Рождение королевы (СИ) - Сдобберг Дина - Страница 12

— Даже в ливни нужно слать вести. И тау, чтобы быть уверенным в том, что письмо будет доставлено. — Ответил от дверного проёма Кроули. — Поэтому используют артефакт, который у нас зовут дождевой или ливневый вестник.

Он подошёл к птице и пнул тушку. Из-под перьев выкатился небольшой шар, внутри которого была видна тонкая трубочка бумаги. Пара минут, и шар распался на две половинки. Эмма отнесла послание королеве.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Можешь сама? — спросила королева, прикрывая глаза.

— Ваше величество, тут… — замолчала Эмма быстро пробежав по листку глазами.

— Я должна вновь явиться в замок протектора? — предположила королева.

— Северные боги, будьте милостивы, — прошептала Эмма.

— Ну, хватит. Заголосила уже, — повысил голос Кроули. — Отвара лучше её величеству дай, от кашля поможет. А я пока выкину эту дохлятину отсюда, нечего здесь смердить!

Кроули подцепил птицу на старую лопату для того, чтобы выгребать уголь из камина, и вышел. Эмма послушно налила из котелка, недавно снятого с огня, отвара и начала поить королеву.

— Боги, какая гадость, — скривилась королева от горечи. — Что он туда бросил? Совесть Роттенбладов?

— Мох, ваше величество. Наши старики часто его собирают. Он на самом деле помогает от кашля, — чуть улыбнулась Эмма.

— Теперь понятно, почему говорят, что старики на севере крепче молодых на юге, — произнесла королева. — С таким-то лечением. А что за вестники?

— Это магия, ваше величество. Артефакты. Две створки закрываются, и начинается действие. Такой шар заставляет мёртвую птицу лететь как живую, и точно туда, где находится тот, кому адресовано послание. Как только послание доставлено, магия перестаёт действовать, а половинки распадаются. — Объяснила Эмма. — Такие часто прилетали с севера к леди Роттенблад. Не зря выходит Кроули щели заделывал в повозке. Хоть внутри сухо будет, пока поедем.

— Поедем? — удивилась королева. — Эмма, ехать должна только я.

— И как это вы интересно поедете без возницы? — хмыкнул вернувшийся Кроули.

— В седле. Я умею управляться с лошадью, — напомнила королева.

— В ливни лошадей и оленей прячут под глухие и тяжёлые попоны. Чтобы не дай небеса не пала скотина. Седло не удержится. Да и в вашем состоянии, вы через полчаса свалитесь с седла. Так что вы едете внутри повозки, где тепло и сухо. — Протянул к огню руки Кроули.

— А сам, а Эмма? — спросила королева.

— Ваше величество, не в обиду вам, но вы одна не сможете. Кто о вас позаботится? А внутри повозки Эмме ничего не грозит. Если конечно ливень не вымоет забивку щелей. — Признался Кроули.

— Неоправданный риск, — покачала головой королева и сразу же пожалела об этом.

— Я поеду с вами. Я служанка королевы! — прекратила все споры Эмма.

По прибытии в Йершпиль, её величество решила пообедать в таверне. Пообедать это было слишком громко сказано. Ничего, кроме бульона внутри неё не удерживалось, а аппетита не было и в помине.

Когда её величество вошла в зал таверны, все вокруг замолчали. Местные жители, которые могли по крытым галереям пройти всего в несколько мест, коротали время ливней одной компанией. Королева хоть и была причëсана и держала спину, но всё равно, её состояние не для кого не стало тайной. Самые суеверные даже начали делать оберëжные знаки.

Её величество ничего говорить не стала. Вежливо поздоровалась и присела за свободный стол.

— Послать за ларой Фалли? — осторожно поинтересовался трактирщик.

— Ни к чему беспокоить достопочтимую лару. Но если сможете, передайте ей, что мой заказ в силе и скоро понадобится, — ответила королева.

Этот недолгий ужин отнял у королевы последние силы.

— Кроули, есть у тебя среди твоих бесконечных травок что-то, что поможет мне хотя бы час простоять на ногах с прямой спиной? — попросила королева перед тем, как снова отправиться в путь.

— Откат потом будет… А вы и так уже истощены болезнью. Стоит ли гордость такого риска? — нахмурился Кроули.

— Гордость наверное единственное, что у меня осталось, Кроули. Хочется сохранить хотя бы её, — ответила её величество.

За полчаса до появление в резиденции протектора Эмма накапала в стакан с водой пятнадцать капель, мгновенно превративших воду в жёлто-зелëную муть. Королеве пришлось зажать себе рот рукой, чтобы удержать отвратительное нс вкус пойло. Но зато по длинной парадной лестнице она поднималась высоко подняв голову и с идеальной осанкой.

На сообщение, что из-за ливня корабль задержался в порту и посыльный короля не смог прибыть в из порта в резиденцию, королева лишь пожала плечами и развернувшись, молча покинула зал приёмов, не удостоив всё ещё прикованного к носилкам лорда даже словом приветствия.

— Ужас какой-то! Просто ужас, — причитала Эмма, помогая королеве лечь на скамью в повозке.

— Ну, хорошо, что хотя бы видимость соблюдения протокола сохранили. Протектор мог мы велеть оставить свои носилки не у основания лестницы, а наверху, у номинального трона, стоящего здесь на случай визита короля, — сказала королева.

С той скамьи-лежанки она больше не поднялась. И даже недолгого отдыха ей не дали. Второй дождевой вестник нагнал их в трёх часах от Йершпиля. Кроули без разговоров, раздражённо бурча пожелания крепкого здоровья протектору и всему его роду, развернул повозку. Да и в самом Йершпиле решили не останавливаться. Болезнь пожирала её величество буквально на глазах.

— Две недели гоняют девочку под ливнем! — покачала головой пришедшая лара Фалли. — За что?

— За золото, камни и меха северян, — хмуро ответил ей один из охотников, сидящих ватагой за столом. — Не слышала разве, что королева не дала нас ограбить перед зимой?

— Северянин опасается отправляться в путь в такую погоду, а тут южанка, — донеслось откуда-то со стороны.

— Южанка или нет, но земли островов ей достались в наследство. Да и шутка ли, вторую неделю под ливнем и жива, — задумчиво протянул кузнец, потирая подбородок.

— Надолго ли, — вздохнула лара, отдавая трактирщику свёрток. — Это заказ её величества. Оплату я за него не возьму…

Когда вернулась Эмма с пустым кувшином из-под молока трактирщик просто махнул головой на свёрток, лежащий на краю его стойки.

В этот раз, по прибытии в замок протектора, королева покинуть повозку не смогла.

— Какое жалкое и печальное зрелище, — скривился тяжело опирающийся на костыль протектор.

— Ровно такое же, как и лорд, пытающийся сохранить хотя бы видимость того, что ноги у него по прежнему две. — Прохрипела королева. Не боитесь гнилой крови от отмирающей плоти?

— Мне тебя даже было немного жаль, — презрительно фыркнул лорд. — До этих слов. А ведь ты могла бы жить. Пусть где-нибудь в глуши и не в роскоши, но жить. Если бы была не так надоедлива и не путалась под ногами. И обращалась бы с вежливостью и некоторым особым вниманием к наследникам знатнейших родов королевства.

— Что? Да вы с ума сошли! Наследники знатнейших родов королевства недостойны даже моего взгляда, а не то что моей вежливости. Что же касается особого внимания… Вам бы, протектору северных земель королевства, намекать на измену и проситься в любовники! — почти безумно рассмеялась королева.

— Ну и сдохнешь как нищая бродяжка, — пожал плечами лорд. — Не задерживаю.

Когда королева пришла в себя в следующий раз, повозка уже миновала перевал.

— Эмма, — простонала её величество, понимая, что начался отсчёт её последних минут.

— Да, ваше величество, — прошептала тоже всё понимающая Эмма, опустившись на колени рядом с лежащей королевой. — Я здесь.

— Мы стоим? — не ощущала уже привычной качки королева.

(function(w, d, c, s, t){ w[c] = w[c] || []; w[c].push(function(){ gnezdo.create({ tizerId: 364031, containerId: 'containerId364031' }); }); })(window, document, 'gnezdoAsyncCallbacks');

— Колесо соскочило и отлетело, прямо на перекрёстке, — отчего-то шёпотом рассказала Эмма.

— Перекрёсток, перекрёсток… — растрескавшимися от жара до крови губами повторила королева.

В её памяти всплыл утопающий в цветущей сирени сад обители и одна из сестёр-наставниц, старая Мари. И её страшная сказка о Хозяйке Перекрёстков. Жажда мести и желание утопить всех в своей боли сделали невозможное. Её величество встала и вышла из повозки. Пошатываясь, она упрямо шла к центру перекрестья трёх дорог, рисовавших на земле то ли звезду, то ли снежинку.