Знахарь (СИ) - Сапегин Александр Павлович - Страница 120

Питер не хотел ехать на восток – ногами упирался, но с полковником не поспоришь, тем более сидя на крючке английских собак. Лимонники крепко держали его за яйца – не вывернешься и долг, как его не отдавай, исключительно рос из года в год. Только и Питер, как говорят русские, не лаптем щи хлебал. Полковник с кураторами не в курсе тайной подушки безопасности в пятьсот тысяч фунтов стерлингов, скопленной голландцем. Нынешняя командировка последняя в его карьере, потом он «умрёт» со всеми следами, доказательствами и пропечатанным синими печатями заключением о собственной смерти. Даже как-то смешно, одни «левосторонние» «островные обезьяны»7 направили его к другим островным обезьянам. Английские рыжие орангутанги совсем с ума сошли со своей мистикой, да и не мудрено – любой с ума сойдёт, потеряв основную массу агентов среди московитов, что возможно было объяснить не иначе, как мистикой. Русская Ведьма настолько основательно проредила английскую клумбу, что те решили плотно снюхаться с «Непримиримыми» япошками, решившимися на месть нечёсаному русскому варвару, на которого (о, совпадение!) положила глаз и обихаживала сама Ведьма! Если копнуть глубже, то вырисовывались контуры интересной многоходовки, но копать времени не было, тут бы шкуру сберечь, а не пойти на корм червям.

Ван дер Линден нутром чувствовал, что ничем хорошим авантюра англичан и стоящей за их спиной «Ленгли»8 не закончится, поэтому оставил себе несколько запасных путей отхода, да и почти неопровержимую «легенду» на случай собственной поимки придумал. Да, полковник тоже озаботился подобным прикрытием, тем более на Питера у того ещё были планы, но голландец планировал слиться и не мечтал о дальнейших встречах с ублюдочным лимонником. Хватит с него приключений! Вскоре его оживший трупик всплывёт где-нибудь в Аргентине или в Уругвае. Скажите, чем плох Монтевидео? Ничем – хорошее место для начала новой жизни! Питер вновь покосился на палатку, в которой сучка Наоми Сузуки и старый пень Мори – младший брат другого трухлявого пня, укокошенного русским на этом самом месте, обрабатывали русскую девчонку. У входа дежурил Кэтсэру Морита, о, Боже, дал же бог имечки, язык сломаешь, Питер сплюнул. Узкоглазый засранец прислушивался к сдавленным стонам, доносящимся из палатки, но, тварь такая, глаз с Питера не спускал. Чуял, видимо, трубка клистирная, что тот активно «мажет лыжи» и готов к побегу, а без аппаратуры им сейчас никак, вот и держал голландца на прицеле миниатюрного автомата, сволочь!

Послав японцу презрительный воздушный поцелуй, Питер отвернулся к экрану ноутбука, на котором вновь отразилась засветка медведя, недавно кружившего у секрета Накадзимы. Питер усмехнулся, интересно, желтомордый янки отложил кирпичик-другой или нет? Стрелять-то им старый пень запретил, это у обезьяны возле палатки глушитель наверчен – мразота поганая. Над лагерем, стрекоча на все голоса и сбивая настройку аппаратуры, пронеслась большая стая голубых сорок. Птицы расселись на деревьях, потом дружно сорвались, горланя не переставая, на краю поляны мелькнул рыже-бурый бок косолапого. Питер повернулся к палатке и удивлённо моргнул, разглядев на шее Мориты то, чего там не должно быть – яркое оперенье дротика, в следующий миг взревевшее чувство опасности сдёрнуло Питера с места, но сигать куда-либо оказалось поздно. Человек, выросший перед Ван дер Линденом, с ноги зарядил тому по лицу. В руке пришельца мелькнула длинная игла, сестра игл Сузуки, и наступила тьма.

Глянув на обездвиженных киллеров, Владимир, пригнувшись, неслышно подобрался к палатке, у входа в которую выпустил из рукавов несколько змеек. Ядовитые гады, подчинённые стальной воле жреца и волхва, скользнули вовнутрь. Выждав секунд пятнадцать и дождавшись крика, Огнёв ворвался в палатку. Верная лопатка, белорыбицей сорвавшаяся с левой руки, плашмя ударила по голове невысокую японку, сидящую около распластанной на земле Виктории, а набитый монетами мешочек кистеня глухо звякнул о висок седовласого японца, до боли в глазах похожего на старика-камикадзе, некогда взорвавшего лагерь диверсантов. Шагнув вперёд, Владимир кулаком добавил дезориентированной японке по пострадавшей голове. Мешочек с монетами будто живой описал полукруг, хрустнув наполнением ниже выпирающего кадыка на морщинистой шее старого недобитка. Ещё один шаг и нога, облачённая в мягкие сапоги, позволяющие бесшумно передвигаться по лесу, опустилась на кисть правой руки, которой японка неосторожно опёрлась о землю. Противный хруст ломаемых пальцев наполнил палатку. Удар локтём в лицо опрокинул Сузуки навзничь, ещё шаг и вновь под сводами палатки слышится глухой хруст ломаемых костей теперь уже в левой руке японки. Краем глаза Владимир контролировал старика, но тому хватило двойного знакомства с кистенем для отправки в страну розовых пони, чего нельзя было сказать о его подчинённой. Не делая скидки на то, что перед ним женщина – враг пола не имеет, Огнёв саданул её по грудям, от чего у японки слёзы брызнули из глаз, после чего в плечи поверженной «непримиримой» вонзились длинные иглы.

- А-а-а! – задохнулась от боли японка, а её, между тем, перевернули на живот.

Несколько быстрых ударов и обездвиженное тело отброшено в угол палатки, а Владимир вернулся к старику, тщательно обшмонав того с ног до головы и надёжно связав. Старички они такие – вертлявые. Иглы и удары по уязвимым точкам он применять остерёгся. Имелись немалые шансы того, что после оных Сморчок решит свалить к предкам, а вопросов к нему имелось множество.

- Привет, сестрёнка, - присев перед плачущей Викой, Владимир разрезал пластиковые хомуты и провёл рукой над обнажённой грудью сестры, несущей следы пыток в виде опаленных пятен прижиганий и мелких ранок с застывшими кровяными коростами. Нос и щёки девушки тоже не избежали «украшений» из чего можно было сделать вывод, что в живых ни её, ни брата оставлять не собирались. – Давай прикроемся.

Из маленького плоского рюкзачка за спиной Огнёв извлёк мягкую сорочку защитной окраски.

- Накинь, Викуля, а с этим мы разберёмся, не переживай, будешь красивее прежней, - коснулся он одной из ранок. – Ничего не говори. Всё потом.

Выйдя из палатки, Владимир опустился коленями на землю, принявшись читать странный горловой речитатив, в котором каждое последующее слово цеплялось за предыдущее. Голос с каждой минутой становился всё громче и громче, в конце концов начав напоминать хлопки крыльев большой птицы, чья тень, к вящему ужасу очнувшегося Питера, металась по поляне, но самой птицы нигде видно не было. Могильный ужас сковал и без того связанные члены голландца. Свидание с потусторонним не прошло до него бесследно, когда русский замолчал и подошёл к нему, он понял, что скажет ему всё без утайки и даже больше, лишь этот слуга дьявола оставил его в живых.

Между тем жители Казаковки удивлённо наблюдали за громадной стаей воронья, что до того мирно кружила в небе, а теперь в едином порыве спикировала вниз на невысокого мужчину восточной наружности, который вышел из сельского магазина с покупками в руках и мирно шёл к своей машине. Несчастный не сумел защититься от взбесившихся птиц, за минуту лишившись глаз. Сделав чёрное дело, вороны разлетелись в разные стороны будто их и не было, только человек с кровоточащими ранами на лице никуда не делся. Сердобольные казаковцы из близлежащих домов вызвали карету скорой помощи, отправив пострадавшего в госпиталь.

На одной из сопок, с которой вся Казаковка виднелась как на ладони, от обильной кровопотери умирал ещё один человек со страшными ранами на голове, руках и на груди, нанесёнными бритвенной остроты когтями пары филинов и рыси. Наблюдатель «непримиримых», контролировавший посёлок и подъезды к нему, не заметил спланировавших к нему птиц. В мгновение ока первый филин полоснул человека по голове, а второй умудрился чиркнуть когтистой лапой по шее жертвы. Почти синхронно с птицами на человека налетела рысь, располосовав несчастному грудь. Птицы и дикая кошка не стали задерживаться и добивать раненого человека, скрывшись в сумраке тайги. Волхв посчитал, что тот сам сдохнет и не ошибся.