередного удара. Причём, вполне возможно, что смертельного.

Но соседу и так досталось. Даже с учётом активированной «Кольчуги». Он скривился от боли и начал медленно заваливаться вправо.

Что же, значит не судьба мне в сторонке отсидеться!

Я сбил рукой очередной удар старшака, отвёл в сторону следующий, и толкнул его открытой ладонью в грудь. Толкнул не просто так, а правильно! Из-за чего его отбросило шага на четыре назад. На ногах рукопашник, правда, удержался. Но удивился сильно.

— Тебя я точно убью! — прошипел он, не сводя ненавидящего взгляда. Реально какой-то очень уж злобный тип.

— Попробуй, — спокойно кивнул я, встав в стойку.

— А ну замерли все! — раздался рёв с другой стороны коридора. А в следующую секунду я получил настолько сильный электрический разряд в спину, что тут же рухнул на пол рядом с Богуславом и задёргался, словно в припадке.

Трясло меня минуты две. Хотя, может и больше. Боль была такая, что мозг практически не работал. Была только одна мысль — скорее бы всё закончилось!

Затем всё прекратилось. Но толком соображать всё равно не получалось. Краем сознания отметил лишь тот факт, что меня куда-то тащили, схватив под руки с двух сторон. А рядом вроде как несли бесчувственного Каменева.

Насколько далеко несли, я тоже не понял. Просто в какой-то момент осознал себя лежащим на чём-то жёстком. Поморщившись, принял сидячее положение и осмотрелся.

Камера! Две кушетки, на одной из которых лежит Каменев, большая железная дверь, с закрытым сейчас окошком, отхожее место в углу и страшненький умывальник.

К умывальнику я и направился, так как пить хотелось невыносимо. Вода оказалась невкусной, да ещё и довольно тёплой. Но я всё равно выхлебал не меньше литра.

— Где это мы? — послышался из-за спины слабый голос Богуслава.

— В тюрьме, похоже, — хмыкнул я, оборачиваясь.

— Давно? — уточнил сосед, сев на своей кушетке и потирая челюсть. — И чего всё так болит?

— Тебе там слегка по голове настучали. Вот ты и вырубился. А давно ли мы тут — я не знаю. Сам только очнулся. Меня стража электричеством приголубила.

— То есть, мы проиграли? — отчего-то расстроился Каменев.

— Скорее — ничья.

— Понятно, — ещё сильнее пригорюнился он. Но затем вдруг аж подскочил. — Я же Гридня взял! Взял ведь⁈

— Взял, — улыбнулся я.

— А почему тогда я Силу не чувствую? — удивлённо округлил глаза Богуслав.

И я только после его слов осознал, что было не так. Слабость! Она была настолько непривычной. Или даже нетипичной. Я ведь рукопашник четвёртого ранга! А сейчас чувствую себя обычным человеком.

Сам не заметил, как перешёл на магическое зрение и осмотрелся.

Ну да, так и есть! Искра почти потухла! Как и Источник и Каменева. А в стены нашей камеры были вплетены десятки всевозможных плетений.

— Это из-за камеры, — пояснил я соседу, пока он не начал паниковать. И я его вполне понимаю. Сам через такое проходил, когда впервые очнулся в этом мире в теле Маркуса Дёмина, и обнаружил, что от моей магической силы остался гулькин нос. — Блокирует способности. И, кстати, я теперь понимаю, почему мне все советовали в академию поступать! Если у них в тюрьме такая хрень имеется, то и специальные тренировочные залы должны быть.

— А, точно, — расслабился Богуслав. — Слышал про такое. Правда, они как раз для рукопашников полезны. Для нас, Стихийников, толку от таких комнат никакого. Мы по-другому развиваемся. И ты не прав. Не только в академии такие залы есть. Некоторые бояре и князья себе их тоже заказывают. Правда, вроде как всего пара-тройка родов артефакторов этим занимается. Секрет жуткий!

— Дорого, наверное?

— Да уж точно не дешёво, — хмыкнул сосед. — Моему роду однозначно не по карману.

— Кстати, раз уж мы бесплатно тут сидим, то надо пользоваться моментом, — хохотнул я. И, приняв упор лёжа, начал отжиматься.

Семнадцать раз! Твою же белку! Всего семнадцать раз я смог отжаться, прежде чем силы кончились окончательно! Это уже не перекос в развитии! Это натурально издевательство какое-то! Я таким слабым не был даже в первый день в этом мире!

— А я лучше подремлю, — поглядев на мою обессиленную тушку, покачал головой Каменев. И снова развалился на кушетке.

Но подремать ему не дали. Буквально через минуту за дверью послышались шаги, кто-то загрохотал замком, отпирая, и на пороге нашей камеры показался стражник. Кстати, мне знакомый. Тот самый шутник, что требовал документы в моё первое посещение академии.

— Очнулись, хулиганы? — хмыкнул он, глядя на нас. — Тогда за мной ступайте.

К счастью, конвоировать нас никто не стал. Мы действительно просто шли за стражником. Миновали два коридора и оказались в просторной, практически пустой комнате, где уже находились оба драчливых старшекурсника. А ещё — Горислав Михайлович Елецкий. Директор академии. И был он, мягко говоря, зол.

— Ну вот, все в сборе, — недовольно пробурчал Елецкий. — Понравилось в камерах? Нет? А что так? Ладно, обойдёмся без лирики. Кто мне расскажет, что произошло ночью? Зарубин? Салтыков? Каменев? Молчите? Может тогда Северский изволит что-нибудь сообщить?

— Да тут и рассказывать особенно нечего, Горислав Михайлович, — пожал я плечами. Скрываться что-либо я не собирался. А уж выгораживать старшаков, у которых от пьянки окончательно крышу снесло, тем более. — Эти двое среди ночи сломали дверь к нам в комнату. За что и огребли.

— Это кто ещё огрёб⁈ — возмутился рукопашник. Насколько я понял после слов директора — это именно он Зарубин.

— Не так всё было! — присоединился к возмущениям Стихийник Салтыков. — Он разговаривал неуважительно и перед нами дверь захлопнул.

— Мда. А ты, я гляжу, не шибко умный, да? — хмыкнул я. — Ну тогда расскажу так, как было. Они требовали, чтобы мы с другом в столовую метнулись. А то у них закуска закончилась. Мы отказались. Дверь я действительно захлопнул перед ними. Им это не понравилось. Ну а дальше вы знаете.

— Пили, значит? — задумчиво протянул Елецкий, глядя на повесивших нос старшекурсников. — Это я ещё понять могу. Не в первый раз. Да и не в последний. Не дети всё же. Но то, что вы устроили потом — недопустимо. Одно дело честная драка! Мы вас тут именно этому и учим! Но кидаться смертельными техниками в месте, полном сонных студентов! Это выходит вообще за все рамки!

— Они не смертельные, — тихо произнёс Салтыков.

— Мы уже провели расследование и всех опросили, — покачал головой директор. — Да и разбитые стены в коридоре говорят сами за себя. Да что там стены! Четыре перелома! Семь серьёзных ушибов! Два сотрясения мозга! Этого тебе мало, Салтыков? Про материальный ущерб я вообще не говорю!

— Не подумал, Горислав Михайлович, — покаялся Стихийник. — Случайно получилось.

— То, что не подумал — верю. Думать тебе особо и нечем! Но вот случайно ли? Скажи мне, Салтыков, сколько у тебя уже предупреждений?

— Два, — еле слышно ответил старшекурсник.

— Два, — согласно кивнул Елецкий. — И вы, все четверо, получаете ещё по одному предупреждению, за сегодняшний беспорядок. И получается, что у тебя, Салтыков, уже три предупреждения. А это что значит? Не слышу⁈ Молчишь? Ладно, тогда отвечу сам. Это значит, что с сегодняшнего дня, ты больше не являешься студентом моей академии!

— Но Горислав Михайлович! — испуганно вскинулся Салтыков.

— Молчать! — рявкнул директор так, что мы все аж отшатнулись. — Решение окончательно! Теперь что касается остальных. Зарубин, у тебя уже второе предупреждение. Что будет после третьего — ты только что видел. Каменев и Северский. Вы умудрились побить все рекорды. Заработали по первому предупреждению в первую же учебную неделю. Поздравляю вас! Ах да, чуть не забыл! Со всех четверых штраф по десять золотых рублей. За драку. А тебе Салтыков я позже пришлю счёт. Как только подсчитаем ущерб от твоих техник. Сейчас же можешь идти собирать вещи.