Эффект Грэхема - Кеннеди Эль - Страница 7

И до чего же это бесит.

– Назначение капитаном не станет проблемой? – спрашивает он наконец.

Я пожимаю плечами.

– Видимо, скоро узнаем.

– Сынок, я не такой ответ хочу услышать. Это не станет проблемой?

– Нет, сэр, – покорно отвечаю я. – Проблем не будет.

– Хорошо. Потому что мне не нужна война внутри команды. Ты должен взять дело в свои руки как лидер, понимаешь?

На секунду выдержка меня покидает.

– Кейсу вы то же самое скажете?

– Нет, потому что ему и говорить ничего не надо.

– А мне надо? Вы же меня даже не знаете.

Черт, да заткнись уже, – мысленно отчитываю я самого себя. Споры с новым тренером ни к чему хорошему не приведут.

– Я знаю, что командное единство не самая сильная твоя сторона. Знаю, что от природы ты не лидер. И мы оба знаем, что бывшие сокомандники выбрали тебя за твои технические навыки, а не за умение руководить, и их решение, скорее всего, приведет к катастрофе. Тем не менее не в моих привычках вмешиваться в дела команды, когда она выбирает капитана, и сейчас я вмешиваться тоже не намерен. Но я слежу за тобой, Райдер. Внимательно слежу.

Отчаянно хочется сжать кулаки, но я усилием воли прижимаю ладони к телу.

– Спасибо за предупреждение. Теперь я могу идти?

Он отрывисто кивает.

Я вылетаю в коридор и только там выдыхаю. До чего хреновая ситуация. Понятия не имею, как все в итоге сложится, но, судя по событиям сегодняшнего утра, ничего хорошего ждать не стоит.

Мне не сразу удается сориентироваться и понять, как выйти из здания. Хоккейный комплекс Брайара больше, чем в Иствуде, и некоторые коридоры напоминают лабиринт. В конце концов я выхожу в холл – похожее на пещеру пространство, где со стропил свисают флаги, а стены украшают вставленные в рамку джерси. Через стеклянную стену у выхода замечаю на улице своих друзей.

– Что ж, веселенькое выдалось утро, – замечает Шейн, едва я успеваю к ним присоединиться.

– Просто супер, – киваю я.

Солнце бьет прямо в глаза, и я торопливо надеваю солнечные очки. Перебираясь на Восточное побережье из Аризоны после старшей школы, я считал, что в сентябре в Новой Англии прохладно. Я не ожидал, что и осенью может долго держаться почти летняя погода.

– Будем надеяться, вторая группа справится лучше нас, – криво ухмыляется Мейсон Хоули. Мейсон – младший брат Рэнда, а большую часть времени – еще и его сторож.

– Сильно в этом сомневаюсь, – откликается Шейн. – Никто с этой хренью не разберется.

Будто в подтверждение его слов с катка выходят несколько парней из команды Брайара, и, едва заметив нас, все они становятся мрачнее тучи. Застывают наверху лестницы и обмениваются настороженными взглядами. Потом Кейс Колсон бормочет что-то Уиллу Ларсену, и вся группа устремляется вперед.

Наши с Колсоном взгляды пересекаются – всего на мгновение, он первым отводит взгляд и марширует мимо нас. Словно не признавая нашего существования, вся группа спускается по главной лестнице и отправляется по своим делам.

– До чего теплый прием, – тянет Беккетт, глядя им вслед. Когда он впадает в сарказм, австралийский акцент становится еще более заметным, чем обычно. Семья Бека переехала в Штаты, когда ему было десять. Акцент в Америке из него в основном выбили, но след остался – намек на истинную манеру речи, скрытый за привычным тоном голоса.

– Серьезно, – встревает Шейн, – все так хотят нас тут видеть, я прямо чувствую. У них в Брайаре сплошь радуга и единороги, аж голова кружится от восторга.

– Отстой, – бормочет Рэнд, не сводя глаз с хоккеистов Брайара. Он выпрямляется и поворачивается ко мне. – Нужно собрать срочное совещание. Я напишу в групповой чат. Можно провести его у тебя?

– Вторая группа еще на тренировке, – возражает Шейн, но Рэнд уже достает телефон.

– Я им скажу, чтобы подошли к полудню.

Даже не дождавшись согласия, он отправляет сигнал SOS, благодаря чему пару часов спустя в гостиной нашего таунхауса собирается толпа – двадцать с лишним человек.

Мы с Шейном и Беккеттом въехали сюда на прошлой неделе. В Иствуде у нас был дом побольше, но шансы найти жилье за пределами кампуса, в Гастингсе (ближайшем к Брайару городке), были мизерными. Если раньше у меня имелась собственная ванная комната, то теперь – одна на двоих с Беккеттом, а у него столько средств по уходу за волосами, что свободного места почти не осталось. И еще он вечно захламляет полку. Такой бабник, а сам ведет себя как девчонка. К слову, о бабниках. Шейн у нас недавно пополнил их ряды, так что теперь, вместо того чтобы следить, что творит Рэнд, он пишет какой-то цыпочке, которую встретил в «Старбаксе» буквально час назад. С июня Шейн спит со всеми подряд – так он лечит разбитое сердце. Хотя, если спросить его самого, он заявит, что расстался с бывшей по взаимному согласию.

Спойлер: так не бывает.

– Так, заткнулись все, – велит Рэнд. Они с Мейсоном из Техаса, говорят оба немного в нос, но если Мейсон, истинный южанин, никогда не напрягается, то его старший брат вечно натянут как струна. – Надо поговорить о проблеме с составом команды.

Он ждет, пока все затихнут, а потом смотрит на меня.

– Что? – бормочу я.

– Ты теперь капитан. Тебе и вести это собрание.

Прислонившись к стене, скрещиваю руки на груди.

– Для протокола скажу, что я совершенно не хотел становиться капитаном, а вы все просто говнюки, раз так со мной поступаете.

Шейн сгибается пополам от смеха.

– Такова жизнь, – заявляет Рэнд, закатывая глаза. – Они назвали Колсона. Что нам оставалось делать?

– Не выбирать меня? – предлагаю я самым спокойным голосом, на какой только способен.

– Мы должны были выступить с заявлением. Выставить против их лучшего игрока своего лучшего.

– Он не их лучший, – неуверенно произносит Остин Поуп, кудрявый парнишка, примостившийся возле одного из кожаных кресел вместе с остальными первокурсниками.

Рэнд тут же устремляет взгляд в его сторону.

– Что ты сказал, новичок?

– Я просто говорю, что больше нет «их лучшего» и «нашего лучшего». Мы теперь в одной команде.

Голос у него несчастный – прямо как мое внутреннее состояние.

– Неважно. Можем мы наконец перейти к обсуждению состава? – нетерпеливо восклицает Рэнд.

– А что обсуждать? – скучающе откликается Беккетт, печатая параллельно что-то на телефоне. Разговор он слушает вполуха. – Кого Дженсен выберет, того и выберет.

– Ого, вдохновил так вдохновил, – посмеивается наш вратарь-второкурсник. Он сидит на одном из кубиков разобранного серого дивана.

– Ведь на самом деле волноваться не о чем, правда? – Теперь вид у Остина такой, будто его вот-вот стошнит. – Он же не выгонит нас всех, да? А что, если он возьмет и вычистит весь «Иствуд» за один промах?

Все молча на него пялятся.

– Что? – Ему явно неловко.

Шейн в ответ ухмыляется.

– Тебе через пару месяцев играть на Мировом молодежном чемпионате, малец. Уж ты-то в команду явно войдешь.

У Остина от природы такие задатки, каких я ни у кого не видел (кроме себя самого разве что). «Иствуд» активно пытался переманить его в прошлом году, и мы все были просто в восторге, когда он принял предложение. Тогда, весной, никто и подумать не мог, что весь наш чертов университет пойдет ко дну.

Что меня бесит больше всего, так это то, что только двадцать пять парней из Иствуда решили перейти в Брайар. Некоторые наши сокомандники, в основном из старшекурсников, сбежали, как крысы с корабля, едва прозвучало объявление. Одни перевелись в соседние колледжи. Другие пошли в профессиональный спорт. Некоторые вообще бросили команду. И вот последних я совершенно не понимаю. Настоящий хоккеист знает, что нельзя просто так все бросить, когда становится трудно.

Впрочем, Шейн прав. Остину волноваться не о чем. Как и многим из нас. Легко догадаться, кому Дженсен отдаст предпочтение. Шейн, Бек и Остин – наверняка. Патрик и Назем только на втором курсе, но они катаются лучше всех, кого я когда-либо видел в деле. Мика со старшего курса держит клюшку, пожалуй, лучше всех в команде.