Милфа (СИ) - Малиновская Маша - Страница 12

— Предпочитаю сосредотачиваться, — отвечаю, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.

Провожу еще одну линию, добавляю штрих на его ребрах. Его кожа теплая, гладкая, и я чувствую каждый раз, как кисть касается ее. Это непросто — удерживать кисть ровно, когда в голове такой вихрь.

— Мне нравится, — вдруг говорит он.

— Что именно?

— Как ты делаешь то, что делаешь. Серьезно. С душой. — Его голос звучит тепло, и в нем сейчас нет той наглости, которую я ожидала.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я поднимаю взгляд и встречаюсь с его глазами.

Зря. Там слишком много. Этот взгляд будто притягивает магнитом, обволакивает и заставляет забыть обо всём.

Я не знаю даже, как описать это ощущение…. оно как магия. Всё тело ватным становится, а кожа изнутри пылать начинает. Мне кажется, я отчётливо чувствую разряды тока где-то в районе поясницы.

И да, я так же отчетливо понимаю, что я возбуждена.

До предела. До дрожи. До сбоев в сердцебиении.

Так, как, наверное, никогда не была.

Быстро отвожу глаза и возвращаюсь к рисунку. Стискиваю зубы и включаю максимальный самоконтроль, на какой только способна.

Краска ложится всё увереннее. На его груди начинают вырисовываться тени и линии, создающие образ демона с пылающим сердцем. Я добавляю резкие, агрессивные элементы, чтобы подчеркнуть тему. Искры, трещины, языки пламени.

Так увлекаюсь, что когда кистью нужную тень у меня создать не получается, я начинаю тушевать линия пальцами, и лишь в процессе понимаю, что касаюсь другого мужчины.

Касаюсь и чувствую, как покалывает мои пальцы. С них словно вот-вот искры полетят.

И.… ох, что же меня сейчас толкает посмотреть ему в глаза?

Потемневший, напряжённый — он обжигает меня в момент, заставляя вздрогнуть всем телом.

Остается надеяться, что Илья эту дрожь не заметил….

— Ты настоящая художница, Лиля, — я слышу, чувствую в его голосе искренность, и она пробирает до самого нутра. — Что ты забыла на кухне? В доме этого сноба?

— Нет, — отвечаю тихо. — Просто рисую, чтобы помочь.

— Это ты так себе объясняешь, — говорит он с лёгкой насмешкой.

Я не отвечаю, погружаясь в последние штрихи. Когда заканчиваю, встаю и отступаю на шаг, чтобы оценить результат.

Илья встаёт со стула, медленно разворачивается к зеркалу и внимательно разглядывает себя. Черные линии на его груди и плечах переплетаются с огненно-красными и серебристыми оттенками. Демон. Мощный, опасный, слишком живой.

— Это.… круто, — говорит он, глядя на меня через зеркало. — Спасибо.

— Не за что, — выдыхаю, и только сейчас понимаю, что почти всё это время задерживала дыхание.

— Ты останешься на вечер? — спрашивает он вдруг, развернувшись, а в глазах его снова мелькает тот взгляд, от которого я ощущаю себя словно в огне.

Я смотрю на свои кисти, на свои руки, испачканные краской, и понимаю, что сейчас бы больше всего на свете этого хотела.

18

— Увидимся, — подмигивает Илья, а я едва выдерживаю, чтобы глаза не опустить.

Чувствую себя зардевшейся малолеткой. Будто мне не тридцать пять, а семнадцать.

Я вижу, как он открывает дверь и исчезает в коридоре. В гримёрной становится как будто… ощутимо пусто. Я делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю в надежде, что дрожь утихнет, но она не спешит этого делать.

Собираю и мою кисти и палитру, аккуратно убираю их в сумку. Уже давно домой пора. Но… я понимаю, что не могу уйти, еще раз не увидев его.

Я даже не знаю зачем, но мне это нужно. Может, чтобы удостовериться, что всё это просто работа была, ничего больше. Что это на самом деле не имеет никакого значения.

Я выхожу из гримёрной и направляюсь в зал. Я одета совсем неподходяще для этого места, поэтому ловлю на себе недоумённые взгляды нескольких девушек у входа в зал. И сравнение себя с ними внезапно больно колет.

Вот такими он окружён — яркими, молоденькими, фигуристыми фитоняшками с пухлыми губами и длинными ногами. А я.… метр с кепкой и зал дважды в неделю с натяжкой.

О чем я вообще думаю?

ЗАЧЕМ я вообще об этом думаю?

Развернуться бы и быстрее ехать домой. Но… я всё равно прохожу в зал. Толпа внутри плотная, воздух вибрирует от мощных басов. Музыка захватывает сразу, пробирает до самого нутра. Световые эффекты мелькают, разрывая тьму вспышками красного, синего, зелёного.

Илья стоит в центре рубки. Он кажется частью этой музыки, её создателем и дирижером. Его руки быстро двигаются, смешивая треки, тело ритмично покачивается. Нижняя половина лица закрыта маской, волосы в продуманном беспорядке, на голове горят красным рога. Рисунок на теле идеально дополняет образ.

Весь зал, кажется, в его власти. Люди на танцполе отдают ему всю свою энергию, а он возвращает ее им, многократно увеличивая.

Это не просто музыка. Это магия. И демон с огненным сердцем в груди повелевает всем этим действом.

Я стою в стороне, затаив дыхание. Не могу оторвать взгляд. Он весь в огне прожекторов, в тумане концертного дыма, и у меня просто дух захватывает. Пробирает до дрожи. Его движение, его музыка… Все вокруг живет и дышит в унисон с ним.

Мне хочется подойти поближе, хочется остаться, но я не могу. Вместо этого просто стою и смотрю. Пока он, подняв глаза, неожиданно не ловит мой взгляд.

Хотя нет, мне просто кажется. Зал такой огромный, людей в нем тьма, но ощущение именно такое.

— Агай просто охуенный, — слышу рядом.

Две девушки стоят рядом и так же заворожённо смотрят на Илью. Я вижу, как блестят у них глаза и внезапно испытываю неприятное чувство где-то за грудиной.

— Я бы там в диджейской рубке постояла на коленях сейчас, — хихикает другая.

— Уверена, там уже очередь, Насть, — смеется её подруга.

— И че? — хмыкает эта Настя. — Подвинутся. А у меня сегодня на Агая планы. Попрошу Стаса познакомить, они вроде бы как знакомы.

И, откинув уверенным движением волосы за спину, девушка идёт прямо в центр танцпола и начинает танцевать. Она явно привлекает внимание Ильи, безотрывно глядя во время движений на него.

И да, ей есть чем привлекать. Она идеально красива и уверенна в себе.

И молода.

У меня же вдруг внутри всё стягивает в такой противный болезненный узел, что срочно хочется на воздух.

Я выбегаю из клуба и быстро иду к такси. Сердце колотится как бешеное, а воображение рисует пошлые картинки, где эта Настя и…

Не думать! Мне вообще не положено об этом думать!

Я замужняя женщина!

Такси увозит меня домой. Я смотрю в окно, но не вижу ни огня города, ни силуэтов зданий. Мысли путаются, а тело все еще откликается на ту вибрацию, что оставила его музыка.

Я злюсь. На себя. На эти чувства, которые я начинаю осознавать. На то, как мое тело реагирует на него. Всё это неправильно. Это глупость. Но почему же тогда у меня горят щеки, почему в груди такая невыносимая тяжесть?

Глубоко вздыхаю и закрываю глаза, пытаясь успокоиться. Это пройдет. Это должно пройти.

Вхожу в дом и всё накатывает разом. Серая, тяжелая атмосфера встречает меня с порога. Воздуха будто нет.

В гостиной горит свет, и там сидит Роман. Лицо у него мрачное, взгляд тяжелый, а в руке… ремень.…

— Ты где, сука, была? — спрашивает приглушённо.

Он пьян. В глазах столько ненависти, что меня будто кипятком ошпаривает.

— Я…. — пытаюсь объяснить, но горло перехватывает.

— Шлюха.

19

— Где ты шлялась? Время видела? — его голос становится громче, он подходит ближе. Лицо перекошено яростью. Роман просто не в себе, и меня это пугает до чёртиков. — Ты что, совсем охуела, Лиля?

— Роман, прекрати, — говорю, но он не слышит. Его глаза сверкают злобой. — Меня попросили помочь, и я.…

(function(w, d, c, s, t){ w[c] = w[c] || []; w[c].push(function(){ gnezdo.create({ tizerId: 364031, containerId: 'containerId364031' }); }); })(window, document, 'gnezdoAsyncCallbacks');

— Шлюха! — выкрикивает муж, хватая меня за руку. — Думаешь, я не вижу, как ты себя ведешь? Да мне все доложат, с кем ты была и где!

Его хватка больно сжимает мое запястье, и я пытаюсь вырваться, но безуспешно. Роман крупный и сильный мужчина, и мне кажется, будто кости моей руки сейчас просто треснут в его хватке.