Месть хомяка (СИ) - Кружевский Дмитрий Сергеевич - Страница 50

Сидящий на большом замшелом камне в бурке и папахе Кощей был похож на усталого нахохлившегося грифа.

— Гамарджоба, генацвале Моисеевич, — поприветствовал его я. — Чем занимаетесь в такой ранний час?

— Не видишь чтоль, возвышенностями любуюсь, — пробурчал тот. — Большими и малыми.

— Возвышенностями?

Я с подозрением окинул раскинувшуюся перед мной степь без единого намека на какой-то бугорок

— Да, возвышенностями, вот, смотри, дорогой.

Он махнул рукой и заросший терновником и вьюном сад перед нами вздрогнул, пошел рябью словно испорченный телевизор, сменившись прекрасным, ухоженным парком с многоуровневыми каскадными фонтанами, резными беседками и выложенными мрамором дорожками, вдоль которых росли чудесные цветы. Но самое главное, весь этот сад был буквально заполнен ИМИ, да, да ИМИ — юными и не очень прелестницами различных форм и размеров, порой, надо сказать, весьма выдающихся и все это затянуто в тонкую облегающую ткань похожую на легкие разноцветные облачка.

Мы с Батоном дружно переглянулись.

— Круче гор могут быть только горы, на которых ты не бывал, — резюмировал Батон, поглаживая встопорщевшийся хвост, после чего плюхнулся на травку.

Я судорожно сглотнул и спешно последовал его примеру, дабы избежать не нужных конфузов во внешнем виде.

— Красивое, — выдавил я, спустя пару минут. — Так это ваш гарем?

— Зачем горем, какой такой горем-морэм…нэт, коллекция это, плюс душевные страдания, вах.

— Почему страдания?

— Почему? Слушь, дорогой, вот посмотри на меня, я похож на красавца?

Кащей поднялся, выпятил тощую грудь и попытался принять горделивую позу, поставив ногу на камень и вглядываясь вдаль из-под поднесенной ко лбу ладони. М-дя, прям скульптура: «Жертва лечебной диеты доктора Малышковой на пенсии наконец увидел свет в конце тоннеля».

— Ну не очень, — честно признался я.

— Вот, — сказал Кощей, опускаясь обратно на камень. — Всё идут и идут, в жены набиваются, в полон им понимает надо. А мнэ это зачем? Ты хоть представляешь сколько мне лет?

— Хмм, много, наверное.

— Много дорогой, очень много. Понимаешь, мне уже просто не интересно. Философия — интерэсно, шахматы — интерэсно, даже высшая матэматика — очень интэресно. Женщины — нет, надоело, неинтэресно. Я даже уже откровэнно стал говорит, что мне не интересно, так их еще больше стало… Ума не знаю, што мне с ними дэлат, вот сижу, думаю, смотрю… пусть играют, развлекаются…

— Ну да, с возрастом это бывает, — поддакнул я, упорно стараясь пялиться на фонтан, выбрасывающий вверх забавные такие струйки пенящейся воды, а не на плескающихся в его чаше прелестниц.

— У меня с этим все в порядке, — обиженно буркнул Кощей.

— Ну…

— Голубая луна всему виной, все в округе говорили, — промурчал себе в усы Батон.

— Да не в жизнь! — еще больше нахохлился хозяин замка.

Кот посмотрел на меня, затем на Кощея, почесал лапой промеж ушей, с подозрением прищурился, и на всякий случай отодвинулся подальше.

— Извратэнь мохнатый, — констатировал хозяин замка, оглядываясь и явно прикидывая чем бы таким запустить в моего «невинного» усато-лохматого спутника.

— Там царь Кощей над златом чахнет, — задумчиво пробормотал я. — Послушайте, Епиох Моисеевич, а денег у вас много, ну в смысле золота, богатства там.

— Не бедствуем, дорогой, не бедствуем, — в глазах Кощея блеснул огонек идеи, а голос стал неожиданно заискивающе-сюсюкающим. — Слюшь, дорогой, а давай я тебе их подарю всех, всю коллекцию и к каждой по пуду злата, нет, по три пуда злата в придачу. Ты молодой, красывый, с тобой много пойдет. Денег дам будэшь богат, как султан. Нэт, как пять султанов. Забирай и…уходи… далеко-далеко за Кудыкину гору.

Если честно, то я на мгновения задумался, но тут в мозгах у меня грянул дружный хор про султана, напоминая о том, что «тещи тоже три», и я как сумасшедший затряс головой, одновременно прикинув реакцию Эльфиры, если она вернется и застанет дома подобный цветник. Да там ядерная война покажется детской игрой с оздоравливающей прогулкой под радиоактивном дождиком и первоклассным лучевым загаром.

— Жалко, — вздохнул Кощей. — Но ты еще подумай нэмножко. Могу еще по пуду подкинуть.

Мы немного помолчали, а Батон тем временем медленно так, порой перекатами, сместился поближе к фонтану, усиленно делая вид, что зоной его интересов являлись исключительно плещущиеся в нем золотые рыбки.

— А почему вы их просто не выгоните? — поинтересовался я, садясь в позу лотоса и пытаясь познать дзен, ибо некоторые из дев явно решили принять воздушные ванны, скидывая с себя и без того воздушные одежки.

— Эээ, думаешь не пытался? — взмахнул вверх рукой Кащей. — Даже в лякушек обращал, вах, в статуи.

— Не помогло?

— Нэ помогло. Идут, лезут, просачиваются, даже стены не помогают. А выгонишь, так клевещут, что силой мол тащу, скандалят, царю жалобы пишут, богатырей насылают, только проблем больше от этого…а, — он тяжело вздохнул. — Думаешь я хотэл так жить, замок-шмамок. Я домик в горах хотел, виноград растить, чачу домашнюю делать, вино. Может найти хозяйку, но тут нэт любви…одна коллекция.

— А может выгнать всех и переехать куда…

— Пытался…находят. Да и договор у меня с Берендеем, принимать всех желающих царэвн, красавиц и тому подобное, обеспечивать и давать хорошее приданное если пробудут в полоне больше года.

— А ему-то это зачем? — удивился я.

— Казне процент и невесты богатые, «можно пристроить с пользой для государства», — последние слова он произнес с издевкой и явно кого-то пародируя шепеляво-старческим голосом.

— А вам-то это зачем?

— Есть у него кое-что моё, — отвел глаза Кощей.

Я покосился на своего собеседника, быстро пробежался по своим сказочным знаниям и понимающе кивнул.

— Понятно, буквально держат за…к-хм…

Мы снова замолчали. Кощей снова нахохлился, а я задумался, ибо образу безжалостного злодея в моих глазах был нанесен серьезный урон. Хотя, с другой стороны мужика, возможно, так доводят, что порой он просмто выходит из себя и закручивает окружающих в «бараний рог», так чисто для профилактики. Мне-то, с моим беспокойным хозяйством, порой приходится рвать и метать, а уж тут… Да и если вспомнить наши сказки, не всегда он там злодей, точнее его считают априори злодеем, потому что бессмертен, богат и до женского пола падок (был видимо), хотя кто до него не падок, а? Кто я вас спрашиваю? Нет, вы мне ответьте, какой нормальный мужик устоит перед этим? Я снова бросил взгляд в сторону фонтана и, сложив указательный и большой пальцы колечками, устремил свой взор в бездонное небо, упорно пытаясь думать о высоком. Так, стоп…

— Епиох Моисеевич, если не секрет, много тратите на содержание вашей коллекции?

— Порядочно. Девы порой запросы такие выдают, — он закатил глаза.

— Вот именно, — я со скрипом расплелся из позы неопытного созерцателя Сансары. — А вот если бы вы не могли выполнить их запросы, разорились там, деньги у вас кончились, да украли их у вас.

— Ты это сейчас серьезно, пэдагог? — глаза Кащея сверкнули металлом.

— Да не по-настоящему, но главное, чтобы они в это поверили, — я кивнул в сторону плещущихся вместе с Батоном девиц. — Заодно и поймете, кто сюда пришел с серьезными намерениями, а кто за блага.

— Есть идеи, господин учитель? — на этот раз в голосе Кащея слышалась небольшая заинтересованность.

Я молча кивнул.

Глава 7

Про хороший план, почти дружескую потасовку и бобра.

Проблема с массовкой решилась довольно-таки быстро, ибо неподалеку от замка располагалась небольшая деревенька, где прошивало примерно два десятка угрюмых бородатых мужиков, примерно столько же их мене угрюмых жён и некоторое количество почти весёлых ребятишек. Приняли нас, надо сказать, буквально с распростёртыми объятиями. Не, конечно, сперва хотели подвешать за ноги и наверняка сотворить, что-то выходящее за рамки приличия (пузики там пощекотать, или просто провести сеанс прилива крови к мозговым извилиинам, дабы лучше соображали), но узнав, что мы прибыли с поручением от самого Кащея тут же дружно взяли «под козырек», заявив, что готовы выполнить любой приказ, исходящий от «вашего высокогоблагородь». В принципе ребята оказались толковыми и быстро ухватили суть, заодно предложив решение проблемы с реквизитом. Оказалось, что с этой стороны крепости их деревня играла роль этакого фильтра для прибывающих рыцарей, богатырей и прочих искателей удачи, позарившихся на сказы о богатстве нашего костлявого друга. Собственно говоря, тут их проверяли на силушку богатырскую и с того, кто не прошел, брали некую мзду, после чего…ну, так как у нас тут добрая сказка, то скажем примерно так: «их отпускали на все четыре стороны». В результате, добра скопилось много — целый сарай. Хороший такой, добротный, метров тридцать длиной, а оружия там…от деревяной дубины, до здоровенного пятиметрового меча. Я даже ребят как-то зауважал, это какого же дылду они тут отбуцкали… В общем, обговорили всё еще раз, после чего сопроводили нас в избу, напоили, накормили, дети там с Батоном поиграли, причём, судя по всему, играли в игру: «мы лося ловили, затем делали шашлык». Кот, естественно, играл главную роль, но вот только «лось» у него получился довольно странный, горный такой, с навыками спецназа: сигал по крышам як белка, при этом отстреливаясь от «охотников» шишками, а затем, устроив засаду, взял всех своих преследователей в плен и, связав, гонял по поселку, подстегивая хворостиной. В результате, местная шантрапа его дюже зауважала и в дом, выделенный нам на постой, кот заявился с здоровенной крынкой сметаны и корзиной всяческой снеди. Я в это время уже готовился ко сну и, к радости Батона, от «лёгкого» перекуса отказался, ибо даже диназёбры должны знать какую-то меру в еде, однако котов это явно не касалось, так что пришлось до середины ночи слушать утробное урчание, порой переходящее в причмокивание, сквозь которое были слышны слова про «мою прелесть», а край глаза то и дело выхватывал из полумрака в меру упитанную тень, то и дело обвивающую стоящий на столе кувшин со сметаной.