Палачи - Гамильтон Дональд - Страница 27

- Дьявольщина, ведь это капля в море по сравнению с тем, что ваша окаянная компания собирается высосать у норвежцев! Иначе тебя вообще не прислали бы сюда!

Глаза Нормана обратились щелками.

- Полмиллиона?!.

- Так точно, - сообщил я.

- Шутить изволите?

Парень угодил в яблочко... Я ухмыльнулся:

- От души поздравляю, ваша проницательность... Извольте сделать буквально следующее. Во-первых, замереть и не шевелиться. Даже нервный тик буду считать враждебным действием. Во-вторых, не отверзать уст, если не обращаюсь к тебе собственнолично и недвусмысленно. Порушишь единый из оных высочайших указов - краса ненаглядная дырку в тебе проделает, посредством этого поганого револьвера. Уяснил, ослоблядь!

Читателям, неравнодушным к словесности, сообщаю, что стилистический прыжок с изысканных средневековых высот в бездны современной ругани производит куда более сильное впечатление, несли внезапная смена вежливой речи на волчий оскал (испробованная Норманом вотще и втуне). Сей лингвистический прием поражает психику не хуже нервно-паралитического газа.

Примечание: брошенное словечко "ослоблядь" не выдумано, а подслушано мной давным-давно, в золотые дни молодости... Оставалось без должного употребления и распространения четверть века. Полностью - хотя сколочено гораздо грубее - соответствует знаменитому немецкому Schweinehund - "собако-свинья". Будучи произнесено вслух, обязательно и непременно требует нижеследующего комментария:

- Заметь, любезный: "ослоблядь" - не глагол, употребленный в неопределенной форме, а существительное женского рода, примененное к мужчине!

Примечание номер два: и словечко, и соответствующие пояснения уместны лишь тогда, когда вы убеждены, что выйдете из грядущей драки победителем. Или уверены, что драка вообще не состоится. Так оно и вышло на сей раз.

Ибо я внезапно ударил Нормана Йэля по черепу. Его же собственным пистолетом. Малопригодным для стрельбы, но вполне увесистым.

Ударил несильно, вовсе не собираясь убивать либо увечить. Просто отбросил к стенке. Где парень и застыл, устремляя на меня карие, расширившиеся, негодующие глаза.

Я промолвил с преувеличенной грубостью:

- Не понимаете за что, мистер Йэль? Поясняю: ни к чему бросать на миссис Барт похотливые взоры!

Это было несправедливым и наглым поклепом. Норману, четверть часа назад по чистой случайности избежавшему сотрясения мозга, половой вопрос едва ли представлялся любопытным. Но следовало вразумить собеседника быстро и крепко.

- Думаешь, я шучу? Полагаешь, она гашетку не прижмет, курка не спустит? Я спасаю твою жизнь, amigo, привожу маленькое доказательство тому, что вовсе не шучу, а Мадлен выстрелит в наилучшем виде!.. Мадлен, оставляю субъекта на твое попечение. Гляди в оба и не церемонься. В живот или коленку - всего больнее.

- Уже слежу, Мэтт, - сказала Диана, устраиваясь поудобнее и беря на прицел новую жертву. - Мэтт, я...

Наверное, хотела сказать, что ни секунды не сомневалась в моей нерушимой, твердокаменной честности; не думала, будто я способен продаться за несчастных и жалких полмиллиона...

Изобразив ухмылку, я произнес:

- Паршивая лгунья.

- Ведь я ни слова не сказала!.. - раздался негодующий девичий вопль.

- Его звали Везериллом, - испровещилась Грета Эльфенбейн.

- Что?

Я оторопел от неожиданности.

И ничего не понял.

- Везерилл. Ведь о нем хотели разузнать? О человеке, выдавшем вас, выложившем отцу все до последнего слова? О той личности, чья измена привела нас обоих на этот корабль?

Я начал разуметь.

- Один из ваших собственных людей. Получал от ОНЕКО недурные деньги. Звали его Робертом Везериллом. А теперь... Теперь - освободите папу...

Диана возмущенно вскинулась:

- Врешь, мерзавка! Робби никогда бы...

Я метнул на спутницу пронизывающий взгляд:

- А ну-ка, изволь держать парня под прицелом! Робби? Знаменитый Икс, почивший в Бозе? - Грета сухо засмеялась.

- Почивший? Хорошо сказано. Только "почить", если не ошибаюсь - в иностранном языке нелегко разобраться досконально, - значит "мирно скончаться". От слова "покой" - угадала? Сказано хорошо, но вовсе не к месту. Везерилл, да будет вам известно, погиб насильственной смертью. Измена выплыла на свет, и Роберта убили. По внешности, его гибель выглядела обычной дорожной катастрофой...

И, прежде несли Диана успела перебить. Грета продолжила:

- Пожалуйста, мистер Хелм, выдерните этот жуткий нож!

- О да, сию секунду! Чтобы вы исправно заткнулись в самом любопытном пункте?

- Нет! Я все расскажу! Клянусь! Только... только отца освободите... Пожалуйста.

Диана готовилась взорваться - так ее распирало убедительными и негодующими возражениями. Точно мне не было всецело наплевать, какая именно мразь отправила к праотцам еще большую гадину задолго до моего появления в Норвегии. Наплевать, разумеется, временно...

Ухватив запястье Слоун-Бивенса, я выдернул окровавленное лезвие и обмотал пострадавшую ученую конечность вторым - уцелевшим - полотенцем. Горничная, пожалуй, закатит скандал, ибо на протяжении трех часов я исхитрился причинить корабельному инвентарю заметный ущерб.

Раздался лишенный дружелюбия голос Дианы:

- Заказанная полевая аптечка лежит на краю умывальника... Лежала, во всяком случае, до недавних потрясений.

Оставив реплику без надлежащего ответа, я подобрал упавшую коробочку и сказал:

- Мисс Эльфенбейн, вполне возможно продолжать рассказ, пока я привожу вашего батюшку в божеский вид. О чем, бишь, уведомлял Роберт Везерилл?

Батюшкина физиономия начала понемногу обретать прежний розовый оттенок, хотя веки оставались упрямо сомкнутыми. То ли притворялся многоопытный хрыч, то ли впрямь обладал недопустимо низким болевым порогом - понятия не имею.

- Говорил он, в основном, с папой; но ручаюсь: речь велась о необычайном приспособлении, которое создал пожилой, вечно пьяный, гениальный механик... Мы, впрочем, уже слыхали о нем - от сотрудников ОНЕКО. Собственно, поэтому Норман Йэль и встретился с отцом. А папа... как обычно... выпустил щупальца и обнаружил человека, желавшего разболтаться.

Вытерев нож, я спрятал клинок в рукоятку и убрал оружие с глаз долой.

- Заткнись, Мадлен!!!

Повелительный выкрик прозвучал весьма своевременно, ибо Диана, разгневанная до глубин душевных, уже намеревалась разразиться тирадой, унизительной для Греты и, видимо, весьма лестной для памяти покойного приятеля. Говорю "приятеля", ибо сомневаться в прежней дружбе меж Дианой и Робби теперь почти не доводилось.

Я извлек из аптечки два стерильных марлевых тампона, рулон бинта, обработал и ублажил Эльфенбейновы раны.

- Продолжайте, Грета.

- Мистер Везерилл сказал: изобретение действительно существует. При доскональных обсуждениях я, к счастью, не присутствовала, но папа загодя позаботился о том, чтобы дочь услыхала, как именно будут собирать информацию вдоль норвежского побережья... Вокзал в Тронхейме и маленькое скалистое взлобье неподалеку от Свольверского аэропорта. Связным должна быть женщина. Особая примета: устаревший бинокль австрийских заводов "Лейтц", 6х24. Неприлично дорогая, коллекционная вещица. Выпуск давно прекращен. Самая простая модель - семикратная - стоит, мистер Хелм, около пяти тысяч американских долларов. Ну и пришлось же нам побегать, пока обнаружили торговца, готового уступить нужный бинокль за соответствующую цену!

- Понятно, - процедил я. - Получается, роль связного - связной - отводилась вам?

Присутствие Греты внезапно приобрело смысл.

- Разумеется. Мистер Везерилл уведомил сразу: ожидают женщину. Помимо бинокля полагался еще пароль. Человек должен приблизиться, извиниться, изобразить восторг и уведомить, что разыскивал такой "Лейтц" долгие годы. Потом предложить в уплату бешеные деньги...