Начало траектории (СИ) - "Mike" - Страница 31

Канадская компания Fortinbras Global Inc. выступала как главный финансовый хаб, через который проходили инвестиции в фондовый рынок, стартапы и международную недвижимость. На её балансе числились доли в 14 стартапах, 2 из которых уже начали приносить стабильный доход. Офшорная компания в Ирландии имела статус инвестиционного холдинга и управляла пакетами ценных бумаг, вложениями в автоматизированные B2B-решения, платформы логистики и CRM.

Также под управлением Августа находились:

более 3 млн долларов США в виде активов и ликвидных вложений;почти 60 гаражей и малых складов, часть которых сдавалась в аренду;земельный участок в Харькове площадью около 30 гектаров, где планировалось строительство автономного жилого комплекса;контрольный пакет в венчурном фонде Fortinbras Capital Seed;доля в логистической компании, действующей в Восточной Польше и Словакии.

Все эти активы были распределены между структурами и замаскированы под деятельность разных лиц, чтобы не вызывать подозрений и защитить реального бенефициара. Август, несмотря на юный возраст, управлял ими методично и без суеты — как человек, знающий, что завтра будет куда важнее сегодняшних аплодисментов.

Глава 31

Глубина

Первые дни апреля не сулили покоя. Август, как всегда, начинал утро с кофе и строк таблиц, вглядываясь в них не как школьник — как архитектор. Он медленно листал отчёты: графики, суммы, потоки. Всё, что за последние месяцы казалось лишь гипотезой, теперь выстраивалось в мощную, живую систему. Деньги обретали форму. Активы дышали. Влияние переставало быть абстракцией — оно обретало границы, цифры, каналы.

Четыре месяца кропотливой и многослойной работы, с декабря 2000 по апрель 2001 года, начали приносить результаты. В этот период Август действовал по нескольким векторным стратегиям. Он фиксировал прибыль на коротких позициях против перегретых IT-компаний, одновременно закупая акции тех, кто, по его знаниям, должен был выжить и расти — таких как Amazon, Apple и eBay. Особенно успешным оказался его шаг по глубокой закупке акций Amazon в январе, когда цена временно просела до исторических минимумов.

Параллельно он работал с ETF-фондами, вкладывая в сырьевые индексы и фондовые инструменты безопасности — в преддверии нестабильности в мировой геополитике. Через Fortinbras Club и доверенных прокси-инвесторов он провёл сделки в секторах телекоммуникаций и облачных вычислений. Все ключевые активы — от Salesforce до будущей BitTorrent — брались в зародыше, когда ценность была ещё неочевидна.

Сеть офшорных компаний использовалась для хранения акций, а также для вывода прибыли от краткосрочных сделок на крахе. Только на этом направлении было заработано свыше 6 миллионов долларов. Личный инвестиционный пул, которым Август управлял вручную, принёс ещё около 3 миллионов чистой прибыли — за счёт операций с облигациями, высокодоходными акциями на отскоках и точечных хеджевых стратегий на падении Nasdaq.

Кроме фондового рынка, он активно скупал физические активы: складские помещения, логистические площади, мелкую коммерческую недвижимость в Польше и Украине. На территории Украины у него было 12 объектов — в Харькове, Львове и Одессе: 5 складов, 3 офисных помещения в центре города и 4 коммерческих объекта у транспортных развязок. И это всё не считая гаражных кооперативов, земли. В Польше и Словакии — ещё 7 объектов: логистические ангары и земельные участки рядом с автотрассами международного значения.

Для минимизации рисков и обеспечения юридической гибкости он оформлял объекты на разные компании — три украинских частных предприятия под управлением дяди Вити, две фирмы в Словакии и одна в Польше, зарегистрированные на местных партнёров, и инвестиционная структура Fortinbras Estates Ltd., зарегистрированная в Эстонии. Таким образом, каждый актив был разведён между структурами и юрисдикциями, исключая возможность объединённого контроля со стороны внешних наблюдателей.

Эти сделки казались тогда обыденными, но через год вырастут в 2–3 раза, став основой для контроля над логистикой Восточной Европы.

В то время, когда рынок пытался понять, где дно, Август уже готовился к следующей вершине. И теперь пришло время реинвестиций — хладнокровных, выверенных, точных. Он знал, куда смотреть.

Новые направления, в которые он вкладывался, не были случайными.

В краткосрочной перспективе, до конца 2001 года, Август планировал максимально нарастить долю в технологических компаниях второго эшелона, которые должны были вырасти на фоне восстановления рынка. Его цель — зафиксировать прибыль на волне послекризисного роста и вложиться в более стабильные отрасли: логистику, финтех и рынок недвижимости в Восточной Европе. Особый акцент он делал на агропромышленные комплексы в Украине, прогнозируя рост интереса к экспорту зерна и масличных культур. Через офшор он готовил сделки по выкупу земли и перерабатывающих мощностей, пока это ещё не стало мейнстримом.

Среднесрочная стратегия (до 2004 года) была куда амбициознее. Август хотел создать инвестиционную экосистему, способную работать автономно: аналитический центр, фонд управления активами и сеть локальных представительств в Европе. Клуб должен был трансформироваться в закрытую элиту инвесторов, бизнесменов и технократов, влияющих на развитие экономик своих стран. Он начал составлять список фигур, которые могли бы усилить это сообщество: влиятельные банкиры из Латвии, промышленники из Казахстана, технопредприниматели из Москвы, политические советники из Молдовы и Грузии. Он не хотел революций. Он строил сеть.

Савва был против вовлечения высокопрофильных лиц, но Август объяснил: «Это не для рекламы. Это для будущего. Если мы не создадим круг своих — нас поглотят чужие».

Затем он разложил на столе карту постсоветского пространства и мира, и начал набрасывать имена. В Прибалтике — молодой банкир Илмарс Дрейманис, незаметный на фоне международных игроков, но с тесными связями в Латвийском Центробанке. В Казахстане — Тимур Айтбаев, владелец перерабатывающего комбината, который уже тогда готовился масштабировать бизнес на экспорт. В Москве — программист и криптограф Алексей Немчинов, публиковавший резонансные материалы о будущем безопасности данных. В Грузии — Теймураз Барамидзе, политический советник и стратег, которого Август знал из интервью с BBC. В Молдове — экономист Ион Шербан, автор модели теневой трансформации сельскохозяйственного сектора. В Украине — малоизвестный на тот момент Игорь Паламарчук, начинающий реформатор в министерстве экономики, который выступал за прозрачность внешней торговли и новые методы налогового учёта.

Дальше — Европа и США. В Лондоне — Джулиан Сандерс, экономист нового поколения, писавший про необходимость гибридных инвестиционных стратегий. В Берлине — Ларс Мейер, консультант по финансовым стартапам, близкий к кругам ранних разработчиков банковских API. В Калифорнии — невзрачный парень по имени Питер Тиль, начинающий венчурный аналитик, который вскоре запустит свой фонд. Там же — студент и программист Марк Андриссен, чьи идеи о цифровой дистрибуции уже будоражили круги стартаперов.

Август отметил также Крису Хатчерсона из Остина — разработчика алгоритмов для финтех-решений, и Юджина Кана из Торонто — раннего энтузиаста блокчейна и децентрализованных сетей. Эти люди пока ничего не значили, но Август знал — их звёздный час наступит в ближайшие 5–10 лет.

Он собирался пригласить их в закрытую ветку клуба — не для пиара, а для формирования архитектуры будущего влияния.

— Мы их пригласим не сразу, — сказал Август. — Сначала создадим фонд развития. Потом предложим каждому из них участие в клубе. На условиях равенства. Без пафоса. Только с пользой. Если они откажутся — мы ничего не теряем. Если согласятся — мы получим ключ к региональному влиянию.

Савва молчал долго, а потом кивнул:

— Тогда я займусь контактами. По всем. Начнём с Латвии.

Они поняли друг друга без лишних слов. Это был не просто клуб. Это становилась сеть. Сеть будущего.