Знахарь (СИ) - Сапегин Александр Павлович - Страница 95

Всхрапнув и закашлявшись, Пётр Ильич проснулся и хотел уже повернуться на правый бок, дабы скорее вернуться в мягкую патоку сладких снов, как его взгляд выхватил темный человеческий силуэт на фоне светлого абриса окна.

- Лежите, лежите, Пётр Ильич, не вставайте. Охрану тоже звать не стоит, не отрывайте занятых людей от работы по охране вашего здоровья, иначе оно имеет шансы ухудшиться.

- Кто вы? Что вам надо?! – справился с испугом мужчина, поняв, что свидание со смертью откладывается.

- Не важно, - донеслось от окна.

- Но, я не понимаю, - испуганно проблеял Пётр Ильич, когда чёрная тень внезапно выросла в размерах, тёмным покрывалом нависнув над немаленькой кроватью.

- Вы правильно заметили, Пётр Ильич, не понимаете. Лезете туда, куда не просят… Вас просят умерить пыл, Пётр Ильич. Не нужно перебегать дорогу хорошим людям.

- Каким людям, о чём вы говорите? – тонко, по-бабьи взвизгнул магнат.

- Не стройте дурачка, вам не идёт. Всё вы понимаете, а чтобы вы не вздумали уросить необъезженной лошадью, вам просили оставить предупреждение, - из тьмы вылетело три листа с компьютерными распечатками. – Умерьте пыл и сидите тихо, иначе сведения с этих бумаг перекочуют куда следует, тогда вы сядете надолго. Думаю, мы договорились. Не провожайте.

Силуэт распался клочьями тёмного тумана. Дёрнув головой, Пётр Ильич включил ночник и нажал замаскированную кнопку вызова охраны...

Начальник смены клялся и божился, что мимо неусыпных постов муха не пролетала. Весь дом под наблюдением, охранные периметры не имеют мёртвых зон, а на самом этаже три поста с вооружением. Ни на одной записи ни одного постороннего лица не зафиксировано. Чисто!

- Тогда откуда взялись эти бумаги?! – орал Пётр Ильич, потрясая распечатками перед носом секьюрити. – С неба свалились? Вы, вашу мать…

Дальше шла игра слов напополам с малым Петровским загибом, на которую у начальника службы безопасности не имелось внятного ответа. Треклятые бумажки в мясистой пятерне шефа крыли любые оправдания как бык овцу. Выпустив пар, Пётр Ильич выгнал провинившуюся охрану из спальни и, наконец, вернул внимание к чёртовым писулькам. Пробежавшись взглядом по тексту, магнат сменил окраску лица, красную после получасового ора, на мертвенное белое полотно. Разорвав листы в клочья, после чего спалив их в серебряной пепельнице, Пётр Ильич решил последовать совету неизвестного гостя сидеть тихо, а лучше всего на полгодика-годик перебраться за границу. В Ницце сидится ещё тише.

*****

Не привлекая внимания окружающих, Владимир незаметно оглядывал родителей и родственников выпускников лицея. Кривовато улыбнувшись думам, блуждающим замысловатыми маршрутами по мозговым извилинам, он ещё раз прошёлся взглядом по ярмарке тщеславия губернского масштаба. Нет, с замахом оценки он, пожалуй, хватанул лишку, даже перебрал на порядок, но из песни слов не выкинешь. Надутые индюки да прилизанные гуси-лебеди вокруг вместо улыбчивых человеческих лиц. Куда ни плюнь, сплошные сливки общества, что свысока со снисходительными улыбочками и толикой высокомерного презрения поглядывали на высокого молодого человека с атлетической фигурой, жмущегося в дальнем углу зала для торжеств. Дорогие костюмы, шикарные платья и блеск украшений что на женщинах, что на мужчинах.

Стряхнув невидимую пылинку с рукава, Владимир подумал, что его серый классический костюм-тройка никоим образом не гармонирует с цветным опереньем дам и пингвиньим стилем присутствующих на торжестве господ. Золотыми часами он так и не обзавёлся, а то, что его одежда и элегантное платье Виктории, светло-голубое на плечах и лифе и темнеющее до тёмно-синего к подолу, по стоимости легко кроют блестящие цацки многих расфуфыренных сударей и сударынь, так это могли оценить единицы из присутствующих. Впрочем, на выпускной Огнёв явился не ради торговли лицом и демонстрации финансового благополучия. В сей знаменательный день он отыгрывал роль счастливого родителя, гордого от того, что его чадо вступает в новую, взрослую жизнь, и никому нет дела, что чадо женского полу уже давненько белкой крутилось в том самом, что некоторые люди, опуская смачные эпитеты и сравнения с дурно пахнущей субстанцией, называют «взрослой жизнью». Вика успевала везде: училась, работала, неделями пропадая на съёмках, помогала брату, вытягивая канцелярскую работу и ежедневно тренировалась, посвящая занятиям по два часа.

- Начинается! – на выдохе протянула одна из дам.

Отдельные праздно шатающиеся пары потянулись к рядам стульев, выставленных напротив сцены. Повторив жест со сбитием невидимой пылинки, Владимир тоже поспешил занять свободное место.

- Вам туда нельзя, там места для родителей, - заступила перед ним дорогу молоденькая девушка-распорядитель, здраво предположив, что молодой человек никак не может являться отцом великовозрастного чада.

- Лидия Наумовна! - не стал спорить с барышней Владимир, окликнув проплывающую мимо заведующую учебной части лицея.

- Да, Владимир Сергеевич, - расплылась в елейной улыбке холёная дама в строгом костюме, который гармонично подчёркивал достоинства женщины, скрывая некоторые мелкие недостатки фигуры.

Угодливость завуча можно было понять, за время учёбы Виктории она получила доступ к эксклюзивным косметическим средствам, стоимость которых трудно было переоценить, особенно заглянув в каталог аптеки Острецовых. Орденоносец, несмотря на юные годы сумевший пробраться на такие высоты, что даже у многоопытной женщины дух захватывало, и при этом оставшийся в тени, давно и прочно завоевал её расположение и эту тонкую связь она тщательно оберегала, извечным женским чутьём предполагая, что молодой человек далеко пойдёт – знахарство и целительство не предел его карьеры.

- Лидия Наумовна, - скуксился Владимир, пальцем указывая на ряды венских стульев, - а можно мне туда? А то меня не пускают, говорят, что не дорос ещё.

- Ха-ха! – непритворно рассмеялась женщина, блеснув снежной белизной зубов, оттеняемой пикантными ямочками на щеках. – Пойдёмте я вас провожу, спасу от грозных охранников. Оленька, этот молодой человек со мной.

Царственным жестом завуч махнула в сторону стульев и, продолжая улыбаться, подошла к «Оленьке», чуть ли не в лицо прошипев распорядителю:

- Ольга Мироновна, Владимир Сергеевич Огнёв является братом и официальным опекуном Виктории Чаровниковой, запомните и проинструктируйте остальных распорядителей, чтобы не угодили в неловкую ситуацию. Надеюсь на вас, эксцессов я не потерплю.

О чём думала в тот момент бледная Оленька так и осталось секретом, но эксцессов в тот вечер действительно не зафиксировали, что само по себе удивительно, принимая в расчёт немалое количество горячительных напитков на столах.

- На сцену вызывается… - оглянувшись назад, Вика нашла взглядом брата, пославшего ей ободряющую улыбку и воздушный поцелуй.

Отдарившись ответной улыбкой, девушка грациозной походкой плывущей лебёдушки вплыла на сцену, где ей под звуки фанфаров вручили диплом и золотую медаль. Да, Вика закончила лицей круглой отличницей и медалисткой. Вскочив со своего места, Владимир аплодировал громче всех.

- Поздравляю, сестрёнка, - обнял Владимир сестру, когда та спустилась со сцены и прошла к нему между рядов с родителями и приглашёнными. – А твоя медаль точно золотая? А если на зуб попробовать? Ладно-ладно, не бей меня, не буду я её кусать, - принялся подтрунивать Владимир. – Что я дикарь какой-то что ли, когда дома есть прекрасная ножовка по металлу!

- Только попробуй, - дурашливо надула губки Вика, - я этой ножовкой твои лапки потом по локти отчекрыжу!

- Гуляй, мелкая, сегодня твой день. Рассвет встречать поедешь?

- Поеду, а ты куда намылился?

- Отбуду положенный приличиями срок и тихо сбегу по-английски. Это сейчас все эти господа и дамы держат дистанцию и голодными акулами ходят кругами, а стоит им чуть-чуть принять на грудь и раскрепоститься, как мне придётся отстреливаться, дай бог не боевыми патронами, так что извини, сама понимаешь.