Знахарь (СИ) - Сапегин Александр Павлович - Страница 150

- Не знаю, - не стал философствовать Владимир. – Экстраполируя твои слова на нас, я сам пытаюсь вертеться в подобных рамках и до сих пор в поисках золотой середины.

- Неправда, у тебя другие обстоятельства…

- Ой-ли? – повернувшись к жене, изогнул бровь Владимир. – Теперь ты меня оправдываешь.

- Я тебя не оправдываю! - острый кулачок впился в грудь Огнёва.

- А мне кажется, наоборот.

- Я тебя люблю, дубина ты, стоеросовая! – Владимир прижал Настю к себе. – И, да, я тебя оправдываю и безумно боюсь потерять. Я дура, да?

- Ещё какая! – тихонько, на ушко прошептал Огнёв. – Но ты моя дура, и другой мне не надо, Солнышко. Улавливаешь разницу? Кстати, мадам, вы собираетесь кормить одного безумно влюблённого в вас залётного дурака? Скоро закат, а у него с восхода маковой росинки во рту не было. Могу вас сожрать, но хотелось бы другой еды, а вас я скушаю несколько иначе.

- Теперь вижу, что муж мой «недоедал», - Настя хихикнула в кулачок.

Владимир незаметно выдохнул. Как удачно, что удалось перевести разговор в иное русло. У истерики Михаила были корни и причина, крывшиеся в неприятном коротком разговоре тет-а-тет с Огнёвым в бывшем личном кабинете императора.

Откровенно говоря, масштаб личности, ныне занимавшей рабочий кабинет Георгия III, не впечатлял. Оная личность сама прекрасно понимала, что разгромно проигрывает в сравнении с почившим владельцем, поэтому благоразумно не пыталась казаться кем-то другим, оставаясь собою. Правда это не спасло Владимира от наезда и завуалированного обвинения в том, что он по собственной прихоти умотал в Манчжурию. Если бы кое-кто не оставил императора один на один с пандемией, тот был бы жив, а не покоился сейчас в саркофаге. Оправдываться Огнёв не видел смысла, Михаил уже накрутил себя или его аккуратно накрутил кто-то из окружения, которому что Огнёв, что Вяземская были хуже кости в горле, но любая попытка отрицать вину только повышала её в глазах Михаила, поэтому, в целях самообороны и вывода всего «Тринадцатого департамента» из-под удара путём концентрации недовольства на одном человеке, Владимир развернул «дышло» острым концом на самого цесаревича.

- Своей вины, значит, вы не усматриваете? – спокойно спросил он. Михаил опешил. Никто, никогда не разговаривал с ним в подобном ключе, кроме отца и матери, но то совершенно иное! – Как удобно, всегда виноват кто-то другой, только не вы. Между тем у вас были и есть все задатки для обучения, но вы плевали на просьбы и требования отца перенимать знания. Вам было нудно и неинтересно. Вспомните, сколько я за вами ходил и упрашивал? Если бы вы не манкировали своими обязанностями и не потакали лени, он был бы жив, так как вы могли его сами вылечить, но вам другое подавай! Не хочу учиться, хочу жениться!

Приватный разговор «без титулов» имел далекоидущие последствия и совсем не те, на которые рассчитывал Огнёв. Номинальную опалу он принял стоически, тем более ему было выгодно выйти из-под прямого надзора. Совсем дурным Михаил отродясь не был, голова у него варила на зависть многим, его бы встряхивать почаще, чтобы мозги правильно работали и тогда наследник горы свернёт, поэтому Огнёв не переживал особо. Устроенная встряска пойдёт на пользу бывшему ученику, только никто не ожидал от него следующего фортеля…

На второй день приезда в Н-ск у Огнёва зазвонил телефон, благо с больными к тому времени было закончено и Владимир успел приехать в поместье, ненадолго закрывшись в кабинете для работы с секретной корреспонденцией. Звонил Горин.

- Немедленно бросай все дела и дуй в Москву! – после традиционных приветствий вывалил канцлер. – Вяземской можешь не перезванивать. Она рядом, могу передать трубку.

- Не стоит. Что случилось? – под ложечкой неприятно засосало.

- Михаил отказался от трона в пользу Анны…

*****

Прислонившись к нагретой за день кирпичной кладке кремлёвской стены, Владимир невидяще смотрел на Красную площадь, заполненную праздно гуляющей публикой. Редко кто из москвичей и гостей города поднимал взгляд на «ласточкины хвосты» мерлонов, выполненных в итальянском стиле, ещё меньшее число людей могло заметить стоящего за ними человека. Обывателям, вообще, было откровенно плевать, есть там кто, с той стороны главной имперской резиденции и символа власти Империи, или нет. Впрочем, Огнёв на них не обижался. Сказать больше, он всей душой искренне радовался, что народ по ту сторону красной стены радуется жизни, а не озабочен проблемами выживания, как какой-нибудь американец в Орегоне или житель Туманного Альбиона.

Империя выдержала натиск пандемии и сумела побороть трудности. Ну, как сумела – и поныне успешно борется с ними и прочими вызовами постпандемийной эпохи. Победа далась не без потерь, Матушка-земля приняла в своё лоно прах семнадцати миллионов подданных молодой императрицы. Точные цифры пока никто не подбивал, но даже примерный подсчёт шокировал неподготовленного человека. А что говорить о мире? Аналитики скромно подводили черту под единицей с девятью нулями, беспечно отмахиваясь от ста миллионов жертв вправо или влево. Скорее всего количество ушедших в иной мир намного перевалило за миллиард, точной статистикой по Африке, Юго-Восточной Азии и Южной Америке никто не владел, поэтому все причастные оперировали миллиардом. Для удобства, так сказать.

Потеряв около двухсот миллионов граждан суммарно, Европа и США скатились в неуправляемую рецессию, напоминающую крутое пике сбитого самолёта. Слишком поздно «цивилизованный Запад» начал принимать меры, да ещё «помощь» с выбиванием главных управляющих центров, сгинувших на островах, закрытых территориях и бункерах, сыграла не последнюю роль. Пока новые лидеры поделили власть и подхватили упавшие флаги, счёт умерших от болезни перешагнул за десятки миллионов душ, а гиперинфляция исчислялась сотнями процентов.

Более или менее, скорее более, ситуацию под контролем сумели удержать страны, власть в которых принимала самые драконовские противопандемийные меры по защите жизни и здоровья своих граждан. Взять, к примеру, тот же Китай или Российскую Империю – два условных островка спокойствия… только не спрашивайте, какими методами это спокойствие достигалось, иначе вам грозит его потеря.

Отмерев, Владимир уселся прямо на тёплую кладку, облокотившись спиной на шершавые кирпичи. Сколько лет прошло с того дня, как его включили в Регентский совет? Огнёв загнул один палец, потом второй, затем бросил это неблагодарное занятие. Главное здесь не то, сколько лет прошло, а то, что по внутренним часам каждый год воспринимался им за десять и сейчас он ощущал себя древним разбитым стариком.

Это Михаилу хорошо, сделав финт ушами, бывший цесаревич, под сурдинку махнул на восток сражаться за Джу и добиваться её руки. И добился, надо отметить… Форменное безумство, но Владимир оказался одним из немногих, кто понимал Михаила… Ради любимой женщины наследник бросил всё, пошёл работать в госпиталь, правдами и неправдами набился в ученики к отцу девушки. Страсти не просто кипели, они напоминали взрыв вулкана с пирокластическими потоками, сжигающими всё на своём пути. Такую энергию бы да в мирное русло… Неизвестно, какой из Михаила вышел бы император, но целитель, мастер иглоукалывания, муж и отец из него получился замечательный. Сейчас молодая чета Романовых воспитывает сына, названного в честь деда Георгия, и ждёт очередного пополнения семьи. На последнем сеансе связи Джу поделилась, что отец и муж в два голоса пророчат появление на свет девочки, на УЗИ пол ребёнка ещё не определили, но она сама чувствует, что у них с Михаилом будет дочка. Молодые «отстрелялись» погодками, что-ж, пусть будут счастливы.

Приподнявшись, Владимир бросил очередной взгляд на площадь. Смог бы он сам так? Протянув раскрытую ладонь пролетающей мио бабочке, которая, не чинясь, опустилась отдохнуть на тёплую руку человека, он кивнул сам себе: да, смог бы. Он также боролся со всем миром и принимал вызовы, но у них с Настей были немного другие обстоятельства. Хотя получилось забавно: нищий и принцесса, принц и нищенка. Это сейчас, сквозь призму лет выглядит забавно, а тогда забавами не пахло. Наоборот, в воздухе витали напряжение и железистые ароматы большой крови.