Милфа (СИ) - Малиновская Маша - Страница 1

Милфа

Маша Малиновская

1

— В этой юбке ноги хер раздвинешь. В следующий раз просто порву её и домой поедешь с голой жопой.

Крепко сжимаю зубы, когда чувствую, как ладонь мужа оглаживает мою задницу и ныряет вниз и глубже, к самой промежности. Комок тут же подкатывает к горлу, и всё, чего мне хочется, буквально до дрожи, это тут же смахнуть с себя невидимый след его прикосновения.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Рома, — шиплю сквозь зубы, ощущая, как кончики пальцев немеют от напряжения. — Ну не здесь же.

— А в чем проблема, Лиль? — муж выгибает бровь, проходясь по моей груди собственническим взглядом. — Разве плохо, что я хочу свою жену?

— В том, что мы у тебя на работе.

И в том, что ты час назад трахал на этом самом столе свою шлюху-секретаршу.

И да — мне это известно.

Сообщили сердобольные сочувствующие. И даже фото прислали.

Да только опоздали они. Я и так в курсе. Уже неделю как. И Роман тоже в курсе, что я знаю, только это его особо не заботит.

Он так и сказал, что на развод я могу не рассчитывать.

Его заботит репутация хорошего семьянина — примерного мужа и отца, потому что на том посту, который он занимает, это хороший тон. Благополучная картинка.

Поправляю платье и отхожу на пару шагов, наблюдая, как Роман застёгивает голубой китель и проходит в свое кресло, а потом разваливается в нем. Сердце бьётся глухо, будто ему тесно в груди. В горле першит горечь.

— Так что скажешь? — спрашиваю, внимательно глядя на него. Всё, чего я хочу — поскорее уйти отсюда.

— А что тут сказать? — пожимает плечами, равнодушно посмотрев на коробку. — Выбрала и выбрала. Оставляй.

— И это всё? Дома ты это сказать не мог? — складываю руки на груди, но это скорее попытка закрыться, спрятаться от него и его прожигающего взгляда. — Мне обязательно надо было заезжать сюда? Я в пробке минут сорок проторчала.

— А ты разве куда-то опаздывала? — прищуривается, и мне приходится вдохнуть поглубже, чтобы не показать раздражение.

Через два дня мы едем к его матери на юбилей, и мне нужно было выбрать подарок. Я выбрала, сделала заказ, но Роме вдруг понадобилось взглянуть на него, чтобы одобрить.

— Да, мне нужно было заехать на работу, но теперь я не успеваю.

— А вот нехер тебе на той работе делать, Лиля. Я давно говорю, занимайся домом. Лишний раз мужу внимание сможешь уделить.

— Мой муж и так не обделён вниманием, — роняю, не сдержавшись, а он в ответ вскидывает на меня глаза и впивается взглядом, прожигая насквозь.

Вижу, как его лицо мрачнеет, а на скулах дёргаются желваки, но тут в дверь тихо стучат, и через секунду раздаётся сладкий голосок его секретарши, от которого меня передёргивает.

— Роман Сергеевич, там из следственного звонят. По делу Соломовского. Что ответить? — говорит, потом хлопает наращенными ресницами и блядски облизывает накачанные губы.

— Переведи на меня через минуту, Таня.

Зачем я приезжала? Так и не поняла.

Чтобы встретиться нос к носу с его любовницей?

Чтобы он унизил меня ещё сильнее?

— До вечера, Лиль, — переводит глаза на меня, когда секретарша, мазнув по мне взглядом, прикрывает дверь. — И, будь добра, приготовь ужин. Ты же знаешь, как я не люблю покупную еду.

Поджимаю губы, сухо прощаюсь и иду к выходу. Когда прохожу через приёмную, в спину слышу слащавое “До свидания, Лилия Андреевна”.

— До свидания, Татьяна, — холодно бросаю через плечо этой рисованной кукле и спешу скорее оказаться подальше.

Захожу в лифт и наконец выдыхаю, прикрыв глаза. Пальцы дрожат, и приходится сжать их, воткнув ногти в ладони до боли.

Хочется завыть от безысходности.

Но я не могу. Не могу и слова лишнего сказать. Сын поступает в этом году. Уже документы поданы. Если посмею дёрнуться, Рома сделает так, что Костя не только в Академию внутренних дел не поступит, но и в самое занюханное училище. И плевать Роману, что он его отцом считает.

На улице свежий прохладный воздух ударяет в лицо. Вдыхаю его полной грудью в надежде, что кислород поможет успокоиться. Быстро иду к своей машине и лишь в закрытом пространстве салона наконец немного расслабляюсь, положив ладони на руль.

В груди горит от боли и непонимания.

Почему всё так происходит?

Измена Романа в голове не укладывается….

Как он мог?

Почему он считает, что я должна заткнуться и терпеть его измены?

Почему моя собственная мать думает, что жертвовать таким успешным браком с прокурором из-за глупостей (глупостей?!) — идиотизм?

Да даже мой сын и тот не на моей стороне — я это чувствую. Недавно я в сердцах высказалась, а он вяло ляпнул что-то вроде “не драматизируй, мам”.

Делаю глубокий вдох и поворачиваю ключ зажигания. В офис я уже точно заехать не успею, к сожалению.

Выезжаю на дорогу и еду в ближайший супермаркет. В холодильнике продуктов почти нет — нужно купить и для ужина, и в запас кое-что. Но едва подъезжаю к парковке, звонит Рома.

— Лиля, ужин готовь на четверых. В город приехал мой брат, они с сыном придут на ужин и на ночь останутся.

Супер. Ещё и родственничков его обслужить надо. Делать вид, что я любящая жена в то время, как у самой нутро выворачивает.

— Я думала, твой племянник учится в Китае.

— Это старший, от его первой жены. Он закончил университет и решил переехать сюда, ближе к морю. Как раз и познакомишься.

2

Ставлю пакеты с продуктами на кухонный стол и прикидываю объём работы. У меня всего два часа.

Дом пуст, тихо, и эта тишина обрушивается, давит. Последнюю неделю, после того, как узнала, что Роман мне изменяет, я словно чужой себя в собственном доме чувствую. Лишней.

Раскидываю пакеты, сортирую покупки. Холодильник презрительно моргает светодиодной лампой, словно укоряя меня за то, что долго тянула.

Овощи — сюда, мясо — туда. Всё по плану. Угодить, чтобы не было лишних поводов для скандала.

Режу овощи. Нож скользит по доске, ровные кусочки падают в миску. С каждой нарезанной морковкой, с каждым движением мои мысли возвращаются к тому, что творится в голове.

Почему я должна вот так?

Снова и снова терпеть?

Лицемерно улыбаться, обслуживать его родственников, пока внутри всё кричит от боли?

И почему я боюсь что-то изменить?

Я же не всегда была такой.

Когда-то у меня была мечта — рисовать, преподавать. Теперь мое великое «творчество» — идеально нарезанный салат и запечённое мясо.

Звоню сыну, уточнить, как у него дела. Спрашиваю, когда он вернётся, а в ответ слышу: «Мам, я остаюсь у друга».

Ещё один вечер без сына. Единственного, что меня держит, чтобы не сорваться.

Я киваю, прощаюсь и бросаю телефон на стол.

Через два часа, когда ужин почти готов, слышу, как к дому подъезжает машина.

Роман.

Сердце в груди гулко отзывается на звук двигателя, хотя каждый раз я надеюсь, что встречу его спокойно.

Хлопает входная дверь, и через минуту мой муж заходит в кухню. От него пахнет дорогим парфюмом и чем-то чужим, едва уловимым, но я слышу. Я стараюсь не смотреть на него, притворяюсь занятой, но его шаги становятся всё ближе.

Роман бросает пальто на спинку стула и идет прямо ко мне. Его руки ложатся на мою талию.

— Всё успела? — Шепчет он, будто ничего не случилось. Словно буквально сегодня не прикасался к другой.

— Успела, — отвечаю спокойно, осторожно поворачиваясь под предлогом, что нужно посмотреть за духовкой. — Как у тебя дела?

— Всё по плану, — говорит он с таким самодовольным видом, что меня снова подташнивает. — Молодец, что справилась. Еще раз доказываешь, что я прав.

(function(w, d, c, s, t){ w[c] = w[c] || []; w[c].push(function(){ gnezdo.create({ tizerId: 364031, containerId: 'containerId364031' }); }); })(window, document, 'gnezdoAsyncCallbacks');

— В чём именно? — спрашиваю, почти не глядя на него.

— В том, что тебе не стоит работать. Женщина должна быть дома. Заниматься семьей и мужем, — его рука ложится на мое бедро и мягко сжимает, а потом медленно ползёт выше. Вздрогнув, я осторожно поворачиваюсь и иду к шкафу.