Ужасно-прекрасные лица (ЛП) - Чень Линда - Страница 15

Родители Мины без колебаний приняли нас с Кэнди в качестве дополнительных дочерей. Миссис Пак заискивает перед нами и всякий раз, когда приходит на съёмочную площадку, приносит кастрюли с джапче, а мистер Пак следит за тем, чтобы мы ни минуты не работали сверх отведённого времени, разрешённого законами о детском труде, и всегда предлагает подбросить нас с Кэнди домой по вечерам. Мину воспитали в таком изобилии безусловной любви, что она не может не излучать её.

Я обвиняюще указываю пальцем на Кэнди, не желая позволять ей сорваться с крючка:

— Она не захотела смотреть с нами кино. Уже в который раз.

Мина поворачивается к Кэнди и упирает руки в бёдра в позе старшей сестры:

— Ты уже, наверное, в пятый раз нам отказываешь. Давай, Кэнди. Мы же застрянем в этом здании на всё лето, работая над альбомом. Разве нельзя взять выходной, чтобы потусоваться с нами?

В глазах Кэнди появляется чувство вины из-за того, что её тут же призвали к ответу. Обожаю, когда Мина пользуется положением старшей. Наконец, Кэнди вздыхает и уступает:

— Хорошо, хорошо, я приду.

— Наконец-то мы удостоены аудиенции у её королевского высочества! — театрально произносит Мина.

— О, какой чудесный день! — я закрываю глаза рукой, как будто вот-вот упаду в обморок. — Смотрите, её высочество улыбнулась нам!

Кэнди мотает головой:

— Всё, больше не хочу.

Мина смеётся и обнимает Кэнди за левый локоть, а я провожу рукой по правому локтю Кэнди с другой стороны, игнорируя её притворный протест. Мы выводим её, как пленницу, из студии к передней части здания, где нас ждёт мистер Пак.

— Кэнди?

Раздаётся незнакомый голос, и я поднимаю взгляд. Какой-то молодой мужчина слоняется в другом конце коридора. Я ломаю голову, пытаясь вспомнить, не он ли один из звукорежиссёров, с которыми мы сегодня познакомились.

Рука Кэнди напрягается в моей. Я поворачиваюсь к ней, и от выражения её лица у меня по спине пробегают мурашки беспокойства.

Мужчина приближается к нам медленно, почти осторожно, но чем ближе он подходит, тем больше я напрягаюсь. В его походке сквозит враждебность, во взгляде — нервирующая напряжённость:

— Ты не захотела мне отвечать, поэтому мне пришлось прийти к тебе самому.

— Кто вы? — спрашивает Мина с другой стороны.

— Ты позвала меня в своём последнем видео. Мы знакомы! — мужчина уже стоит от нас всего в нескольких футах.

Кэнди давно не обновляла свой канал из-за плотного графика, но я помню последнее, что она запостила. Она обратилась с каким-то призывом к "подписчикам, которые были с ней с самого начала".

— Мне очень жаль, но в-вам нельзя здесь находиться, — я стараюсь, чтобы голос звучал ровно, убедительно, но требование выходит дрожащим. — Если вы не уйдёте, мы вызовем охрану.

Мужчина достаёт из кармана куртки чёрный предмет.

Взгляд фиксируют форму предмета, который он держит: ствол, рукоятка, спусковой крючок, — пистолет, это пистолет. Но мозг спотыкается, запинается, не может осознать происходящего. Разум застрял на том, насколько это нереально, что нас держат под дулом пистолета в коридорах студии звукозаписи, и насколько странно нормальным выглядит этот человек. Он похож на студента, работающего кассиром в супермаркете: чисто выбритое лицо, песочного цвета волосы под бейсболкой, серая куртка с капюшоном и джинсы. Он не похож на маньяка.

Этим утром мама ушла на работу до того, как я проснулась. Я не успела попрощаться с ней до ухода...

— Пожалуйста, не трогайте нас, — умоляет его Мина. Кажется, что она плачет.

— Это всё из-за неё! — он поднимает пистолет и направляет его в лицо Кэнди.

Одна мысль поднимается над удушающим страхом: сейчас он её застрелит.

Тело движется инстинктивно. Я поворачиваюсь и обнимаю Кэнди за плечи, прижимаю её к земле, прикрываю её тело своим. Мина кричит. Раздаётся выстрел, и он такой шокирующе громкий, что после него я вообще ничего не слышу, только приглушённый звон и собственное бешеное дыхание.

Мы с Кэнди растянулись на земле. Я не чувствую боли, не вижу крови. Кэнди приподнимается на локтях и обнимает меня за плечи, крепко прижимая к себе.

— Опусти пистолет, — произносит голос Кэнди рядом с моим ухом, чистый, как колокол, и непреклонный, как сталь.

Я растерянно моргаю, глядя на неё, но она смотрит не на меня, а прямо перед собой, на мужчину, её взгляд жёсткий и непреклонный. Рядом с нами Мина дрожит всем телом, её лицо залито слезами.

Я хочу крикнуть Кэнди: "Что ты делаешь? Почему ты пытаешься унять этого психа? Надо вставать и БЕЖАТЬ!" — но губы слишком сильно дрожат, чтобы что-то произносить.

Внезапно, словно щёлкнул выключатель, мужчина опускает руку, пальцы разжимаются один за другим. Пистолет с грохотом падает на землю.

— Ложись на пол, лицом вниз, — говорит Кэнди. — И не двигайся.

Мужчина опускается на колени, затем наклоняется всем телом вперёд, пока не оказывается лицом вниз на полу, полностью распростёртым ничком. Он лежит неподвижно, как деревянная плита, совершенно беззвучно, и остаётся так до тех пор, пока из-за угла не выбегают охранники.

После этого всё как в тумане.

Охранники окружают нас, переговариваясь, некоторые опускаются на колени, чтобы удержать неподвижного мужчину на полу. Кто-то набрасывает мне на плечи свою куртку. Снаружи ревут полицейские сирены, в окнах мелькают красные и синие огни. Мистер Пак обнимает Мину, которая рыдает у него на плече. Офицеры задают мне вопросы прямо в лицо:

— Что случилось? Вы ранены? Вам знаком этот человек? Мы позвонили вашей матери, она скоро будет здесь.

Я стою молча, ошеломлённая произошедшим, и не отвечаю ни на один из вопросов, которые мне задают. Я не могу объяснить, что только что видела: Кэнди велела мужчине бросить пистолет — и он бросил; она велела ему лечь на пол — и он лёг. Я не знаю как, но она остановила этого человека.

И спасла нас.

Кэнди сидит рядом со мной в конференц-зале и даёт показания полиции. Её дыхание прерывистое, а лицо застывшее. Какой бы собранной и храброй она ни была раньше, сейчас она выглядит так, словно тоже пребывает в шоке.

Её взгляд перемещается на меня, и она замечает, что я пристально смотрю на неё. Под столом её пальцы соприкасаются с моими, она берёт меня за руку.

И не выпускает до конца вечера.

Глава 10. Наши дни

Я продираюсь сквозь слои бархата.

Чернильная драпировка падает на меня со всех сторон, опускаясь на голову, плечи, руки, поглощая меня своими чёрными складками.

Собственное тело кажется невесомым. Я не знаю, где я.

Мне это снится?

Мне куда-то надо попасть. Кажется.

Вдалеке слышны ритмичные хлопки и слабые одобрительные возгласы.

— Санни! Санни!

Толпа зовёт меня.

Вытянув руки, растопырив пальцы, я прокладываю путь вперёд сквозь тяжёлую ткань. Наконец, я вырываюсь. Я за кулисами, стою под массивными установками, окружённая штабелями ящиков с оборудованием и футлярами для инструментов. Мигающий свет на сцене сбивает с толку.

— Санни! Санни! Санни!

Скандирование звучит лихорадочно. В передней части зала, кажется, битком набито. Для зала такого размера за кулисами должно быть оживлённо. Но там никого нет. Где съёмочная группа? Где сценические рабочие и техники? Я переступаю через паутину толстых электрических кабелей, разбросанных по полу, блуждая по вздымающемуся лесу усилителей и динамиков.

Наконец-то я вижу людей.

Это наша команда подтанцовок. Они держатся за руки, низко склонив головы, выполняя ритуал перед шоу.

— Где, блин, тебя носит?

Голос Кэнди гремит у меня в ушах, и я оборачиваюсь. Она стоит прямо у меня за спиной, руки скрещены на груди, её костюм сверкает, как будто она только что вынырнула из ванны с драгоценностями. Выражение её лица скрыто в темноте, но я знаю, что она злится на меня.

Пожалуйста, не сердись на меня.