Бойтесь своих желаний (СИ) - "Филантроп" - Страница 56

Я пришел сюда — чтобы клянчить мелочь, но сердце вдруг сжалось…

— Быстрее! Сознание прорезал голос Микаэля. — Он уводит её за угол!

Средь толпы, мужик в потёртой куртке вёл девочку за руку. Он торопился, и ребёнок семенил вслед, спотыкаясь о собственные ноги. Лента в волосах болталась, как сломанное крыло.

— Эй, стой! Ноль внимания…

Он обернулся, только после того, как я хватанул его за плечо.

Глаза — две щелочки на сальном лице. Сначала напрягся, но увидев бомжа, заметно подраслабился, видимо подумал — что я пришел сигареты просить.

Усмехнулся — Чё надо? Мелочи нету!

— Куда её тащишь? Рыкнул я, чувствуя, как пальцы сами сжимаются в кулак.

— Дочка моя! Домой идём! И вообще — тебе какое дело!? Фальшиво заголосил он. Девочка вжалась в стену, будто пыталась провалиться сквозь бетон…

Я присел чтобы сравняться с её ростом.

На шее — синяк в форме отпечатка пальцев.

— Это твой папа? Спросил я, как можно более ласково и дружелюбно.

Она замотала головой, и мужик рванул прочь, оставив в моей ладони клочок куртки.

Обычно дети в ситуациях, когда их за руку ведет незнакомый человек, вопреки всем предостережениям родителей — теряются и забывают, как говорить…

А что дальше? Можно на органы продать, можно продать извращенцу, можно заставить попрошайничать.

Я отвел девочку к ближайшему менту, всучил её и убежал сам, пока он не решил проверить документы. Какие документы? — Моё лицо как приговор.

Что с такими делать? Как им противостоять? Те ублюдки в квартире очухаются и снова возьмутся за старое… Да и этот мужик уже завтра сворует очередного ребенка. А может быть и вовсе, менты всех преступников покрывают и сдавать их в руки правоохранителей — бесполезное занятие…

Я посмотрел на свои руки. На них — кровь под ногтями от драки в квартире, сажа от костров, дрожь от водки, которой больше не напиться…

Смогу ли я покуситься на жизнь человека?

— Отец Небесный намеренно сделал человека свободным. Он волен жить как захочет. Единственное правило — не покушаться на чужую свободу. В древние времена, после гибели творца, возникло много рабовладельцев и рабов… Микаэль начал рассказ.

— И что ты делал? Я же чувствую, не просто так он начал разговор.

— Свобода — это, по справедливости. У меня был помощник. Во время заключительной войны, мы скооперировались с одним ангелом. Я недавно почувствовал его и могу направить…

* * *

Тем временем Рагуил и Константин.

Я закончил свой суд.

Очередной безумец вломился в квартиру пенсионерки и когда та отказалась занять с пенсии на опохмел, он схватил молоток и забил старушку до смерти. Эксперты насчитали восемьдесят ударов.

Она была его матерью…

Обычно говорят — Я отделаю тебя так — что родная мать не узнает, а тут вышло наоборот — родную мать не узнать и хоронить в закрытом гробу…

Менты его конечно задержали, но чёрт возьми он даже тюремной жизни не достоин. Он вообще не должен переводить кислород и воду.

Как только машина остановилась у участка, я проник сквозь металлическую дверь и прорезал горло ножом. Я теперь неуловим — для справедливости нет преград. Бетон и сталь не остановят возмездия.

Конвоиры были в ахуе, когда открыли дверь и увидели окровавленный труп…

Я наметил главную цель и уже двигался в сторону тюрьмы, но по пути почувствовал убийство…

* * *

На заброшенной стройке воздух пах смертью и мокрой шерстью.

Сора псов из самого ада с длиннющими клыками, рвали тело очередного подростка. Кишки еще семерых висели на арматуре, как гирлянды на ёлке. Над этим кровавым карнавалом стоял Он.

Юноша? Ангел? Чудовище?

Волчьи уши, заостренные клыки, в джинсах прорезь для виляющего хвоста, а в руках покалеченная собачонка.

— Что здесь происходит? Мой голос приглушил скулящего подростка и рычание собак.

Он повернулся.

Глаза светились жёлтым как фонари. — Наказываю тех, кто наказывает их. Палец с когтем указал на ближайшую собаку.

— А ты чего пришел, помешать мне?

Рагуил замер за спиной, крылья шелестели предупреждением.

— Это Фауна. В его теле — дух, рожденный из последних стонов умирающих зверей… Будь с ним аккуратнее, у нас натянутые отношения. Впервые вижу его настороженным…

— И что за история у вас была? Поинтересовался я.

— Я убил её в прошлом. Похоже он воскрес вслед за другими. Ну ничего себе натянутые отношения…

Выбрал формулировку называется…

— Ты должен меня понять… Тот, кто мучает зверей, рано или поздно… Начал Иннокентий.

— Переключится на людей. Знаю. Я перебил, впиваясь взглядом в его клыки.

Псы зарычали, сбиваясь в круг. Их пасти капали слюной, а на зубах останки человечьего мяса.

— Скажи мне волк, я вытащил нож, лезвие сверкнуло при свете луны — Как ты относишься к животноводству?

Он засмеялся. Звук напомнил визг тормозов перед аварией.

— Людей — на конвейер! Сдирать шкуру живьём! Пусть узнают, какого это!

Рагуил устало вздохнул. Его крылья обернулись плащом из теней.

— Люди должны есть мясо, но не наслаждаться болью, таков божественный замысел. Ангел напрямую обратился к ангелу.

— Божественный замысел сдох! Фауна разозлилась.

Между нами возникло напряжение. Мы оцениваем силы друг друга, а собаки ждут сигнала.

Я понял — он не остановится. Сегодня — подростки живодеры, убийство которых оправдано. Завтра — работники мясокомбината. После завтра — все, кто покупает колбасу в магазине.

— Прощай, волк… Я понимаю твою позицию, но продолжать жить для тебя — опасно для окружающих.

Он взревел.

Псы кинулись, но я резко взмахнул руками и часть армии разорвалась на клочья, как бумага в шредере.

Юноша прыгнул на меня, кости блеснули. Мы рухнули в груду кирпичей. Как же собакой пахнет… Моё лезвие вошло ему в бок, но он лишь засмеялся…

Стройка превратилась в арену. Луна, как прожектор, освещала наши фигуры и лужи крови.

Я вытащил нож, лезвие блеснуло как обнаженный нерв.

Иннокентий отскочил в центр, волчьи уши подрагивали, а хвост хлыстом бил по воздуху.

— Ты думаешь, что справедлив? Фауна засмеялся. — Ты просто еще один мясник, только с ангельским благословением. Он щёлкнул пальцами и остатки псов бросились вперед как автоматные пули.

Фауна наблюдал, улыбаясь. Его клыки блестели, как ножи. — Ты слаб. Ты не понимаешь, что такое настоящая сила.

Собаки протяжно завыли, их глаза засветились кислотно-зеленым, а слюна изо рта разъедала бетон. Псы, накаченные божественной искрой, дело плохо…

Я не успеваю следить за движениями.

Первая прыгнула — клыки длиннее ножа, вонзились в плечо. Я вырвался, оставив в пасти солидный шмат мяса… Пока вырывался — вторая вцепилась в ногу, челюсти сомкнулись на коленной чашечке.

— Рагуил! Кричу я, но ангел молчал…

Третий пёс — с шипами на спине как у дикобраза, ударил головой и шипы впились в туловище. Я упал и прочувствовал, как кишки цепляются за остриё. Четвертая схватилась за руку, и два пальца — мизинец и безымянный, упали в грязь как отрубленные черви.

Кровь хлестала ритмично, как из пробитой цистерны. Звери окружили кольцом, рычание слилось в механический гул. Иннокентий глумился и каждый смешок бил по гордости…

Пятая собака, крупнее остальных, с рогами, как у горного козла, ударила в грудь. Рёбра треснули. Я отлетел к стене, и арматура впилась в спину. Острая боль пронзила тело — сталь вошла чуть левее позвоночника.

Псы сгрудились, их морды исказились в гримасах голода.

— Беги. Прошептал Рагуил. Его голос был слаб, будто сквозь толщу воды.

— Через стену… Сейчас!

Я откинулся назад, атомы на миг распались, боль стала белым шумом, я вывалился с другой стороны и упал в лужу.