Сильная и независимая (СИ) - Резник Юлия - Страница 29

После тренировки наспех принимаю душ, прощаюсь с Леркой и мчу сначала в салон, а потом и в наш новенький, снятый на денежки Наумова офис. Я, конечно, старалась держать обещание и не выпадать из рабочего процесса, но все же некоторые вопросы удаленно решить не получилось.

— Ну как мы тут? Еще стоим?

— Юля! — Стаська подхватывается со стула и бросается ко мне обниматься. — Я тебя не ждала. Думала, ты еще отлежишься денек с дороги…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Я и так хорошо отдохнула. Рассказывай, как вы тут без меня поживаете.

— Да все нормально, Юль. Если не считать застрявшего на таможне оборудования, но об этом ты знаешь.

— Ага. И что говорят?

— А что они скажут? Не подмажешь — не поедешь. Все как всегда. Вот, глянь образцы упаковки. Каким будет вердикт?

— М-м-м… Ничего вроде бы.

— Мне тоже так кажется. Но что мы все о работе? Как отдохнула-то? Как тебе папина яхта? — хитро сощуривается Стаська.

— Нормально. Мальчикам очень понравилось наше путешествие. А что?

— Да ничего, Юль. Просто удивляюсь, что он тебя пригласил. Видишь ли, папа уверен, что женщина на судне к беде. Ты, наверное, слышала эти пещерные байки…

Слова Стаськи задевают что-то внутри. Ведь если так, это же… что-то значит? Или нет?

— Надеюсь, на тебя отцовское суеверие не распространялось? — усмехаюсь.

— На меня — нет. Но это потому, что в его глазах я всегда ребенок, — дуется Стася. — Слушай, Юль, а тебе как вообще… папа?

— В каком смысле? — нервно пробегаюсь пальцами по образцу.

— В том самом! Он вроде ничего, да? Я, конечно, необъективна, но…

— Да нет, что ты. Твой отец весьма неплох. Только, Стась, я не пойму, ты вообще к чему клонишь? М-м-м?

— Ни к чему! Просто не могу не думать о том, что из вас бы получилась отличная пара. Папа и по возрасту тебе подходит, и в целом… Ну, не всерьез же у тебя с Даней!

— Конечно, нет. А что касается твоего папы… — закидываю удочку. — Ты откуда взяла, что у нас что-то может получиться? Он тебе намекал или…

— Нет! — Стаська округляет глаза. — Ты что! Он вообще, кажется, верит, что я знать не знаю о его личной жизни. А я не только знаю, но и думаю, что это же никуда не годится! Ведь он сам по себе этим девкам и даром не нужен, понимаешь? Только его кошелек.

— Кажется, ты недооцениваешь обаяние своего папы.

— Да нет. Просто я хочу, чтобы его полюбили, как он того заслуживает.

— Думаю, это непременно случится, — отвожу глаза. — А пока давай вернемся к делам? Я бы не хотела засиживаться до ночи. Данька и так обиделся, что я ему не сообщила о возвращении.

— А, ну да… — сникает Стася. — Извини.

Глава 19

В следующий раз мы увиделись с Наумовым спустя пару дней. Был погожий летний день, а если точнее — уже вечер. Я засиделась в салоне, с упоением разгребая завалы в почте, когда вдруг услышала громкий хлопок входной двери. Знаете, я, наверное, никогда не перестану удивляться тому, как сложно устроена человеческая психика. Взять хотя бы меня. До этих пор я даже не представляла, насколько меня травмировало нападение Семена. Всерьез думала, что оно осталось в прошлом, не оставив заметных шрамов в душе. Но стоит звуку открывающейся двери достигнуть моих ушей, как меня буквально отбрасывает к событиям той страшной ночи. Хочу закричать — и не могу, ведь костлявая рука страха сжала мне горло.

— Эй… Здесь есть кто-нибудь? Юля?

Наумов?!

От облегчения подкашиваются ноги. Я резко встаю, но колени такие мягкие, что, не ступив и шага, я вновь оседаю в кресло. Из груди вырывается нервный смех. Ну, что за фигня? Взрослая женщина, а испугалась, как ребенок. Собрав остатки сил, кое-как заставляю себя подняться. Заглядываю в зеркало — м-да! Впрочем, могло быть и хуже.

— Добрый вечер. Какими судьбами? — интересуюсь немного дрожащим голосом. Наумов оглядывается. Сканирует меня внимательным взглядом, проходясь с ног до головы.

— Привет. Я тебя напугал?

— Немного, — вздыхаю. — Надо снять с двери колокольчик.

Наум оборачивается к входу. Трет заросшую, как у моджахеда, щеку и, вновь в упор на меня уставившись, спрашивает:

— Есть стремянка?

— Да…

— Веди!

Стараясь не показать своего удивления, послушно плетусь к подсобке.

— Может, тебе стоит обратиться к психологу?

— Все не настолько плохо. Вот… — отхожу в сторонку, пропуская вперед Наумова.

— Точно? Ты бледная, как поганка.

— Зато ты — черный, как… как… я не знаю кто. С ума ты, что ли, сошел — ходить без SPFа?

— Да что мне будет?

Я открываю рот, чтобы разразиться лекцией на тему вреда загара, но он поворачивается ко мне спиной и с лестницей наперевес шагает к двери. Установив небольшую стремянку, надавливает ладонью на верхнюю ступеньку, проверяя, выдержит ли та его немаленький вес, и решительно забирается вверх. Картинка, открывшаяся моему взгляду, конечно, тот еще сюрреализм. Стою, залипнув на сильных руках, широченной сутулой спине и удивительно крепкой заднице. Пальцы у Наумова крупные, как и все в нем, но это ничуть ему не мешает проворно распутывать узелки на веревочке, крепящей колокольчик к вкрученному в стену саморезу.

— Годится? — усмехается Наум, бросая на меня хитрый взгляд в отражение стеклянной двери. Ах ты ж черт! Выходит, он видел, как я на него облизываюсь? Какой стыд! С другой стороны, мы взрослые люди. Какого хрена?

— Ага.

— Так ты возьмешь? — в голос смеется Наумов, протягивая ошалевшей мне злосчастный колокольчик.

— А, да. Спасибо, — бормочу я, прячась от греха подальше за стойкой администратора. — Ты так и не сказал, что тебя ко мне привело. Я вообще-то тут редко бываю в такое время.

— Мне тебя Стаська сдала.

— Вот как? — в удивлении приподнимаю брови.

— Ага.

— А… зачем?

— Ну, ты что, не видишь? Подстричься мне надо. Завтра важное совещание, а я выгляжу как…

— Пират? — подсказываю, разглядывая Наумова.

— Ну, если у тебя такие ассоциации, — ухмыляется. — Так что?

— Я визажист, а не парикмахер.

— Твой диплом утверждает обратное.

На мгновение меня посещает давно изжитое чувство неловкости. Раньше я довольно часто его испытывала — тут же кого ни возьми — у всех есть высшее образование, а то и два, тогда как у меня за спиной лишь корочка провинциального парикмахерского колледжа — и только. Правда, с тех пор, как я кое-чего добилась в жизни, меня перестали волновать комплексы. Вернее, так я считала до этого момента.

— И тем не менее, я сто лет не практиковалась, — вынуждена признать, хотя мысль о том, чтобы его подстричь, кажется мне все более заманчивой.

— Значит, нет? — хмурится Наумов.

— Нет! — вскрикиваю я. — В смысле… Подстричь я тебя смогу, но не жди чего-то сверхъестественного. Так что?

— Валяй.

— Первым делом надо помыть голову.

Жестом руки указываю на мойку. Наумов располагается в кресле, в то время как я, суетясь больше обычного, беру с полки чистое полотенце. Накрыв им его широченные плечи, невольно задерживаюсь на них руками чуть дольше необходимого.

— Наклоняй голову. Прижмись сильнее, чтобы не натекло за шиворот. Вот так комфортно?

— Вполне.

— И температура воды нормальная?

— Отличная температура.

— Бороду тоже сбриваем?

— Нет. Просто укороти.

Наливаю в ладошку шампунь. Пахнет он умопомрачительно. Взбиваю на голове пену, принимаюсь осторожно массировать волосы. Наумов довольно мурлычет, а я почему-то вспоминаю сцену с бритьем из фильма «Один плюс один» и начинаю гаденько подхихикивать, мечтая ту повторить.

— Хорошее настроение? — тихим, я бы даже сказала, интимным шепотом интересуется Наумов. Какой внимательный, а?

(function(w, d, c, s, t){ w[c] = w[c] || []; w[c].push(function(){ gnezdo.create({ tizerId: 364031, containerId: 'containerId364031' }); }); })(window, document, 'gnezdoAsyncCallbacks');

— Да так. Одна сцена из кино вспомнилась…

— Кажется, я даже догадываюсь, какая.

Сам собой между нами завязывается разговор о кинематографе. Вдруг оказывается, что Наумов неплохо разбирается в европейском артхаусе. Он вообще ужасно интересный собеседник, но, блин, я же не могу мыть ему голову вечно! Приходится заканчивать и включать машинку, ровняя бороду, а когда та гудит, сильно не поговоришь.