Пария (ЛП) - Райан Энтони - Страница 1

ЭНТОНИ РАЙАН

ПАРИЯ

Ковенант Стали, книга первая

Посвящается памяти Джорджа МакДональда Фрейзера, автора книг про Флэшмена, который первым научил меня видеть мир грубыми глазами

DRAMATIS PERSONAE[1]

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Элвин Писарь – разбойник, писарь и позднее клинок-просящий в роте Ковенанта;

Эвадина Курлайн – капитан роты Ковенанта, из благородной семьи, священнослужительница в сане причастницы, а позднее стремящейся Ковенанта Мучеников[2];

Декин Скарл – главарь разбойников и незаконнорожденный сын Руфона Амбриса, герцога Шейвинской Марки;

Эльбин Блоуссет – герцог Шейвинской Марки, назначенный королём Томасом после осуждения герцога Руфона;

Лорайн д’Амбрилль – старший командир и любовница Декина;

Райт – разбойник и каэритский изготовитель амулетов;

Герта – разбойница, шлюха и лингвист, член банды Декина;

Эрчел – разбойник с жестокими наклонностями;

Шильва Сакен – главарь разбойничьей банды и друг Декина;

Тодман – разбойник, член банды Декина;

Конюх – разбойник набожных взглядов, член банды Декина;

Король Томас Алгатинет – первый своего имени монарх Альбермайна;

Элберт Болдри – рыцарь, знаменитый своими боевыми способностями, защитник короля Томаса;

Принцесса Леанора Алгатинет – сестра короля Томаса;

Цепарь – каэритский развозчик пойманных разбойников;

Тория – разбойница, каторжница на Рудниках, подруга Элвина;

Сильда Дойселль – В прошлом старшая священнослужительница Ковенанта и каторжница на Рудниках, наставница Элвина;

Брюер – каторжник на Рудниках, прихожанин Сильды;

Хеджман – каторжник на Рудниках, прихожанин Сильды;

Магнис Локлайн – самозванец, претендующий на престол Альбермайна, также известный как «Истинный Король»;

Алтус Левалль – рыцарь-командующий роты Короны;

Элдурм Гулатт – лорд-хранитель королевских Рудников;

Восходящий Гилберт – старший священник Святилища мученика Каллина в священном городе Каллинторе;

Арнильд – мастер-иллюстратор в скриптории святилища мученика Каллина в священном городе Каллинторе;

Элбирн Суэйн – сержант-просящий роты Ковенанта;

Офила Барроу – клинок-просящий роты Ковенанта;

Делрик Клеймоунт – просящий и лекарь роты Ковенанта;

Ведьма в Мешке – каэритская заклинательница и лекарь, по слухам ужасной внешности под маской из мешка, которую она носит, не снимая;

Уилхем Дорнмал – опальный рыцарь-перебежчик, в прошлом на службе у Самозванца, солдат в роте Ковенанта и друг детства Эвадины;

Беррин Юрест – жительница Фьордгельда, служитель библиотеки короля Эйрика в Ольверсале;

Маритц Фольваст – житель Фьордгельда, лорд-старейшина Ольверсаля, торговец и интриган;

Маргнус Груинскард – аскарлийский вождь боевого отряда и тильвальд, присягнувший сёстрам-королевам;

ЧАСТЬ I

Ты говоришь, что мои притязания на трон были ложными, что я начал войну, из-за которой напрасно пролилась кровь тысяч человек. Я спрашиваю тебя, Писарь, что в этом мире означают ложь или правда? А что до крови, так я слышал о тебе. Я знаю твою историю. Пускай летописи сочтут меня чудовищем, но ты куда более кровавый человек, чем я.

Из «Завещания Самозванца Магниса Локлайна»,

записанного сэром Элвином Писарем.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Перед убийством человека мне всегда нравилось рассматривать деревья. Это успокаивало. Поздним утром я лежал на спине в высокой траве у обочины Королевского тракта, смотрел на переплетение зелёного и коричневого над головой, слушал, как поскрипывают ветви, как шелестят листья на ветру, и всё это приносило долгожданную безмятежность. Так случалось всегда, с тех самых пор, когда, десять лет назад, я, ещё мальчишкой, впервые неуверенно шагнул в этот лес. Сердце тогда заколотилось, по лбу градом покатился пот, но простой взгляд наверх, на деревья, принёс передышку, которая становилась только слаще от знания, что она продлится недолго.

Заслышав топот подкованных железом копыт и скрежет плохо смазанных осей, я закрыл глаза и перевернулся на живот. Ничто уже не успокаивало, не отвлекало внимание, и сердце тут же забилось чуть сильнее, но меня хорошо выучили этого не показывать. А ещё пот, намочивший подмышки и стекавший по спине, только усиливал мою вонь, добавляя прелести облику, который я принял тем днём. Калеки-изгои редко благоухают.

Я чуть приподнял голову, только чтобы глянуть через траву на приближающуюся группу, и глубоко вздохнул, увидев двух вооружённых всадников во главе конвоя. Ещё сильнее меня встревожили два солдата, которые сидели на телеге, ехавшей следом – вооружённые арбалетами, они обшаривали глазами лес по обе стороны дороги, демонстрируя бдительность, приобретённую ценой суровых уроков. Хотя этот участок Королевского тракта находился за пределами нанесённых на карты границ Шейвинского леса, он длинной дугой проходил по его северной окраине. По сравнению с чащей, леса здесь были не такими густыми, но всё же представляли собой отличное укрытие, и не стоило беспечно путешествовать по ним в такие тревожные времена.

Когда компания подъехала ближе, я увидел, как над ними покачивается высокое копьё, у которого под наконечником прикреплён вымпел – он так сильно трепыхался на ветру, что герб было не разглядеть. Однако по золотым и красным оттенкам всё было ясно: королевские цвета. Рассуждения Декина, как всегда, оказались верными: эти люди сопровождали гонца Короны.

Я подождал, пока не показалась вся группа, насчитав в авангарде ещё четверых вооружённых всадников. Меня немного успокоили землистые коричнево-зелёные цвета их ливрей. Такие носили не люди короля, но герцогские рекруты из Кордвайна. Их забирали из дома по велению военного времени, и они были не такие стойкие, и не так хорошо обучены, как солдаты Короны. Впрочем, куда меньше обнадёживала их явная настороженность и общее впечатление военной дисциплины. Я решил, что вряд ли они сбегут, когда придёт время, к несчастью для всех заинтересованных.

Когда до передних всадников оставалась дюжина шагов, я поднялся, взялся за шишковатую, обмотанную тряпьём ветку, служившую мне костылём, и выпрямился. Усердно проморгался и нахмурился, словно только что очнулся ото сна. А пока ковылял к обочине, не касаясь земли замотанной в почерневшие тряпки ногой, моё лицо с лёгкостью приняло выражение разинувшего рот искалеченного болвана с пустыми глазами. Добравшись до дороги, я опустил ногу на взбитую грязь на обочине, издал довольно громкий мучительный стон и повалился вперёд, рухнув на четвереньки посреди разбитой дороги.

(function(w, d, c, s, t){ w[c] = w[c] || []; w[c].push(function(){ gnezdo.create({ tizerId: 364031, containerId: 'containerId364031' }); }); })(window, document, 'gnezdoAsyncCallbacks');

Не стоит думать, будто я и впрямь ожидал, что лошади солдат встанут на дыбы, поскольку многие боевые кони обучены топтать лежачих. К счастью, этих животных не выводили для рыцарской службы, и они неуклюже остановились, вызвав брань и раздражение их всадников.

– А ну съебался с дороги, керл[3]! – прорычал солдат справа, натягивая поводья, поскольку его лошадь испуганно повернулась. Позади него телега и, что важнее, качавшееся копьё гонца Короны также остановились. Арбалетчики пригнулись на куче груза, укреплённого на телеге, и оба потянулись за болтами в колчанах. Арбалетчики всегда стараются не держать своё оружие заряженным подолгу, поскольку это изнашивает плечи и тетиву. Вот только зря они не зарядили арбалеты сегодня – скоро это окажется фатальным просчётом.