Лимеренция (ЛП) - Долорес Х. К. - Страница 49

Ее взгляд яростный и непреклонный, и хотя я не думаю, что я чем-то обязана Софи Адамс, эта волна жалости раздражающе настойчива.

Она никогда бы не поверила ничему, близкому к правде, но…

— Ты действительно хочешь знать?

Она выжидающе смотрит на меня.

Я вздыхаю.

— Я нравлюсь ему, потому что я — единственное, чем ты не являешься.

Ее взгляд становится острее.

— Что именно?

Я поднимаю руки вверх в жесте капитуляции.

— Благотворительный проект.

— О, пожалуйста, — усмехается она. — Скажи мне правду.

Я качаю головой.

— Нет, это правда. Ты с ним встречалась. У него настоящий комплекс спасителя. У меня есть слезливая история, которая задела его за живое.

— Ты, должно быть, шутишь, — невозмутимо отвечает она.

Я притворно пожимаю плечами.

— Ты можешь быть кем угодно, Софи. Но не бедной.

Она изучает меня с головы до ног, как будто может обнаружить флакон с феромонами или книгу по колдовству, засунутую у меня в карман, и тут же усмехается, когда ничего не находит.

Она бормочет что-то себе под нос, что звучит подозрительно как пустая трата моего гребаного времени, прежде чем выйти из ванной, не сказав больше ни слова.

Я не могу сдержать улыбку на своем лице.

Это не смешно — на самом деле — но я думаю, что это, возможно, единственное объяснение, на которое купилась бы Софи.

Печальный случай с благотворительностью и мальчик с обливающимся кровью сердцем, который не смог устоять.

Это не могло быть дальше от истины.

***

Я возвращаюсь на вечеринку и обнаруживаю, что Дин Робинс втянул Адриана в оживленную беседу через весь зал, и что аукцион начался.

Это было официальной причиной проведения Бала в честь Святого Бенедикта: пожертвованные предметы от студентов и преподавателей будут проданы с аукциона, вырученные средства пойдут на благотворительность, которая финансирует исследования неврологических расстройств.

Неофициально это укрепляет репутацию школы и дает каждому повод снять школьную форму и принарядиться.

Пенелопа Лоусон, одетая в вулканически красное платье с блестками, ведет прием гостей с балкона второго этажа.

— И наш следующий лот… — Она, хихикая, косится на карточки в своей руке. Я предполагаю, что она выпила не один бокал шампанского. — Тест-драйв на Ламборджини Тристана Белла!

К тому времени, как я хватаю еще один бокал шампанского, он стоит уже 300 долларов.

Далее следует бутылка марочного вина, которая продается на аукционе за 1500 долларов одному из профессоров. Несколько старшеклассников пытаются участвовать в торгах, но факультет сопровождения отказал им.

Здесь есть украшения, спортивные сувениры с автографами, винтажные сумки и даже профессиональные сеансы стилизации — но по-настоящему мой интерес возникает только при виде дорожной сумки. Она сделана из настоящей кожи ручной работы со всевозможными прорезями для хранения моих кистей и карандашей.

Я могла бы поехать с ней в Пратт.

Когда Пенелопа начинает торги, я взмахиваю табличкой в воздухе — только для того, чтобы Моника Дженсен добралась первой.

— Я беру ее за 100 долларов! — Она кричит.

— 150 долларов, — возражает кто-то другой.

— $200!

Моя мечта увядает.

Разочарованная, но не удивленная, я прекращаю торги и возвращаюсь к единственной вещи, которую я действительно могу позволить себе сегодня вечером: бесплатному шампанскому. Адриан все еще в плену у Дина Робинса. Его очаровательная улыбка начинает казаться натянутой по краям.

Может быть, мне стоит спасти его?

— Поппи.

Мои глаза расширяются, когда я поворачиваюсь, при этом я чуть не подавляюсь остатками своего шампанского.

— Фрэдди! — Надеюсь, он не заметил капли шампанского, попавшей мне на подбородок. — Рада тебя видеть.

Он бросает застенчивую улыбку на свои начищенные туфли.

— Ты тоже.

— Ты действительно хорошо выглядишь, — говорю я, но быстро добавляю: — С Милли. Вы, ребята, действительно хорошо смотритесь вместе.

Он поправляет галстук абрикосового цвета.

— Спасибо. Ее кавалер отказался в последнюю секунду, но она быстро сообразила. Подобрала все, чтобы мы подходили друг другу. Хотя не уверен, что цвет идет мне на пользу.

Я качаю головой.

— Нет, это действительно выглядит…

Не говори "мило". Или "хорошо".

— … великолепно. Подчеркивает твои глаза, — заканчиваю я.

Он натягивает улыбку.

— Спасибо.

Неловкое молчание затягивает пространство между нами, и я тереблю ножку своего пустого бокала для шампанского.

— Так, э-э, насчет твоей розы…

Он яростно качает головой.

— Тебе не нужно ничего объяснять. Я пришел сюда не за этим, и, честно говоря, я видел, что происходило во время подготовки к поступлению в колледж. Предложение Адриана ошеломило меня. Никаких объяснений не требуется.

Почему-то нежные заверения Фрэдди заставляют меня чувствовать себя еще хуже.

Я проглатываю комок, образовавшийся в горле.

— Твое предложение тоже было действительно приятным. Просто…

У тебя на самом деле не было ни единого шанса в тот момент, когда Адриан решил, что я ему интересна.

Он отмахивается от меня.

— У вас с Адрианом что-то есть. Я понимаю. Как я уже сказал: никаких объяснений не требуется.

Я тоже не уверена, что у меня есть хоть какие-то шансы.

— В любом случае… — Фрэдди нащупывает что-то в заднем кармане. — Вообще-то я пришел сюда, чтобы отдать тебе это. — Он вытаскивает дорожную сумку.

У меня перехватывает дыхание.

— Ты выиграл?

Он пожимает плечами.

— Да. Я не собирался участвовать в торгах, но увидел, как ты смотришь на это.

— Тебе не нужно было этого делать, — говорю я. — Я знаю, что это было дорого. — Теперь я чувствую себя виноватой из-за того, что не могу вспомнить, насколько дорого.

— Не-а. Мои родители выделили мне деньги на аукцион, и больше ничто не привлекло моего внимания. Я подумывал предложить цену за эту бутылку вина, но профессор Айала, похоже, был готов отстранить меня от торгов.

Я киваю.

— Вероятно, это лучший выбор.

Он протягивает руку.

— Вот. Она твоя.

— Ты уверен? — У меня руки чешутся схватить сумку, но я сдерживаю порыв.

Он ободряюще кивает.

— Определенно. Я не думаю, что она подходит мне.

Я забираю сумку у него из рук, румянец, не имеющий ничего общего с алкоголем, заливает мои щеки.

— Спасибо, Фрэдди. Это действительно мило.

Все его лицо светлеет, и меня осеняет внезапная мысль: если кто-то здесь сегодня вечером и подходит на роль Прекрасного принца, то это, вероятно, Фрэдди. Привлекательный. Вдумчивый. Он легко подошел бы на роль исполнителя главной роли в чьем-нибудь сладком, приторном сказочном романе.

Он потирает затылок, внезапно смущаясь.

— Знаешь, если ты действительно хочешь поблагодарить меня, то могла бы потанцевать со мной.

Мои глаза расширяются, и я открываю рот, чтобы ответить, но кто-то другой опережает меня.

— О, разве это не прелесть?

Голос Адриана подобен холодной воде, стекающей по моему позвоночнику — или, может быть, это холодная рука, которой он обнимает меня за талию. Другой рукой он касается кожи сумки.

— Тебе следовало попросить меня, милая. Я бы купил тебе все, что ты захочешь.

— О, ну, аукцион уже закончился, — отвечает Фрэдди, приподнимая густую бровь. — И тебя здесь не было.

— Нет, я полагаю, что нет. — Адриан спокоен и взвешен. Только сжимающаяся рука на моей талии выдает его недовольство.

Фрэдди улыбается, и Адриан улыбается, и я улыбаюсь — но такое чувство, что меня облепили липучими игрушками бросили на ринг с золотистым ретривером и разъяренной пантерой.

Один из нас пребывает в блаженном неведении об опасности, и это не я.

Адриан переводит взгляд на меня.

— Тебе придется простить меня. Клянусь, я пытался сбежать — несколько раз, — но декан Робинс был полон решимости рассказать мне все о вкладе семьи Эллис в благотворительный вечер этого года.