Знахарь (СИ) - Сапегин Александр Павлович - Страница 84

Проводив полицейского чина, Огнёв вернулся к себе. Божий одуванчик с первого этажа оказалась права относительно всезнайства Евсеевны. В первый же вечер после спасения котят Огнёв наведался по адресу и свёл знакомство с местной знаменитостью и справочным бюро, вышедшей в ночную смену. Консьержка знала о доме и его жильцах всю подноготную. Коробка конфет и баночка с мазью против ревматизма расположили бдительную бабульку к молодому человеку. Евсеевна сходу назвала номера квартир, владельцы которых также имели на балконах камеры наблюдения. Владимир обошёл их все, став обладателем съёмок с нескольких ракурсов. Мазей и настоек ему было не жалко.

- Вов? – Вика весь вечер после уходя дознавателя была тише воды.

- Нормально всё, мелкая, - успокоил сестру Владимир. – Большого брата просто так не взять. Твой немецкий тёзка в курсе моих приключений, я его в первый же день поставил в известность. Завтра он выпустит нашу версию событий на обзор широкой публики. Поверь, чинушу похоронят. Так, а ты почему ещё не в кроватке? Тебе не пора ли спатеньки, а? Чего сопишь, надулась, как мышь на крупу.

- А ты когда ляжешь?

- Лягу, лягу, как время подойдёт, а пока поработаю немного. Никто за меня бухгалтерию не сведёт. Не переживай ты, за полночь засиживаться не планирую.

- Сделаю вид, что поверила, - прищурилась Вика. Чмокнув брата в небритую щёку, она ушла к себе.

Владимир действительно не засиживался, полтора часа потратив на плетёную из веточек, перьев и кожаных шнурков с бусинами затейливую конструкцию, в центре которой разместил окровавленный платок.

*****

- А-А-А!

Будя чад и домочадцев, Турчинов Аркадий Семёнович, третий раз за ночь вскакивал с кровати. Четвёртую ночь подряд он не мог нормально уснуть и выспаться, превратившись в осунувшуюся тень самого себя с чёрными кругами под глазами. Стоило только смежить веки и провалиться в сон, как он мгновенно оказывался в теле маленького котёнка…

Сон был настолько реалистичен, что Аркадий Семёнович чувствовал смрад из пасти бросающегося на него пса и боль в прокушенном загривке, и страх, когда воняющий двуногий толстомордый кожаный мешок нижней конечностью отпинывал его от спасительной дыры под крыльцом.

Аркадия Семёновича выгребали из-под крыльца шваброй, его душили петелькой из шнурка и бросали на растерзание злобной псине. Страх поселился в душе губернского чиновника. Он боялся заснуть, потому что клыкастая пасть, неизменно смыкающаяся на его хребте, приносила реальную, а не фантомную боль. И так из раза в раз. Сон не желал прекращаться, став кошмаром наяву. На его защиту бросались какие-то дети с размытыми силуэтами. Каждый раз спасение казалось близким, только протяни когтистую лапку, но гогочущий толстый двуногий кожаный мешок, так похожий на его человеческое воплощение, и ублюдочная псина убивали его.

Во сне человека, ставшего котёнком, раз за разом загрызал верный Арнеб, названный в честь звезды, в реале сыпались неприятности похлеще, сулившие такие перспективы, что участь паука Ермолова казалась невинной фиалкой по сравнению с ягодками общественного порицания, падающими на голову Аркадия Семёновича и администрацию губернатора. Общественное мнение оказалось на стороне поганого мальчишки…

- А-А-А-А!

*****

- Аккуратно, сама. Давай-давай, не бойся, - подбодрил Владимир Аню Скворцову, - спускайся со стола, я поддержу.

- Я не боюсь, - ответила девочка, с помощью Владимира спускаясь с массажного стола.

Высокая, высохшая женщина - мать одиннадцатилетней пациентки, вытирая текущие из глаз слёзы, порывалась встать с кресла, но раскрытая ладонь Огнёва в зародыше задушила порыв броситься на помощь дочери.

- Мама, не мешайте, Анюта сама сможет. У нас всё получится, ты ведь сильная, - улыбнулся Владимир. – Солнышко, давай покажем маме, как мы ходим.

Отойдя на несколько шагов от Ани, парень присел на корточки и протянул вперёд руки. Отдарившись неуверенной улыбкой и выпрямившись, девочка сделала первый неуверенный шаг. Ещё один. Третий. Остановившись, Аня набрала полную грудь воздуха, выдохнула, развернулась и решительно зашагала к матери.

- Доченька! – не выдержала-таки женщина, вскочив с кресла и рухнув перед Анютой на колени. Будто не веря (возможно так и было), рыдающая в три ручья Евдокия Петровна сначала сжала Анну в богатырских объятьях, чуть не задушив при этом, затем принялась охлопывать счастливую дочь со всех сторон.

- Мама! – укоризненно выдавила Анюта, не делая попыток вырваться, видимо понимала их бесперспективность.

Одарив девочку ещё одной ободряющей улыбкой, Владимир пришёл ей на помощь, мягко, но настойчиво высвобождая её из объятий матери.

- Евдокия Петровна, я столько сил вложил в исцеление Анюты, а вы её сейчас на радостях задушите. Непорядок! Поверьте мне, болезнь больше не вернётся, а чтобы окончательно убедиться, разрешите осмотреть Анюту ещё раз.

Усадив с трудом отобранную у матери девочку на диванчик, Владимир принялся водить над ней руками.

- Я тоже так могу, - наблюдая за манипуляциями парня, сказала Анюта.

- Что можешь? – удивился Огнёв, прервав диагностику.

Вместо ответа ладони Анюты окутались призрачным зеленоватым свечением, видимым Владимиру в магическом спектре.

- У мамы колени болели, а у дяди Валеры правый бок, а я ладошками убирала боль, правда они ничего не поняли. Дядя Валера помогал нам, когда папа нас бросил.

- Помогал? – спросил Огнёв просто ради того, чтобы что-то спросить, ошарашенный внезапным откровением девочки и находкой очередного ученика, точнее ученицы.

- Дядя Валера и сейчас помогает, - смутилась Анюта, неправильно истолковав интерес парня, - Он на маму так смотрит… Я бы хотела, чтобы он стал моим папой. Он очень хороший.

- Ты молодец, Анюта. Ну-ка, сама помассируй себе ножки. Покажи, как ты помогала маминым коленям.

- Я себя не умею лечить, - поникла девочка.

- Я могу научить, если твоя мама согласится, - специально не оглядываясь на Евдокию Петровну, «забросил удочку» Владимир. – И не только себя, правда учиться придётся не один год, но, думаю, тебе это по плечу.

Тяжёлый разговор с матерью девочки и подтянувшимся «дядей Валерой» состоялся поздно вечером после приёма последнего пациента. Предложив гостям бодрящий чайный сбор или кофе на выбор, Владимир долго рассказывал о выявленном таланте юной целительницы и возможных перспективах, особенно напирая на то, что не развиваемый дар может окончательно угаснуть или взбунтоваться, уведя девочку по скользкой и страшной дорожке становления ведьмой в самом худшем смысле этого слова.

Да, в старину ведьмами называли ведающих магией, но с той поры утекло много воды, унеся с собой и поменяв истинное значение слова. Правда здесь нет ничего удивительного, ведь и слово «должник» всего лишь двести лет назад имело совершенно противоположный смысл нынешнему значению. Опасность взбунтовавшегося неконтролируемого дара в том, что ребёнок может начать разбрасываться спонтанными сглазами и проклятиями, а это само по себе чревато негативной энергетикой и, многозначительно глянув на взрослых, Владимир недоговорил, давая фантазии гостей домыслить радостные и нерадостные перспективы. Судя по складкам, прочертившим чело дяди Валеры и лоб женщины, отсутствием воображения они не страдали.

Приводя различные аргументы, Владимир не врал. Замалчивал, сгущал краски, но ни слова лжи с его уст не соскочило. Зачем? Многие далёкие предки, к своей вящей пользе умело оперировали правдой, не грех и ему перенять их ценный опыт, тем более будущая ученица, в тот момент активно кивающая носом, интуитивно чувствовала ложь.

Дядя Валера, грозящий в скором времени сменить статус на более благозвучный для Аниных ушей, выступал в роли последнего бастиона. Выслушав Огнёва, мужчина, следуя вековечной истине о мудром утре, как истинный глава семьи обещал тщательно взвесить все аргументы и дать ответ утром. Проводив гостей, Владимир нисколько не сомневался в положительном ответе, тем более условия ученичества он озвучил самые заманчивые, да и за исцеление Анны отказался брать деньги и обещал, как можно быстрей окончательно поставить девочку на ноги. К тому же фактор простой человеческой благодарности также не стоило сбрасывать со счетов и заинтересованность самой ученицы играла не последнюю роль.