СССР-2012 Здравствуй, юность в сапогах! (СИ) - Широков Алексей - Страница 30

Однако, уже через пару недель стало ясно, что я недооценил товарища Калныныша. Он решил пройтись по всем моим порокам, начиная с хулиганской молодости, заканчивая коммерческой деятельностью, недостойной настоящего комсомольца и строителя коммунизма. Причём он явно был в курсе некоторых подробностей, к примеру, моего авторства ряда популярных по всему Союзу блатных песен. Не то чтобы мы прям скрывали данный факт, но стороннему человеку вряд ли удалось найти откуда ноги растут.

Впрочем, было и так понятно, что у республиканского председателя Совета Министров имеются связи и возможности провести такое расследование, не привлекая особого внимания. Вряд ли это осталось вовсе незамеченным, всё же опекали меня плотно, но раз не тронули, значит посчитали мелочью. Ну или боялись спугнуть, не суть важно, главное, что у замполита появился на меня компромат, который он не преминул пустить в дело. Причём теперь был задействован не только Егор, который всё ещё оставался на моей стороне, а освобождённый комсорг части, Соболев Виктор, дослуживающий последние полгода и являющийся абсолютно преданной ручной шавкой Калныныша.

Клеймил порок Соболев с азартом, потрясая кулаком и брызгая слюной на первые ряды бойцов, от чего за задние места всегда разгорались баталии, не видимые постороннему глазу. И если мне от его выступлений было ни холодно, ни жарко, то вот парни из моего отделения переживали их куда тяжелее. Я только на третий раз сообразил, что всё это давление направлено прежде всего не на меня лично, а на создание максимально отрицательного образа меня в глазах остальных курсантов. И надо сказать, что с такой подачей оно работало, тем более что я сам не отрицал факты, озвученные на собрании.

Ведь, по сути, они ни словом не соврали. Да, я был хулиганом, отжимал телефоны и тряс мелочь с малолеток. Да, состоял на учёте в детской комнате милиции. Но исправился же! Однако если немного сместить акценты, то может оказаться, будто это не я взялся за ум, а появившийся дедушка, пребывающий в больших чинах, надавил на милицию и те подчистили личное дело, а сам я ничуть образ жизни не изменил. Иначе с чего бы им меня арестовывать и сажать в КПЗ. А эта история с секретарём парткома Союза Писателей? Ведь явно дедушка подсуетился, пробил внезапно найденному внучку хлебное место, а секретарь заартачился за что его и прибили.

Нет, понятное дело, что напрямую это никто не говорил, но намёков и иносказаний было достаточно. А уж когда начали клеймить капиталистический образ жизни, покупку шикарных машин, квартир и прочий разврат, так и вовсе сомнений не осталось у самых завзятых скептиков и на меня обрушилась волна негатива. Правда, когда я прямо спрашивал, мол, а вы чтобы сделали с честно заработанными деньгами, все хоть и говорили, что отдали бы государству, но глазки отводили в сторону. Но как-то так получилось, что всего через два три месяца, для всех, кроме своего отделения я стал изгоем.

Давило ли это на меня? Не думаю. По большому счёту мне было плевать на все эти подковерные игрища. Нет, будь мне на самом деле восемнадцать, а точнее девятнадцать, ведь в начале февраля у меня как раз был день рождения. Но по факту я прожил на свете гораздо больше и вполне умел игнорировать подобные вещи. Не хотят общаться? Да флаг в руки, я не навязываюсь. Возможно, кто-то ждал, что я попытаюсь купить расположение сослуживцев, но опять же обломались. Мне хватало своего отделения. Однако вся эта возня не могла пройти мимо остальных офицеров, и я не удивился, когда меня на разговор дёрнул командир роты.

— Присаживайся, — капитан Пронин кивнул на стул у стола. — Семён, что происходит? Ты на хорошем счету у преподавателей, инструкторы по боевой подготовке тебя в пример ставят, уже подходили насчёт двадцать третьего. Хотят на показуху тебя поставить. Командир отделения о тебе хорошо отзывается, но что у тебя с остальными товарищами?

— Роман Матвеевич, давайте не будем в эти игры играть, — я демонстративно поморщился, показывая, что не верю в то, что он не в курсе происходящего. — Вы прекрасно знаете, что происходит. Не хотите вмешиваться? Понимаю. Замполит такая фигура, что может испортить любую карьеру, особенно при наличии достаточных связей, но на меня всех собак вешать не стоит.

— А ты не пробовал попроще быть? — прищурился капитан. — Даже сейчас ты разговариваешь со мной как с равным, хоть я мало того, что старше тебя по званию и возрасту, так ещё твой непосредственный командир. А у тебя тон, будто мы в пивной сидим.

— Каюсь, виноват. — я поднял руки и под затвердевшим взглядом Романа Матвеевича поправился. — Виноват! Есть у меня такое, почти полное непризнание авторитетов. Я не нигилист, просто считаю, что уважение нужно заслужить. Но опять же, я стараюсь максимально следовать уставу, не пререкаюсь со старшими по званию, какими бы идиотскими мне не казались приказы и вообще молчу в тряпочку. Хотя бы потому что это может повлиять на деда, а он мне по-своему дорог.

— Тогда что у тебя за конфликт с товарищем Калнынышем? — а вот сейчас мы добрались до того вопроса, ради которого меня и вызвали. — Почему он каждую политинформацию клеймит тебя чуть ли не контрой?

— Не меня, а пороки общества, — я усмехнулся, ведь ни разу моё имя вслух не прозвучало. — Это потом уже ребята сами додумывают. А почему? Да причин масса. Может, у него сразу возникла острая личная неприязнь ко мне.

— Настолько, что Улдис предлагал тебе стать освобождённым комсоргом? — вернул мне усмешку капитан. — Ты когда демобилизуешься, пойди на рынок, купи гуся и ему мозги делай, а мне не надо. Чего ему от тебя надо⁈

— Да понятия не имею! — моё возмущение было совершенно искренним. — Мне ничего не озвучивалось. Но по логике, если применить принцип бритвы Оккама, остаются два варианта. Или подобраться к деду или же ко мне самому, а точнее к моим проектам. «НаСвязи», «НаСлуху», ну вы в курсе.

— А ему это зачем? — вот сейчас Пронин неподдельно удивился. — Какой смысл?

— Хм, — я почесал затылок. — Товарищ капитан, вы хотя бы примерно представляете доходность социальных сетей? Я понимаю, что советские люди приучены не мерить доход деньгами, но только за прошлый месяц мы заработали около ста тысяч. И со временем доходы будут только повышаться. По моим подсчётам, нам понадобиться ещё полгода, чтобы выйти на миллион в месяц.

— Скх-кх-кх-олько?!! — аж подавился воздухом от удивления капитан. — Сколько, сколько⁈

— Миллион. — я пожал плечами. — И это не предел. Понятное дело, далеко не вся сумма пойдёт кооперативу, часть обязательно отщипнёт государство и не только в качестве налогов, но и нам останется весьма достаточно.

— Даже слишком, — Пронин сумел взять себя в руки. — Значит Калныныш хочет добраться до денег?

— Скорее всего, — я кивнул. — это самое логичное объяснение. — И в целом я был бы не против, нам нужны люди с опытом руководства крупными коллективами, нужно массу отделов буквально с нуля создавать, но подходы товарища замполита меня категорически не устраивают. Поэтому сотрудничать с ним я не буду.

— Понятно, — Роман Матвеевич кивнул, всерьёз задумавшись. Да, тут было над чем поломать голову, я всерьёз загрузил капитана, поставив фактически перед выбором. — Ладно, свободен пока. Я посмотрю, что можно сделать. А ты постарайся найти общий язык с ребятами. Что бы там ни было, вам ещё служить полтора года вместе. А если сами не сможете я помогу. И поверь, вам это не понравится.

Глава 16

Глава 16

— Жёстче! Резче бей!!! — Кулешов прохаживался межу парами тренирующихся бойцов, покрикивая на них и поправляя если те косячили. — Что ты его гладишь?!! Бей со всей дури! Калинин крепче вас всех, да ещё на ранг тебя старше! А ну не жалей его!

— Да я стараюсь! — Серик снова попытался достать меня техникой «Дистанционного удара» и вновь так практически сорвалась, лишь слегка потревожив мой Покров. — Не выходит она у меня, товарищ майор!