Рокот. Том 1: Технический колледж ауксилариев. Том 2: Проблемы молодого аристократа (СИ) - Букреев Марс - Страница 62

— Егора ты вообще пытался столкнуть с трассы! — обвинил меня Федор.

— А он выталкивал Кира.

— Парни, хватит! — почти командным тоном одернул нас Коновалов. — Мы теперь все вместе, уже не важно, кто с третьего курса, кто с первого. Кто, что делал в прошлом. Завтра уже наши жизни будут зависеть друг от друга. И каждый здесь доказал, что не подведет. Так, Федор?

Федька кивнул, и принялся осматривать комнату, с видом, что ему, вообще-то все равно.

Последними пришли Настя и Фадеев. Не вместе, а по отдельности. Настя делала вид, что не знает меня. Фадеев, в противовес Макарову, оказался довольно дружелюбен. Собственно, я никогда не замечал, чтобы он цеплялся к нам с Киром. Простой высокий белобрысый парень. Звали его Виталиком.

Сели, посидели. Съели бутерброды и тортик с чаем. Немного коньяка. Послушали, как никто не ожидал, что его сиятельство обратит внимание на наш колледж. Что некоторым ученикам так повезет, оказаться сразу в ауксилии Белого Витязя. А ты, Шелестов, молодец, конечно, но тебе повезло вдвойне, из-за необычного решения Новикова. Ну, спасибо, блин.

За время застолья, я иногда ловил на себе странные взгляды Насти. Она словно раздумывала над чем-то, и этим «чем-то» был я.

Вскоре преподаватели начали потихоньку расходиться. Завтра всем на работу. Да и нам тоже пора, завтра с утра, нам предстояло броситься в новую, неизвестную жизнь. Коновалов и Фадеев, попрощавшись, ушли. Макаров разговаривал с Настей, то ли клеился к ней, то ли вспоминал студенческие годы.

Ко мне неожиданно подсел Савельев.

— Ну, что, Миша, волнуешься, ты ведь только, считай, поступил к нам, — он впервые назвал меня по имени, а не по фамилии.

Я пожал плечами.

— Не особо.

— Ох, Михаил, рано тебе еще в ауксилию отправляться, твой друг, Новиков, поступил куда умнее.

— Знаете, Петр Сергеевич, в чем-то вы правы. Не успел я пройти весь курс. Ни ООУСМД, ни другие, но с Мощью-то я управляюсь лучше многих. Думаю, этого пока достаточно.

Савельев вздохнул:

— Дело не в учебных предметах, знаниях и даже владении Мощью. Хотя нет, именно в ней. Ты считаешь, что раз немного превосходишь остальных, то все дороги для тебя открыты. У вас, кому повезло, или не повезло, родиться с даром, случается такое.

— О чем это вы?

Я искренне не понимал, к чему клонит Савельев. Может, просто перебрал коньяка и решил поиграть в доброго дядюшку. Собственно, злобным-то он и не был, лишь по работе, где определенная жесткость необходима.

— Ты знаешь о законе одного и десяти процентов? — спросил он.

— Нет, — честно ответил я.

Савельев всем своим видом изобразил: «а чего еще, можно было ожидать».

— Население Третьего Рима — двести миллионов. Аристократов из них, всего один процент. Столько же людей низкого сословия способного обращаться с Мощью. Но дальше у патрициев включается правило десяти процентов, то есть уровень Легионера преодолевают десять процентов аристократов. Из них, до уровня Опциона, доходят только десять процентов, из Опционов до Центурионов тоже десять. И те же десять процентов Центурионов, преодолевают свой уровень и становятся Трибунами.

— А я здесь при чем, Петр Сергеевич, я ведь не аристократ, — усмехнулся я.

А сам подумал, какого черта, у меня ведь уже практически Опцион. Неужели, с такими возможностями, мне придется прозябать всю жизнь в ауксилариях?

— При том, что у ауксилариев вместо десяти процентов, включается правило одного процента. То есть, повышение получает только один процент ауксов. А из них, выше могут подняться тоже только процент. Забавно, что у благородного сословия, когда Трибуны пытаются стать Легатами, тоже включается правило одного процента.

— Все равно, я не понимаю о чем вы.

— О том, Миша, что не надейся только на Мощь. Не надо соваться в самое пекло, в надежде, что своими способностями ты сможешь проявить себя. А ты ведь именно так и захочешь поступить, амбиций в тебе много.

— Извините, Петр Сергеевич, могу я у вас Мишу забрать?

За спиной стояла Настя.

— Да, да, конечно, — Савельев поднялся. — Пора уже, завтра у всех дела.

— Проводишь меня до комнаты, а то Макаров прохода не дает?

Я оглянулся. Никакого Макарова рядом не было. Мы, вообще, были одни в комнате.

— Ладно, — слегка растеряно сказал я.

Мы вышли на улицу. Двинулись к общаге.

— Миш, извини меня, за то, что я так говорила с тобой. Просто сорвалась, не ожидала от Кира такого.

Снег скрипел под ногами.

— Ладно. Только больше не надо так.

— Извини, еще раз.

Настя ухватила меня под руку. Вроде, как опасаясь поскользнутся.

— Не думала, что он вот так, испугается в последний момент.

— Он не испугался.

— А, что тогда?

— Значит, считает, что так правильно.

Взять бы, выложить ей все. Что Кир страдает от раны. Между прочим, ее нанес Настькин дружок, нашла с кем связаться. Что, преодолевая боль, он участвовал в «Моей ауксилии», чтобы нас тянуть. Но Кир запретил об этом говорить Насте.

В фойе общаги она сказала:

— Доведи до комнаты, вдруг Макаров там торчит.

Поднялись наверх. Настя открыла дверь. В комнате не горел свет.

— Зайдешь?

— Да нет, Насть, спать надо, завтра вставать рано.

Она подошла близко-близко. Заглянула прямо в глаза. Мне показалось, еще секунда, и она расплачется. Взяв меня за руки, она вдруг прильнула ко мне, прижав одну мою руку к груди, а вторую к своей ягодице. Я ощутил упругое тело под одеждой.

— Да хватит уже, заходи, нам надо держаться вместе!

Она попыталась поцеловать меня.

Я оттолкнул ее. Ладонь надавила на девичью грудь.

— Ты чего? — в полнейшем шоке спросил я.

— Ничего! — в глазах девушки заблестели слезы.

— Послушай, Насть, я все понимаю, ты сейчас расстроена…

Дверь с грохотом захлопнулась передо мной, чуть не ударив по носу.

Я уже направился к лестнице, когда передо мной появилась Айгуль. Покосившись на дверь Настиной комнаты, она спросила:

— Все нормально?

— Нормально, а ты что здесь делаешь?

— От Таньки шла.

— Так вы с ней подруги теперь?

— Благодаря тебе.

— Как это?

— Помнишь, как ты предложил втроем встречаться?

— Помню, вы многое потеряли, не согласившись.

Айгуль улыбнулась:

— Мы тебя, так материли вместе, что сдружились.

— А…вон как. Ну, хорошо, наверное.

— Хорошо. Ты куда сейчас?

— К себе, выспаться надо, завтра я — все, уезжаю.

— Точно. Хочешь чаю?

Вопрос прозвучал неожиданно. Ну, а почему бы нет. Чашка чая сон не испортит, а вот возвращаться смотреть на Кира, после того, как его девушка… Бывшая, правда.

Ой, мля, лучше бы он не отказывался, от предоставленного Воронцовым, шанса. И что? Помер бы на первой же зачистке?

— Миша, — позвала меня Айгуль. — Чай!

— А да, — очнулся я от нахлынувших мыслей. — Хочу, пойдем. А куда?

— В столовую, до утра подождем! — язвительно ответила Айгуль. — Ко мне, конечно.

Она двинулась вперед. Сейчас я обратил внимание, что наша, уже не «наша», точнее не моя, староста, одета в короткий халатик. Он выгодно подчеркивал фигуру Айгуль и открывал довольно привлекательные ноги. И почему, когда я впервые увидел ее, то посчитал самой невзрачной? Наверное, по сравнению с Танькой.

В комнате Айгуль оказалось очень уютно. Она была меньше стандартных и рассчитана всего на одного человека.

— Привилегия старосты, — пояснила девушка.

Выходит, если бы Кир стал старостой вместо Айгуль, то он переехал бы в другую комнату? И тогда у меня не было бы такого друга? Выходит так. Не знаю, приложила ли Айгуль руку к тому, чтобы Кир получил предупреждение, как раз перед выборами старосты. Но если да, то спасибо ей за это.

У окна расположился небольшой столик. На нем стоял чайник и коробка с пакетиками чая. Мы вот с Киром, как-то не додумались купить чайник в складчину, и глыкали минералку.

Айгуль приседа, вынула из тумбочки три чашки. Точнее, две чайные чашки и один бокал.