Ужасно-прекрасные лица (ЛП) - Чень Линда - Страница 49

— Мина здесь, — говорю я, затаив дыхание. — Или, по крайней мере, то, что от неё осталось. Возможно, одержимость девой тоже удерживала Мину в ловушке. Я видела её повсюду. Она следовала за мной всё это время, пытаясь привести сюда и показать мне, — я беру Кэнди за руку, переплетая наши пальцы. — Доверься мне. Давай попробуем.

Плечи и грудь Кэнди вздымаются с каждым резким вздохом. После ещё одного мгновения раздумий она сжимает мои пальцы. Мы садимся на каменистую землю и вместе протягиваем другие свободные руки к свободному месту рядом с нами. Затем мы закрываем глаза.

В темноте затруднённое дыхание Кэнди превращается в хрип. Я крепче сжимаю её пальцы. Мы ждём. Одна секунда, две, три, четыре...

Что-то холодное касается моей раскрытой ладони, и сердце замирает.

Медленно негнущиеся ледяные пальцы сжимают мою протянутую руку. Неровные ногти скользят по ладони. Я борюсь с желанием отстраниться. "Не открывай глаза", — предупреждение Кэнди двухлетней давности звучит у меня в голове. Я без колебаний хватаюсь за эту призрачную руку.

Кэнди начинает призывное заклинание, напевая короткими перерывами между глотанием воздуха. Это звучит мучительно. Но её голос стирает последние сомнения. Левой рукой я крепко сжимаю руку Кэнди, а правой — холодные пальцы Мины.

Мы снова вместе. Все трое.

Ужасное зловоние обрушивается на меня волнообразным шлейфом. Толстые пальцы миазмов проникают мне в нос и вцепляются в горло. На этот раз я не сопротивляюсь, не паникую. Я открываю рот и втягиваю всё это в себя глубокими, приветливыми глотками, позволяя запаху скапливаться и проникать в лёгкие.

Дух девы появляется. Он давит на меня со всех сторон, гигантская рука сжимается в кулак, а я оказываюсь в центре. Он невыносимо давит мне на голову и плечи, как будто хочет раздавить меня до беспамятства.

Затем дух делает то, чего не делал в прошлый раз. Он говорит.

— Открой глаза, — шепчет голос Мины.

Глава 29. Вечность

Я открываю глаза и не вижу ничего, кроме зелени.

Куда ни кинь взгляд, всюду растут деревья.

Мы не в комнате. Мы в лесу.

Тот самый мечтательный, эфемерный лес, в который однажды привела нас Кэнди.

Кэнди стоит рядом со мной. Я с облегчением зову её, но, как и в прошлый раз, губы только тихо открываются и закрываются. Кэнди указывает вперёд, и я смотрю в том направлении. Среди деревьев спиной к нам стоит девушка. Края её юбки колышутся, короткие волосы колышутся на затылке, словно подхваченные ветерком, хотя воздух вокруг меня стоит и я не чувствую ветра.

Мина! Губы произносят её имя.

Мина оборачивается и смотрит через плечо. Черты её лица не искажены — это её лицо, её настоящее лицо. Её конечности не вывернуты и не сломаны. Мина снова цела, и она здесь, с нами, как будто никогда и не уходила.

Мы с Кэнди кричим ей, но ничего не происходит, наши голоса прерываются, наши рты напрягаются в отчаянном усилии издать звук. Мина отворачивается от нас и уходит под деревья.

Мы бросаемся за ней.

Мы пробираемся через густой лес и натыкаемся на знакомую деревню. Мина идёт в сторону хижин, и мы следуем за ней через ворота.

Улицы запружены людьми, и толпа подталкивает нас к возвышению в центре города. На вершине его небесная дева окружена кругом учениц. На женщинах ритуальные маски, и я замечаю, что дизайн масок не сильно изменился за сотни лет, прошедших с тех пор, как перед нами разыгралась предыдущая сцена.

Мы наблюдаем, как круг учениц раскачивается и подпрыгивает. На этот раз я узнаю танцевальные па. Теперь я знаю их очень хорошо, эти движения въелись в меня до мозга костей.

Дева размахивает кинжалом и продолжает отрезать прядь своих волос.

— Дева любила свою семью. Она отдавала себя свободно, добровольно, — раздаётся голос Мины рядом с нами. — Если бы они попросили её об этом, она бы сделала для них всё.

Внезапно из толпы вырывается мужчина и начинает подниматься на помост. Он тянется к деве, хватая её за мантию. За ним следует ещё один, и в толпе царит хаос, по мере того как всё больше и больше людей устремляются вперёд. Ученицы девы образуют вокруг неё защитный круг и доблестно удерживают толпу на расстоянии.

— Жители деревни стали жадными, — Мина поворачивается и уходит от суматохи. Я бросаю последний взгляд через плечо и следую за ней. — Они были убеждены, что её божественное тело способно излечивать болезни, даровать способности, гарантировать богатство и что в нём хранится ключ к вечной молодости. Они верили, что в её коже, волосах, зубах и даже ногтях заключена сила. Они хотели брать, а не ждать, пока дева позаботится о них.

Тропинка, по которой мы идём, петляет между хижинами и выходит через задние ворота деревни.

Мы продолжаем идти, пока не натыкаемся на утёс.

— В конце концов дева решает вернуться на небеса, — говорит Мина.

Дева стоит на краю обрыва. Её муж перед ней на коленях. Он плачет, цепляясь за её платье. Она наклоняется и поднимает его на ноги. Она вытирает слёзы с его лица и целует в щёку. Затем она поворачивается. Она широко раскидывает руки, ветер поднимает длинные рукава её белого халата, распуская их позади неё.

Она делает шаг к уступу.

Муж бросается вперёд, хватает её, прижимает к земле.

Большая толпа жителей деревни, собравшаяся позади него, бросается к ним. Все они плачут, причитают. Жители деревни толпятся вокруг неё, хватают её за волосы, рвут на ней одежду, не давая подняться в небо.

Мы с Кэнди бессильны остановить насилие и можем только наблюдать, как жители деревни хватают деву и уносят в лес.

Мы бежим за ними обратно сквозь деревья, пока не натыкаемся на хижину, спрятанную в самой тёмной части леса.

В хижине есть деревянная дверь, разрисованная символами.

Меня охватывает глубокий страх.

Из-за деревьев выходит длинная процессия. Дюжина учениц в масках, одетых в безупречно белые одежды. Когда женщины направляются к хижине, мы трое идём в ногу с ними, присоединяясь к очереди. Старшая ученица, стоящая впереди, открывает дверь, и мы входим.

Первым до меня доходит запах. Гнилостный и резкий, запах гнили и разложения. Бумажки с талисманами развешаны по стене и потолку. В хижине нет ничего, кроме деревянной кровати-помоста.

На кровати лежит истощённая женщина. Её руки и ноги прикованы цепями к помосту. Её халат свободно свисает с плеч, лицо закрыто маской.

Это дева.

— Они не позволили ей уйти, — голос Мины тихим эхом разносится в жарком, прогорклом помещении. — Они были в ужасе, что если она вернётся в небесное царство, то заберёт свои дары с собой.

Ученицы окружают её кровать. Они опускаются на руки и колени в явном поклонении, но я вижу ужасающую правду.

Она — их божество, а также их пленница.

Помост — это алтарь поклонения, а также клетка.

Старшая ученица опускается на колени перед девой. Она опускает руку в терракотовую банку, стоящую на деревянном помосте, и зачерпывает пригоршнями коричневато-красную грязь. Медленно, благоговейно она наносит грязь на участок бледной кожи на бедре девы.

По всей хижине ученицы поют, их голоса поднимаются и опускаются в унисон. Старшая ученица вытаскивает кинжал. У меня скручивает всё внутри.

Я точно знаю, что должно произойти дальше.

Кинжал ученицы вонзается в ногу девы, разрезая грязь по краю, точно так же, как нож мисс Тао вонзился в Кэнди. Тело девы бьётся. Из-под её маски доносятся низкие, мучительные стоны.

Ученица откладывает окровавленный кинжал в сторону и снимает слой грязи, прихватив с собой часть кожи девушки. Женские голоса становятся громче. Некоторые из них падают ниц, другие танцуют кругами вокруг алтаря в явном экстазе. Открытая рана на ноге девы быстро перевязывается густым слоем мутной смеси и бинтами из белой ткани.

Ученица находит новый участок кожи на теле девушки и повторяет процесс.

Так продолжается, а пение и её завывания смешиваются.