Рокот. Том 1: Технический колледж ауксилариев. Том 2: Проблемы молодого аристократа (СИ) - Букреев Марс - Страница 5

Я зачерпнул Мощь. Почувствовал, как по моим рукам расплылось жжение. Яркий сгусток энергии в ладонях начал расти. Во что бы его преобразовать? Хотелось, во что-нибудь эпичное.

И тут меня пронзила дикая боль, да такая, что на несколько секунд отключились визоры и аудиосенсоры. Когда способность соображать вернулась, я обнаружил себя лежащим на земле. Боль поднималась снизу, вцеплялась в сознание. Что произошло? Почему я оказался на земле? И откуда эта боль?

Глава 3

Картечь отсекла мне ноги. Одним ударом, словно косарь подсекающий траву на покосе. Сейчас, она возвышалась надо мной, сжимая в руках Мощь в виде излюбленного ею копья.

— Рокотунчик, ты ищешь смерти? Так это — твои проблемы. Для меня такая жизнь, куда лучше вечной тьмы. Нам подарили бессмертие, надо быть благодарным.

— Тебе нравится такая жизнь?

— Любая жизнь, лучше смерти!

— А как же те двое, про которых говорил Калибр?

— О, не без этого. Их даже возбуждает, что я вроде, как женщина. Больные ублюдки! Но надо уметь быть гибкой.

— Терпеть? Хотя, я понимаю, при жизни, о такой груди ты могла только мечтать.

— О твоем плане «Старт-Тех» знали заранее, неужели, дурень, ты думал, что твои мысли секрет для них? Они решили рискнуть, устроив настоящее представление, на что не пойдешь ради рейтингов! А мне отвели роль спасительницы человечества.

— Дура! Как только вернешься в свой ангар, те двое всадят тебе в зад трубу потолще!

— Ой, а я еще Калибра грубияном называла! — воскликнула Картечь. — Надо быть гибким, Рокотуша. За спасение человечества, я взяла плату авансом. Скоро в новостях появится сообщение, что при неосторожном обращении с синтетом-гладиатором погибли два техника.

Она изобразила вздох:

— Трудно им пришлось в последние часы, ведь тяжело жить без ручек и ножек.

Пока Картечь болтала, я сгонял остатки Мощи к ладоням. Когда жжение в кистях стало нестерпимым, я метнул заряд в опору. Полыхнуло. Картечь вскинула голову. Столб заскрипел, покачнулся и упал на периметр. Но купол не исчез! Вместо этого, он начал опускаться вниз, прямо на нас. Вокруг все загудело, затряслось. Откуда-то задул ураганный ветер. Последнее, что я увидел, копье Картечи, летящее мне прямо в лицевую пластину.

Я умер. Снова.

— Смотрите-ка, какая мамзелька, от одного взгляда упал!

Издевательский, насмешливый голос доносился издалека. Впивался в мозг раскаленными иглами. Тревожил, не давал вернуться в блаженное беспамятство.

— Нифига се, Карпян, мощный ты! Первогодку взглядом вырубил!

Другой голос, гулкий, приглушённый. Говоривший явно обременен лишним весом и тучностью. И вроде бы, оба голоса молодые. Странно, среди моих техников молодежи я не замечал.

Я постарался вновь отключиться, провалиться в черное ничто, побыть свободным, хотя бы еще несколько секунд. Под щекой ощущалась шершавая, теплая от солнца поверхность. Не хочу приходить в себя. Не хочу снова испытывать боль. Снова умирать. Картечь, тупая ты сука, сделала неверный выбор! Надеюсь, ты поплатилась за это.

— Карпов, что здесь происходит?

Еще один голос. Обладатель голоса явно старше. Я бы сказал, уже пожилой мужчина. По командным ноткам ясно, привык, чтобы ему подчинялись.

— Да, ничего, Петр Сергееич, я просто посмотрел на него!

Первый голос стал испуганным.

— Посмотрел?

— Да, то есть, нет, не знаю я, чего он упал, я не трогал его!

Пора бы открыть глаза, посмотреть, что вокруг происходит. Все творящееся, совсем не напоминало ситуацию в ангаре, когда я приходил в себя после очередной смерти. Там, меня окружали гул автоматов, реплики техников, гудение силовых установок. А тут, я явно на открытом воздухе.

Я открыл глаза и поднялся. И чуть не упал снова. На этот раз в настоящий обморок. То, что я увидел, противоречила всем моим ожиданиям. Но про увиденное потом. Главное, я не находился в теле металлосинтетического гладиатора. Я снова был человеком! Человек! Я чуть не подпрыгнул от радости.

Рядом со мной стояли четверо. Трое молодых людей, в незнакомой мне темно-синей форме. Больше похожую на школьную, чем на военную. Куртка из грубой ткани со множеством карманов, и такие же брюки. Под курткой рубашки.

Один, самый крепкий из них: с коротко стриженными светлыми волосами, широким лицом, среднего роста, плечистый. Сейчас на его лице лежала печать тревоги, но за ней проглядывалась некая жестокость, что ли. Второй, высокий толстяк с копной черных волос. Третьим был рыжий коротышка, с веснушчатым лицом. Макушкой он едва ли доставал первому до носа, но крепостью сложения не уступал ему.

Четвертым оказался пожилой мужчина. Аккуратная бородка, обильно припорошенная сединой, придавала ему солидности. Одет в пиджак, очень напоминающий форму молодежи. На голове форменная кепка.

Я огляделся вокруг. Под яркими лучами солнца, на небольшой площади перед трехэтажным зданием, выстроилось полсотни человек. Все в темно-синей форме. В основном парни, но девушки тоже были. Возраст, примерно восемнадцать-двадцать лет. И я, кстати, тоже стоял в этом ряду, пока не упал. Точнее, то тело, в котором я сейчас пребывал.

Все это мне напомнило не то школу, не то технарь, когда я там учился. Целую вечность назад!

Увидев, что я встал, светловолосый чуть ли не завопил, указывая на меня:

— Да он притворялся!

Мужчина повернулся ко мне.

— Чего лыбишься? — зло спросил он. — Или, по-твоему, это смешно?

Я ничего не ответил, только глазами захлопал. Я пока даже не разобрался, что здесь происходит.

— Фамилия? — резко спросил мужчина.

— Шелестов! — по привычке выдал я.

Оказывается, десять лет рабства, и номер «БСБМ 10. Гладиатрикс», не вытравили мне память. И тут же спохватился, какой Шелестов, я ведь даже не знаю кто я!

Мужчина, как его назвал, тот светловолосый, кажется Петр Сергеевич, вынул смартфон. Понажимал экран. Произнес:

— Шелестов, Михаил. 18 лет. Сирота. Принят по ходатайству директора Детского дома № 958, города…хм…ага…одаренный, значит. Беда с такими одаренностями.

Погодите, какой сирота? А отец, мать? Я точно помню, у меня были родители! Значит, это не мое прошлое, как можно было бы подумать. Где же я?

— Встань в строй, одаренный, — скомандовал он. — Приведи себя в порядок, не на паперти, чай.

Мужик, конечно, был грубиян. Но вступать с ним в конфликт и пытаться, что-то доказать, я посчитал несвоевременным. Надо разобраться, что здесь происходит. Я отряхнулся, поправил куртку. Поймал взгляд рядом стоящего, высокого крепкого парня с прямыми черными волосами. Он укоризненно смотрел на меня, сквозь стекла очков в тонкой оправе.

— Куда это ты, Карпов и вы, двое, тоже стоять!

Светлый, толстый и коротышка попытались скрыться, пока Петр Сергеевич был занят. Они замерли в нелепых позах.

— Поможете Якову Вениаминовичу раздать ключи и памятки для первогодок.

Затем, повысив голос, скомандовал:

— Первогодки остаются на месте, остальные могут разойтись!

Большая часть, то ли школьников, то ли студентов, направились в разные стороны. Одни к зданию, другие куда-то прочь от него. Вроде про меня говорили, что я первогодка. Останусь. Хотя, глупо получится, если я уже не первогодник и буду стоять здесь. За тупого посчитают.

Наблюдая за тем, как студенты, по возрасту все же более подходяще, идут к зданию, я заметил металлическую табличку над входом. «Технический колледж ауксилариев», гласила табличка. Ниже: «Для одаренных молодых людей их низших сословий».

Текст ввел меня в ступор. Ауксиларии? Что-то связанное с Древним Римом. Так, кажется, называли войска союзников. «Низшие сословия»? Что у нас тут за пережитки феодализма? На вид вроде, все современное.

— Очнись!

Кто-то грубо толкнул меня. Светловолосый, Карпов.

— Вздумал дураком меня перед директором выставить? Ты, дрищ, отвечай!