Частная Академия. Осколки (СИ) - Ланская Алина - Страница 15

Что еще… Стэн через неделю возвращается на учебу. Не самая приятная новость, Мира опять будет психовать. С Шумским вообще придется что-то делать. И он и Инга так стремятся стать здесь главными, как будто это цель их жизни. Но сейчас важнее другое.

Сегодня. Если все будет хорошо, то уже сегодня вечером все закончится. Я буду свободен.

Раб системы!

От злости бью по рулю. Как же она выбешивает иногда! С Настей было всегда просто, пока она нож в спину не воткнула. И любовь была вечной, пока внезапно не прекратила свое существование.

Почти два месяца прошло с того разговора с дедом, а я помню каждую фразу. Наверное, никогда не забуду.

— Значит, не хочешь жениться. — Дед сурово смотрит на меня из-под нависших бровей. — Я так и думал.

Начало так себе, но иного я не ожидал. Этот разговор должен был произойти раньше, поэтому больше оттягивать я не стал.

— Почему?

— Потому что ты мальчишка! — гремит дед так, как только он умеет в нашей семье. — Пацан! Привык, что все вертится вокруг тебя! А я спрашивал тебя! Еще совсем недавно. И ты говорил, все в силе. Из-за этой девки? Как ее?

— Она не девка, дед. — Понимаю, что вряд ли выйду из его кабинета живым и здоровым, но пути обратного нет. — И нет, дело не в Мирославе. Более того, она больше не живет в твоем пентхаусе.

— Это я и без тебя знаю, — ворчит дед. — Значит, не из-за нее? А ради кого тогда ты хочешь все порушить?

Вижу, сдерживается из последних сил, чтобы не сорваться. Уважаю.

— Ради себя, дед. Хочу сам распоряжаться своей жизнью и паспортом.

Он надрывно смеется, будто я сказал что-то забавное.

— Сам хочешь? Похвально-похвально. И девочка эта ни при чем? Только сначала ты решил заняться инвестициями, хотя до этого я пять лет тебя умолял, но тебе было насрать, ты игрался в гестапо в моей академии! А стоило появиться этой девочке, и вот ты уже сам бизнес-план написал, и людей нашел, и сам вложился. Потом рояль свой вытащил из склепа, в комнате ремонт сделал и вдову не поехал утешать. Говоришь, ни при чем она? Да, еще на открытие онкоцентра ее притащил. Думал, я не заметил?

— У меня были свои причины тогда, — признаю я. — Я планирую сам заниматься бизнесом, а брак — слишком высокая цена.

— Я женился на твоей бабке по расчету, твой отец на твоей матери тоже. Ты хотел по любви на Насте жениться. И что? Все просрал! Десять лет музыкалки этой, консерватория жопой накрылась, руку сломал, депрессия на два года. Мало? Еще раз хочешь?!

Вижу, что он распаляется еще больше, этого мне совсем не нужно.

— Я не хочу в принципе жениться, дед. Вообще. Ни на ком.

— Вообще? — Он недоверчиво щурится, а я рад, что удалось сбить его прицел. — То есть на этой де…девочке тоже?

— Нет! Обещаю, что не женюсь ни на Мире, ни на ком-либо еще лет пять, а лучше десять.

— Не зарекайся! Как от сумы и тюрьмы. Знаешь ли!

Еще пыхтит чего-то, но я отчетливо слышу облегчение в его голосе.

— Юстина тоже не в восторге от этого брака, — осторожно возвращаю я разговор в нужное мне русло. — Ей это тоже не нужно.

— Мне это нужно! — взрывается дед. Кажись, я наступил на мину. — Мне нужен этот брак. И деду Юстины, ее родителям. Тебе он тоже нужен!

Я молча пью остывший чай, который принесла горничная, и жду, когда стихнет крик. Мне нужно много-много терпения. Как одной девочке, которая однажды очутилась у меня дома. Я не наврал деду — жениться я, конечно, не собираюсь. И хочу разорвать эту помолвку прежде всего для себя. Но я не сказал ему самого главного — я люблю Миру.

— Раз ты теперь такой самостоятельный и взрослый, давай взглянем правде в глаза, Артем.

Дед уже успокоился; развалившись в кресле, постукивает пальцами по антикварному столу из палисандра. На котором совершенно дико смотрится белый iMac и еще парочка ноутбуков. Но дед любит технику, говорит, она делает его моложе. Хотя, как выясняется, акценты сегодня совсем иные.

— Я уже почти десять как лет отошел от оперативного управления бизнеса. Должность сенатора не позволяет, но все эти годы я уверенно держал в руках свою империю. Она не росла, как я бы хотел, но как минимум при своих активах наша семья всегда оставалась. Но, блядь, за эти десять лет ни твой отец, мой сын, ни ты, мой внук, ни разу не заинтересовались тем, на что я положил свою жизнь! Ни разу! Твой мудак папа только тратит — путешествия, три дома в трех разных странах, где он почти не появляется, купил галерею для своей идиотки-жены. Ладно, сын не удался. Может, и хорошо, что не лезет. Теперь ты, Артем. Музыкант. Пианист. Лет до семнадцати, мне кажется, ты вообще не понимал, откуда берутся деньги. Ах да, с банковских карт, которые были привязаны к моему счету.

— Ты сам был не против того, чтобы я стал музыкантом.

— Так мне весь мозг проели, что ты — талант, второй этот… как его? Сафонов?

— Трифонов. Даниил Трифонов.

Деда поправляю механически, с удивлением отмечая, что остаюсь внутренне спокойным от этого сравнения. Раньше было очень больно.

— Неважно! Но ты не стал великим пианистом, Артем! Понимаю, трагедия всей жизни, но я и здесь прогнулся. Не трогал тебя, ты делал что хотел в моей академии, куражился там. Думаешь, я ничего не знаю? Я все знаю! И то, что только сейчас решился взяться за ум, ничего не меняет. Пора возвращать долги. Ты женишься на той, кого я тебе выбрал. И сделаешь это скоро. Пока я еще сенатор.

В каждом слове деда — правда, не самая приятная, но я к ней был готов. Это действительно так — после того как дед стал сенатором и потерял право заниматься бизнесом, он кое-что отдал в доверительный фонд, которым сам негласно управляет. Но основные активы — две строительные компании, нефтеперерабатывающий завод и крупнейшая в регионе сеть автозаправок — юридически принадлежат в равных долях нам с отцом. Мы в бизнес деда не лезем, он сам всем руководит через своих менеджеров. Но меня задело другое.

— Пока еще сенатор? Поясни, пожалуйста.

— Правильный вопрос задаешь, Тема, очень правильный!

Дед откинул голову на спинку кресла и прикрыл глаза. Знаю эту позу — значит, сейчас будут не самые радостные новости.

— Губернатора нашего могут снять, пока у него хорошие шансы остаться, но и копают под него капитально. Может, до конца года даже не досидит.

— А кто сядет на его место?

Дед одобрительно хмыкает и, не открывая глаз, продолжает:

— В том-то и дело, Тема, в том-то и дело! Я трех уже пересидел, и многим кажется, что мне пора освободить место. Вероятность того, что новый губер посадит сенатором своего человека, очень высока. А ты привык, что я вечный сенатор? Зря, дорогой, зря!

— При чем тут мой брак?

— Да потому что я могу не удержать все в своих руках, но главное — на вас с твоим отцом надежды мало! — орет он так, что звенит в ушах. — Максимум, что вы сможете, — это успеть продать все, пока вас не отожмут из моих активов. Я не собираюсь помирать, если что, но хочу подстраховаться. И ты мой страховой полис, Артем! Ты что, маленький, чтобы я тебе это все разжевывал?!

— И ты считаешь, что, объединившись с Ульссонами, сможешь спать спокойно? — Меня не парит раздражение деда, я лишь хочу для себя расставить все точки. Не так часто мы с дедом обсуждали мое будущее в этой семье, а надо было.

— У них своя нефтяная компания, у нас нефтепереработка. Сам понимаешь, как выгодно иметь и то, и другое в одном холдинге. А если перевести наши заправки к ним, сковырнуть нас будет сложнее. А ты получишь приличную долю в их нефтянке, войдешь в совет директоров. Плюс дед Юстины, сам знаешь, я с ним дружу уже лет сорок, не меньше, у него хорошие связи на самом верху. И даже если меня уберут из сенаторского кресла, смогу вернуться в него уже в другом регионе. Кровные узы крепче дружеских, Артем. Так что…

Он театрально разводит руками, явно считая, что свою роль отыграл. И сделал это на отлично. И крыть мне нечем. Почти.

— Говоришь, нет на нас с отцом надежды? Но ведь и ты не идеален, дед. Твои бойцы уже полгода бьются, не могут выйти на рынок Урала со своими заправками.