НеТемный 6 (СИ) - Изотов Александр - Страница 43

Она вообще поняла хоть, кто к ней пришёл⁈ Она осознаёт, что, если я захочу, от её домика, да и от всей поляны, ничего не останется?

— Хлам-хлам-хлам, — серьёзно кивнул цербер.

Со вздохом поняв, что мою возросшую мощь тут никто больше не оценит, я всё же решил войти в избу. Пригнувшись, я толкнул скрипящую дверь и спустился по ступенькам.

Внутри было довольно уютно. Тёплая печь-камин, кресла, шкуры разных животных на стенах… Освещалось всё огнём в камине и небольшим окошком у потолка.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Евфемия копошилась в углу у стола, рядом с полками, забитыми всякими банками и мешочками. Что она там делала, я по одной спине понять не мог, но целительница махнула головой:

— Садись на лавку.

Скамью, стоящую рядом со столом, я не сразу заметил. Но прошёл внутрь и, усевшись, стал разглядывать убранство. Окошко сразу потемнело — это цербер прилип к стеклу, мысленно сообщив мне, что стены дома пронизаны чарами, не пускающими его внутрь.

— Я осторожна, — покосившись на Кутеня, сказала целительница, — Времена неспокойные.

Она так и продолжала чем-то позвякивать на столе. В ответ я лишь пожал плечами.

Стены в избе были увешаны вениками сушёных трав, листьями, грибами, связками луковиц и цветочными венками. Помимо растений, тут были и перья, и шкурки-лапки-крылья мелких животных, даже связки различных рогов и копыт. Глаза, клювы, когти, уши, хвосты…

Всё это выглядело жутковато, и вправду больше напоминало логово ведьмы, а уж никак не светлой целительницы, но странным образом в доме Евфимии царил уют.

Нужные мне ингредиенты я разглядел уже не только среди трав, но и в других связках, и лишь одобрительно кивнул. Здесь была не только «сон-трава», и чувствовалось, что мне попался очень грамотный алхимик, у которого даже мне есть чему поучиться.

Заметив мой взгляд, скользящий по шкурам животных, Евфимия прочитала его по-своему.

— Я не охочусь за ними. Кому-то приходит свой срок, кого-то ранит лес… И если я не могу помочь, то беру себе всё, что может помочь другому.

Я лишь усмехнулся. Осуждать целительницу мне даже в голову не пришло. Тем более, я и вправду увидел по некоторым изрисованным листочкам, приколотым к стене, что она практиковала Магию Смерти поверхностно, не погружаясь в те глубины, где начиналась проклятая некромантия.

Евфемия наконец повернулась — в одной руке у неё была тряпочка, в другой плошка. Когда она поставила плошку на скамью со мной рядом, там оказалась сияющая серебристая краска. А в разложенной тряпочке поблёскивал целый набор игл.

— Наклонись, — мне требовательно нажали на затылок и тщательно протёрли шею.

В нос ударил запах крепкой выпивки. Я уже догадался, что она делает, поэтому решил не сопротивляться, когда шею неприятно заколола острая игла.

— От тебя за версту несёт пятым рангом, а до сих пор метка послушника, — заворчала Евфемия, — И Глеб Каменный, и сам царь Могута ревностно следят за этим. Головы не рубят, но разве тебе оно надо, проверять их терпение?

Я лишь усмехнулся в ответ. Об этой услуге я не просил, и если она это делает сама, то наверняка ничего за это и не потребует.

Но наивностью я не страдал, и знал, что всё происходящее неспроста.

— Ты знаешь, кто я? — спросил я тоже без особых церемоний.

— Тот, кто без страха вошёл в шахты с печатями.

У меня появилось жгучее желание повернуться и глянуть ей в глаза, но не хотелось испортить рисунок. Что-то она скрывает, вот только не пойму, что.

— Чувствую, Евфемия, ты знаешь, зачем я к тебе пришёл. Вопрос — откуда?

— Ветер в елях шумит сегодня по-особому. Звери что-то рычат, птицы кричат, да и люди разное говорят.

Я кивнул.

— Значит, ты что-то попросишь взамен?

— Попрошу.

— И что же?

— Делать то же самое, что и до этого, — ответила она, — Снимать жертвенные печати в шахтах.

Тут уж я не выдержал, повернувшись. Евфемия сразу убрала иглу и уставилась на меня ясными карими глазами.

— Ты знаешь о Тёмном в Камнеломе? — спросил я, — Хочешь убить его?

— Нет, — она замотала головой, в её глазах даже появился испуг, — Ты что!

— Но зачем тогда… — я замялся, снова отворачиваясь, — Не хочу показаться смешным, но этот Тёмный… Он показался мне совсем не плохим.

Я почуял, как вздрогнула её рука.

— Он… и вправду не плохой.

— Тогда зачем?

— Бросс, а ты бы хотел вечно сидеть в клетке? Особенно, когда ключ от неё в чужих руках?

Я помолчал некоторое время, чувствуя, как иголка снуёт в коже.

— Снятие печатей убьёт его, ты должна знать, — наконец, сказал я, сам поражаясь, что мысленно уже принял решение.

Вообще-то даже близко не встречался ни с чем подобным. Просто на моём веку все хотели убить Тёмных, и всё решение задачи обычно сводилось к тому, как разрушить печати, которые обычно хорошо охранялись.

Но спасать Тёмного? Попытаться отвязать от своей же магической пуповины?

— А если не все печати? — Евфемия сама обошла меня, заглядывая в глаза, — Если одну оставить, и протащить его сюда?

— Он может и не выдержать…

— Выдержит, — целительница закусила губу, — Он сильный… А я помогу!

Глава 31

Разговор, конечно, у нас вышел довольно странный. При этом меня не покидало ощущение, что я пришёл не к целительнице, а к самой настоящей провидице.

Бездна, которой я раньше служил, не терпела провидцев, и Последователи Тьмы методично уничтожали их, будь они хоть светлыми, хоть даже тёмными. Не дело обычным смертным лезть в дела богов и пытаться разгадать их планы — только сама Бездна решала, какие видения дозволено видеть её служителям.

Нас, Тёмных Жрецов, она приблизила к себе и позволяла знать больше, чем положено. Оно и правильно — мы должны были знать, какие опасности могут подстерегать Силы Тьмы в стремлении завладеть миром. Но любые попытки разведать и предсказать будущее, сверх того, что дозволено, карались даже среди Жрецов.

Отец-Небо же наоборот приветствовал любое провидение — оракулы и пророки почитались Силами Света. Ведь знания о том, что впереди ждут тёмные времена, подстёгивали желание бороться. Видения же о светлом будущем всегда даровали воинам надежду.

Впрочем, это была явная ошибка светлых — слишком полагаться на провидение. Ересь, семя которой мы посадили в сердца Ордена Света, выросла в ложное убеждение и в уверенность, что Силы Тьмы давно побеждены, но могут вернуться, если адепты не смогут отказаться вообще от любого насилия.

Поэтому даже светлых провидцев, которые видели совсем не то, что было положено, и даже пытались всех предупредить об опасной ереси, мы тщательно уничтожали. Уничтожали до тех пор, пока в самом Ордене Света не укрепилась искажённая вера в то, что любое «неправильное» предсказание оракулов — святотатство. Дальше они уже сами с ними разбирались…

Поэтому, когда я был Десятым, чаще всего моё общение с провидцами и оракулами сводилось к тому, что через несколько секунд мне предстояло их убить. Я желал получить силу любым способом, и, хоть Бездна и запрещала слушать провидцев, я всё же немного с ними общался.

Одни предрекали мне смерть, другие — прозябание в аду, третьи пытались запугать скорым поражением Сил Тьмы. Лишь один старец, бывший светлый, изгнанный из Ордена за неправильные предсказания, сказал как-то:

«Жду не дождусь, когда ты будешь на нашей стороне, Тёмный… Эх, и весёлые будут времена!»

Даже неожиданно, что я вдруг вспомнил об этом. Кто же знал, что неудачная шутка обезумевшего старика воплотится в жизнь?

— Ты — провидица? — всё же спросил я, когда целительница закончила работу.

(function(w, d, c, s, t){ w[c] = w[c] || []; w[c].push(function(){ gnezdo.create({ tizerId: 364031, containerId: 'containerId364031' }); }); })(window, document, 'gnezdoAsyncCallbacks');

Морщась, я повёл шеей. Кожа саднила и чесалась, но Евфемия накрыла зудящее место ладонью. Я почуял покалывание и облегчение, при этом моя бросская кровь никак не реагировала. Значит, лечили меня самой что ни на есть светлой магией.

— Кто знает прошлое, — задумчиво сказала Евфемия, не убирая ладонь и к чему-то прислушиваясь, — Тот знает будущее.