Пария (ЛП) - Райан Энтони - Страница 21

Следующими прибыли братья Тессил – оба мускулистые мужики под сорок со свитой человек в шестьдесят. Декин поприветствовал их намного формальнее, чем родню Эрчела: уважительно отвесил полупоклон и затем протянул руку. Братья не были близнецами, но имели одинаковый рост и одежду, и оба приняли протянутую руку одинаково настороженно. Оба держались с солдатской выправкой и отличались опрятностью во внешнем виде и в одежде, тем самым отличаясь от большинства толпившихся здесь разбойников. Глядя на презрение, которое они пытались – в основном безуспешно – скрыть на своих коренастых лицах, осматривая сборище, я счёл их людьми, которые очень сильно предпочли бы остаться под знаменем.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Последними явились Сакхели, и, после банды Декина, оказались самыми многочисленными – из леса в сумерках вышло больше сотни мужчин и женщин. За долгие годы их клан много раз делился и перестраивался, но сохранял единообразие в одежде и украшениях на лицах. Я слышал, что много поколений назад они происходили из воинов, изгнанных из морозных пустошей северного Фьордгельда. Посмотрев на изобилие татуированных лиц с шипами в носах и в ушах, я решил, что эта легенда весьма правдоподобна. А ещё они были вооружены лучше всех из присутствующих: у каждого меч или топор, и на некоторых выгравированы руны, говорившие о древнем происхождении.

Во главе у них стояла высокая женщина со светлыми волосами, которые в угасающем свете казались золотистыми. Они длинной косой спускались из центра лысого скальпа, а бритую часть плотно покрывали татуировки рунических надписей. Они с Декином были почти одного роста, и я отметил, что оба склонили головы одновременно.

– А ты быстро постарел, – ухмыльнулась женщина. – Вижу, седина в бороду.

– Немного. – Декин тоже ухмыльнулся. – А вот ты, Шильва, как будто помолодела.

– Ой, отвали. – Она рассмеялась, и они оба крепко обнялись. – Соскучилась по тебе, старый бродяга! – сказала она, отодвигаясь, а потом схватила его за шею, и их лбы соприкоснулись. – Похоже, папаша ошибался. Ты прожил больше одного лета.

– Он едва не оказался прав. Я уже в первую неделю чуть не потерял голову, что уж говорить о лете. Пошли. – Декин положил ей руку на плечи и повёл на поляну. – У нас тут жарятся кабаны, и нужно выпить много эля.

Как и следовало ожидать, когда в одном месте собираются худшие отбросы со всего герцогства, да ещё с кучей еды и выпивки, ночка вышла шумной. Весь мой тщательно приготовленный пир исчез в коротком и неистовом исступлении. И, доложу я вам, всё было сожрано без особой признательности или хотя бы элементарной благодарности. Все мои тонко составленные вкусы задушили потоки эля и бренди, от которых вскоре множество голосов затянули песню. Горстка музыкантов среди нас добавила к не очень-то мелодичному шуму звуки флейт и мандолин, и вскоре уже на арене начал разворачиваться своего рода танец. Многие толкались, но никто не дрался – правила поляны и угроза немилости Декина заставили всех отложить старые вендетты, хотя бы на эту ночь.

Я приберёг для себя приличную порцию своей самой тщательно изготовленной свиной похлёбки, взял миску и отправился на поиски Герты, надеясь, что поток выпивки несколько ослабил её твёрдую приверженность торговле. Увы, эти надежды разбились, когда я увидел, как она исчезает в темноте с двумя татуированными головорезами из клана Сакхелей. По её громкому хихиканью я определил, что сегодня вечером она действительно отложила дела, только не в мою пользу.

Я старался утешиться похлёбкой и чашкой бренди, осматривая различных гостей женского пола в поисках наиболее вероятной перспективы. Только одна посмотрела на меня в ответ – тонколицая девушка, приютившаяся среди родни Эрчела. Я начал придумывать какую-то хитрость, как вытащить её из подозрительного окружения, когда громко загремел сильный голос Декина:

– Друзья мои, вам нравится пир?

Музыка и песни поутихли, сменившись одобрительными криками собравшихся злодеев.

– Полны ли ваши животы? – спросил Декин, шутливо оскалив зубы. В ответ все закричали ещё громче. – Стало ли вам веселей от эля, который я принёс? Легко ли у вас на сердце?

Снова раздались крики, взмыли кубки и кружки, но шквал благодарностей резко стих, как только лицо Декина потемнело и скривилось от ярости:

– Вы все – кучка безмозглых пиздюков!

Он обводил взглядом остолбеневшие и ошеломлённые лица, а его губы осуждающе скривились. Я заметил, что только Шильва Сакен, видимо, не удивилась такой внезапной перемене настроения, и прятала улыбку, опустив лицо к кружке. Декин иногда говорил о ней, обычно грубо, но уважительно, но теперь я понял, что их союз куда глубже и продолжительнее, чем мне представлялось. Она не хуже меня понимала, что яростная обличительная речь, которую нам предстоит выслушать – сплошной театр, тщательно подготовленное представление, организованное для получения особого результата.

– Как легко было бы нынче убить вас всех, – прорычал Декин. – Я мог бы перерезать нахуй горло каждому из вас. Подсыпать болиголов в выпивку, которой вы глушите свои чувства, и вы бы его никогда не почувствовали, тупые болваны. Думаете, вы тут в безопасности? – Он обвёл рукой многоярусные ступени древних развалин. – Это всего лишь груда старых камней. Думаете, лес – наша защита? Вы ошибаетесь. Это наша тюрьма. Старый герцог метнул кости, поставив на измену, и помер за это. Новый герцог – ставленник короля, и можете поспорить на свою душу, что первым делом Томас прикажет своему ставленнику раз и навсегда разобраться с нами.

Он замолчал и повернулся, чтобы позвать из толпы Конюха.

– Многие из вас знают этого человека, – сказал он, положив руку на плечо Конюха. – И вы знаете его как человека, который никогда не врёт, хоть и присягнул тем, кто живёт за гранью тирании закона. Конюх с правдивым языком, так его называют. Расскажи им, Правдивый Язык, расскажи им о том, кого мы схватили на Королевском тракте, и что он нам сказал, пока не погиб.

Конюх, которого до сих пор при мне ни разу не называли Правдивым Языком, кашлянул и поднял глаза на толпу. Обычно, когда ему выпадала редкая возможность выступить перед аудиторией из более чем одного человека, он говорил громко, голосом проповедника, и декламировал писания до тех пор, пока хоть кто-нибудь слушал. Сейчас голос звучал определённо слабее. И хотя громкости хватало, чтобы его услышал каждый присутствующий, но для всех, кто его знал, это был голос лжеца.

– Солдат, которого мы схватили, был смертельно ранен и вскоре покинул этот мир, – сказал он. – Он отчаянно хотел, чтобы его завещание выслушал просящий, и облегчил передо мной свою душу, поскольку я сказал, что я истинный приверженец Ковенанта мучеников. – Он замолчал, всего лишь на миг, но я видел, как качнулся его кадык, когда он сглотнул внезапно пересохшим горлом. – Этот человек был капитаном роты из Кордвайна и знал немало приказов короля новому герцогу. Он говорил, что от войны с Самозванцем выделят тысячу королевских солдат и сотню рыцарей. Они соединятся с рекрутами герцога и вычистят этот проклятый лес от края до края, сказал он. Ни один пойманный пёс не избежит петли. Если понадобится, то они сожгут весь лес дотла и отыщут всех до последнего. С наступлением весны в Шейвинской Марке некого будет проклинать, поскольку не останется живых разбойников. Так приказал король, и так оно и будет. – Он снова сглотнул, но его лицо напоминало маску сурового целеустремлённого правдивого человека. – Вот что я услышал из уст умирающего человека, которому не было нужды лгать.

(function(w, d, c, s, t){ w[c] = w[c] || []; w[c].push(function(){ gnezdo.create({ tizerId: 364031, containerId: 'containerId364031' }); }); })(window, document, 'gnezdoAsyncCallbacks');

– И это ещё не всё! – добавил Декин, и я почувствовал, как у меня скрутило живот, когда он махнул рукой в мою сторону и поманил пальцами. – Наверняка кто-кто из вас уже знает этого юного шельмеца. – Меня встретили раскаты хохота, когда я встал и пошёл к нему, заставив себя робко улыбнуться. – Лис Шейвинского леса, так его называют. У него самый острый глаз и самое чуткое ухо во всём герцогстве, и, хотя он всем известный враль… – его рука легла мне на плечо, вроде бы легко, но давила не меньшим бременем, чем соверены Лорайн, – он никогда не врёт мне, если, конечно, хочет сохранить свои острые глаза. – Снова раздался смех, и рука на моём плече немного сжалась. – Скажи им, Элвин.