Золотой Змей (СИ) - Добрый Владислав - Страница 32

Бронзовый диск с рунами

Плоский диск из бронзы, покрытый странными рунами, которые меняют своё расположение при каждом взгляде. Если положить его на землю, он начинает медленно вращаться, указывая случайные направления. Мои варианты: карта, компас или устройство связи. Но пока он так и остался загадкой.

Бронзовый щит

Щит средних размеров, овальной формы с заострённым нижним краем. По центру — выпуклый босс (металлический выступ) в виде стилизованного солнца с расходящимися во все стороны лучами. Очень похоже на символ Императора, но отличается в деталях. Края щита украшены резным орнаментом в виде языков пламени. Скорее всего, усиливает таланты к огню. Проверяя эту догадку, Сперат, который обычно не мог выжать из себя язычок огня больше, чем из китайской газовой зажигалки, минут пять размахивал рукой, из которой, как из газовой горелки, исходило сантиметров тридцать хорошего такого пламени. Сперат был в таком восторге, что мне было даже немного его жаль, когда магия щита кончилась. Если мультипликатор силы у щита работает и на более сильные таланты, то я нашёл артефакт, с помощью которого Гонорат или отец Магна вполне могли бы сжечь армию. Хотя, это вряд ли — тогда бы отец с этим щитом не просто не расставался, он даже спал и срал бы, не выпуская его из рук.

Остальное содержание сокровищницы сводилось к нескольким шкатулкам с аккуратно напиленными на пластины рогами демонов и паре бесполезных штуковин, вроде гребня, который заставляет человека воспринимать всё, что ему говорят, как комплименты, и медальона красоты, который при надевании накладывает на лицо «фильтр», сглаживающий цвет кожи, подкрашивающий губы и веки. Этот медальон, разумеется, немедленно был надет на себя Адель, и на моё осторожное возражение, что кроме этого очевидного эффекта у него могут быть и скрытые, она так схватилась за свой молот, что аж металл на её латных рукавицах скрипнул.

Я молча протянул жене гребень. Она засмеялась. Тем временем Гвена завладела странными очками. Надела их, повертела головой, сняла в недоумении. Я забрал их у неё — на случай, если придёт внезапное озарение. Оправа из бронзы с костяными вставками вместо стекол. Озарение не пришло, но я машинально надел их на себя и…

— Гвена, посмотри на меня. Теперь на себя. Мда… А ну-ка, глянь на Волока у дверей… — я снял очки и передал их Сперату. А потом объяснил Адель: — Я видел её глазами.

И это был довольно мрачный вид. Гвена видела мир сильно иначе. В её зрении наши тела были словно слегка прозрачными и освещены мечущимися тенями. Внутри виднелись золотые сгустки в районе сердца и верха живота, а от голов исходили разноцветные всполохи. Лица она явно разбирала очень плохо. Сталь доспехов в её зрении была блекло-серой и непрозрачной. Даже камень вокруг был куда более ярким и тоже слегка прозрачным. Вот как она видит ловушки. Зато магические артефакты в её зрении и близко не светились так, как их видел я.

К этим находкам стоило присовокупить костяной меч, который был увы, сломан, и ледяной моргенштейн. Пожалуй, самые полезные из всего того, что хранилось тут, по крайней мере на первый взгляд. С другой стороны, я взял их в бою, так что логично, что они эффективны именно в бою.

Выйдя из сокровищницы, я увидел в сумраке отвесной центральной шахты колодец. Массивный ворот, каменная чаша, резные фигуры по углам — прямо туристическая достопримечательность. Но эта штука таила в себе одну тщательно оберегаемую семейную тайну. Колодец, на самом деле, имеет боковое ответвление, которое ведёт из замка. Воды там по грудь даже в весенний паводок, так что это отличный способ выбраться из замка. Разумеется, куда ведёт этот запасной выход и где конкретно он выходит на поверхность, Магн не знал. Не успели показать. Должен быть где-то довольно далеко.

Вообще-то Магна успели обучить многому. Просто для самого важного он был слишком мал. Когда выяснилось, что он не унаследовал таланты к огню, его отец прекратил обучение — Магн знал слишком много, но недостаточно. Пожалуй, я бы на месте отца Магна тоже попытался отослать его подальше.

Расходящиеся от колодца шахты пустовали. Все, кроме одной, были такими же грубыми каменными проходами в скале, но вот эта последняя привлекла моё внимание больше, чем колодец.

— Куда она ведёт? — спросил я Вокулу.

Тот, разумеется, оглянулся на стоявших в отдалении обитателей замка. Они что-то пошептали ему, Вокула выслушал и вернулся с ответом, который я уже вспомнил:

— Она оканчивается тупиком, мой сеньор.

Я двинулся по странной шахте. Её странность была в том, что её словно забыли обработать. Следы от ударов кирки на стенах, похожие на миллионы зарубок, тут тоже присутствовали, но при этом сами стены как будто поленились хотя бы минимально выровнять. То же самое с полом. Две колеи, по которым вытаскивалась порода, делали каменный пол шахты похожим на размытую дождями и разбитую самосвалами проселочную дорогу. То и дело приходилось переступать каменные выступы, но я упорно шёл вперёд.

Гвена подошла поближе. Заглянула мне в глаза. И умчала вперёд. Адель, которая следовала за мной по пятам, взяла меня латной перчаткой за латную руку. С романтичным звяканьем наши доспехи соприкоснулись.

— Ах, мой муж, я сегодня почувствовала себя будто в сказке. Будто, убив чудовище, мы оказались в его сокровищнице… — промурлыкала она.

Она хотела знать, почему мы идём по этой дурацкой штольне, но начала, разумеется, издалека. Нервный, дёрганый свет факелов вырвал из темноты тихонько стоявшую Гвену. Она молча пялилась на участок стены, который не отличался от других.

— Дверь? — спросил я.

— А? Точно, — мурлыкнула Гвена. — А я никак не могу понять, что это такое… Как будто большой кирпич вставили.

— Молодец, — сказал я. Поманил к себе Волока с факелом. Да, без Гвены я бы прошёл мимо. Гвена очертила пальчиком квадрат примерно два на два метра.

— Вот тут.

Я задумчиво кивнул. Адель осторожно коснулась меня, вопросительно подняв бровь. Автозагар тут не в моде, поэтому магический фильтр делал её лицо бледным, но с каким-то лихорадочным румянцем. В темноте, под открытым забралом, это выглядело мрачновато.

— Вспоминаю, — пояснил я. — Вспоминаю сказки, что рассказывал мне отец про долгобородов.

Я подошёл к стене.

— Долгобороды чуют камень, разбираются в нём лучше, чем крестьяне в земле. Ведь он разный… — я схватился за выступающий камень, который показался мне чуть отличным по цвету от остальной породы, и надавил на него. Ничего не произошло. — Для них камень, принесённый с другого места и вложенный в стену, выделяется так же ярко, как для нас комок глины на чёрной пашне…

Я снял латную перчатку и начал ощупывать стену вокруг «двери», указанной Гвеной.

— Попробуй этот, — тихо подсказала мне демоница.

Я проследил за её взглядом и коснулся другого участка стены, на вид не отличимого от остальных. И сразу же почувствовал пальцами, что по текстуре он отличается. Я осторожно надавил, и участок скалы размером с телефон мягко ушёл вглубь. В глубине стены послышался шорох и каменный «тук». Запорный стержень выпал из паза. Левой рукой я надавил на «дверь», и она легко провернулась на каменных выступах по середине. Оставалось только поаплодировать стоя мастерам, столь искусно вписавшим её очертания в кажущиеся естественными углубления и трещины стены.

— Сперат, — сказал я. — Найди в своей сумке тот здоровенный меч и отдай его Гвене. И приготовь факелы, если они у тебя есть. Гвена и ты идёте со мной. Остальные останутся здесь.

Адель упрямо вздернула подбородок. Я тяжело вздохнул. Как ей объяснить, что в сказках, которые мне рассказывали игры в моём мире, если ты нашёл сокровищницу с артефактами без боя, то это верный признак того, что финальный босс ждёт тебя сразу после неё.

Глава 16

Вегвизир

После слишком очевидно небрежно прорубленной в скале шахты — грубого тоннеля с неровными полом и стенами, — пространство за потайной дверью поражало своей тщательностью отделки. Сомнений в том, что это дело рук долгобородов, уже не оставалось. У самого входа виднелись изящные ниши, вырезанные с ювелирной точностью, с аккуратными фасками по краям. В них лежали факелы, хрупкие от времени, с потрескавшимися древками, покрытыми слоем серой пыли. Правда, факелы долгобороды не любли — они предпочитали масляные лампы с их ровным, нечадящим светом, — но эта въедливая тщательность обработки даже самых утилитарных вещей, вырубленных прямо в толще скалы, выдавала их руку. Пол и стены были выровнены до почти той гладкости, которой добиваются с помощью бетона в моем мире. Сводчатый потолок украшали выпуклые ребра жесткости, нарочно оставленные для прочности свода.