Зов орды (СИ) - Кузиев Эд - Страница 10

Единственный, с кем она спокойно поддерживала беседу — Семрин. Улыбчивый и словоохотливый парень, с искренней улыбкой и потрясающим чувством юмора. Только напоминал ей теплый ветер на побережье, казалось ловишь его жадно, вздыхаешь полной грудью соленый воздух Желтого моря, а через мгновение и след простыл. Он потерял интерес, хоть мигом ранее грел девушку своими речами и взглядами. Непостоянный, но такой желанный. Любимчик удачи, ветреный сын судьбы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Отбросив мысли о пятёрке парней, она переключилась на внутренние ощущения. Несмотря на изменение своего положения, она боялась другого. Изменений в себе, в мире, в стране. Вернувшись в родные края спустя три месяца после нападения на их дом, чувствовала нависшую угрозу.

Казалось, ничего не поменялось. Те же согнутые при виде всадников спины черни, заискивающие улыбки мелких чиновников. Выставленные на показ гуань важных персон, как знак статуса, своего превосходства. Та же пыль на дороге и грязь в домах. Но безнадежность местами перемешивалась с ропотом, в глазах людей страх сменился ненавистью и подозрением ко всему. А общая атмосфера уныния и обречённости липла, как мокрая рубаха в лихорадочной горячке.

На следующем привале вновь был совет, расколовший кулак на две неравные стороны. Ханой требовал продвижения вглубь страны, в царство Вэй, к больши́м городам и заработкам. Максуд стоял на необходимости излечения Госры, что стал совсем плох. У раненого появился жар, периоды беспамятства, а рана мокла и дурно пахла. Семрин и Батыр не участвовали в спорах, так не получили стяга, наблюдая битву упорности и уговоров со стороны. Лишь меч и кнут. Разговор состоялся между равными.

В итоге было принято решение, что Максуд и Госра останутся в ближайшем городе, а остальные поедут в царство Вэй для найма. Так как терять время и деньги расточительно и глупо. Позже, когда кудесник излечится, парочка воссоединится с остальным кулаком. Ляосинь же остаётся с Максудом, который считал её своей собственностью и не оставлял надежды получить щедрое вознаграждение. Ударив по рукам, Максуд и Ханой разошлись в разные стороны.

Через пять минут все были в седле, обедая на ходу. Их время от времени окликала девушка, краснея от стыда, она просила небольшую остановку, чтобы справить нужду. Сами же варвары, казалось, делали это, не слезая с седла.

***

К утру следующего дня они достигли небольшого городка. Окраина встретила их подозрительными взглядами, лаем тощих собак и плачем голодных детей, а сам город грязью и болезненым состоянием. Это выражалась в общем состоянии зданий, дорог, заборов.

Первым делом определили коней, за небольшую мзду их обещали почистить, накормить и напоить. Следом пришла очередь Госры, с этим на удивление помогла Ляосинь, по символам узнав место проживания лекаря. Дальше парни разошлись в разные стороны. Ханой и Батыр ушли торговаться на рынок, таща за уздцы смиренного вола, Семрин испытать удачу в таверне, а Максуд с невольницей направились проведать кудесника, а позже за свободой и выкупом. У лекаря мечник чуть было не потянул оружие из ножен, но его быстро переубедила уханька. А как можно было смотреть на то, что тело собрата покрыто мухами, как тухлое мясо.

Целитель объяснил, что опарыши очистят тело и раны от гноя и грязи, дальше лишь чистое питье, перевязки и укрепление тела при помощи энергии Ци. Нужно только подождать. Вспылив, Максуд ударил по стене так, что пробил дыру. Повернувшись к лекарю, объяснил, что следующая дыра будет в его голове. Дернув за руку пленницу, стремительно вышел из хижины, лишь через три сотни шагов, танцовщица школы Змеи смогла вырвать ладонь из хватки и объяснить здоровяку, что нужный им дом находится в другой стороне.

Девушка прикусывала губы, ее посещали мысли, чтобы сбежать вместе в оружием, но внутренняя интуиция подсказывала ей не делать поспешных шагов. Да и долг жизни нужно было оплатить даже врагу и варвару.

— Долго еще? — нетерпеливо спросил Максуд.

— В конце улицы большой дом, там живёт приказчик моего отца. Он поможет, — криво улыбнувшись, ответила девушка. Парень кивнул и направился первым, разрезая могучими плечами народ, как ножницы портного шелковую ткань. При виде хмурой рожи и руки на мече, люди покорно расступались, а в образовавшуюся щель ныряла фигура танцовщицы. Наконец-то показался нужный дом, не успел мечник постучаться, как к девушке подскочил щуплый мальчуган и начал тащить ее в сторону. Максуд рванул следом.

— Госпожа Ляосинь, не ходите туда. Есть приказ страже задержать вас, только вы покажетесь на пороге,—быстро тараторил мальчик, стараясь увести за собой уханьку. Не успел мечник вступиться за нее, как она присела на корточки и начала жадно расспрашивать бывшего слугу.

— Что ты такое говоришь, Ли? — тряся за плечи, чуть ли не кричала она. — Кто приказал и где мои родные? Где отец и братья?

— После того нападения ваш отец не прожил и трех дней от страшных ран, старшие братья погибли, защищая дом, а остальные: кто в тюрьме, иных увели в плен. Приказ отдал новый шэньши, господин Ши Чонг, вам нужно спрятаться, здесь многие вас знают.

Кочевник стоял молча, сжимая кулаки, а посмотрев в заплаканное лицо своей пленницы, зло прорычал: — Выкупа не будет? А еще ты в бегах? Пойдем, спрячем твои волосы, не хватало еще влипнуть в неприятности.

— Я провожу вас, госпожа.

На огорошенную новостями Ляосинь кочевник накинул свой халат, позже, намотав длинные волосы на кулак, спрятал под шапкой колтун. Если не всматриваться в детали, отличить ее от подростка со стороны было сложно, плоская и с узким тазом и детским лицом. А наличие меча в руках отводило любопытные взгляды. Придерживая за локоть, мечник тащил девушку обратно, в таверну. Следом бежал подросток, стараясь не отставать и постоянно воровато оглядываясь.

За столом праздновали удачный торг и хорошие ставки троица варваров, увидев знакомое лицо, Ханой махнул рукой, а позже нахмурил лоб. Он сразу распознал неприятные новости по сосредоточенному лицу побратима, растерянной походке пленницы. А вот позже все внимание сосредоточил на их спутнике. Максуд, дотащив девушку, грубо толкнул ее на циновки, схватив кувшин с достархана, принялся жадными глотками пить.

— Что случилось, брат? — перейдя на диалект, спросил Ханой. Побратимы сразу напряглись, понимая, что следующий разговор не для посторонних ушей.

— Нет калыма, отца ее тоже нет, дома у нее опять же нет. Зря тащили столько, — выпалил мечник. — Нужно было отдать Госре на заклание.

— А это кто такой? — кивнув в сторону подростка, вновь задал вопрос кнут.

— Раб их дома. Предупредил о засаде, потом проводил нас. Чуть не утащил мою собственность в подворотню, пока я не подскочил.

Лидер молчал раздумывая. Затем жестом пригласил незнакомца к столу.

— Мальчик, съешь лепешку. Твоя помощь неоценима, — обратился уже на общем языке Ханой.

— Благодарю, господин, я не голоден, — поторопился отказаться от еды мальчишка. Он чувствовал себя неуютно среди кочевников, глаза бегали из стороны в сторону. Руки сжимали штаны, а поза выдавала внутреннее напряжение.

— Максуд, приготовь меч, — кинул брату приказ на своем наречии, а затем вновь обратился к подростку на общем. — Скажи мне, как давно ты служишь?

— Наверное, три года, господин, — неуверенно произнес слуга.

— Сколько сейчас дают за информацию о местонахождении наследников дома Чу Чжоу? — резко спросил Ханой, а Ляосинь дернулась от вопроса, как от пощечины.

Слуга покрылся пятнами, а через секунду он вскочил на ноги и рванул прочь. Свистнул кнут, обвиваясь на шее подростка, резкий рывок уронил неудачника на спину. А после уже Максуд поставил ногу на грудь предателя, пресекая все дальнейшие попытки побега. Упершись в навершие меча, мечник погружал острие в тело поверженного раба, стараясь поразить сердце. Тот даже вскрикнуть не смог из-за плетеного кожаного ремешка, что душил горло. Конвульсии били тело, пока смерть не пришла за Ли.

(function(w, d, c, s, t){ w[c] = w[c] || []; w[c].push(function(){ gnezdo.create({ tizerId: 364031, containerId: 'containerId364031' }); }); })(window, document, 'gnezdoAsyncCallbacks');

— Не вынимай меч, зальешь кровью, сними сначала халат, твоей рабыни пригодится, — проговорил Ханой, затем поднялся, чтобы смотать кнут.