Охота на "Черный аист" (СИ) - Март Артём - Страница 46

В рядах конников началась неразбериха. Они не понимали, откуда именно ведется огонь. Не понимали и гибли. Один за одним, бандиты в черном падали с коней.

Один, подстреленный кем-то жеребец, даже завалился набок, увлекая за собой наездника, и вместе с тем, придавливая одного из шестерки неизвестных духов.

Гремел автоматный и пулеметный огонь. Я дал еще несколько одиночных по духам. Снял наездника, бестолково палившего куда-то вверх, но совершенно в другую от нашей позиции сторону.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Пуля угодила духу в грудь. Он вздрогнул, завалился на круп коня, и тот понес его куда-то прочь со двора. Перепрыгнув дувал, сбросил мертвого наездника из седла.

Одноглазый среагировал на удивление быстро. Он поймал за стремена какого-то коня, стянул всадника, что целил своим АК куда-то вверх, а потом, одним махом запрыгнул в седло и пришпорил жеребца.

Дав несколько одиночных вниз, я тут же перевел прицел на уходящего командира «Черного Аиста». Открыл огонь.

Автомат стал непослушно дергаться в моих руках после каждого выстрела.

Аист же, все яростнее шпорил коня, заставляя его рваться с места в карьер.

Пули свистели у одноглазого над головой. Хлопали в землю под ногами его гнедого, в яблоках, жеребца.

Я взял упреждение и выстрелил в очередной раз. Заметил, как на спине одноглазого рвануло рубаху, он сгорбился, подался чуть-чуть вперед, но не упал. Удержавшись в седле, продолжил яростно шпорить конские бока.

— Они уходят, — между выстрелами констатировал Наливкин, — мы застали их врасплох!

Потеряв человек семь убитыми и раненными, конники помчались прочь из-под скалы. Земля под копытами их коней заклубилась пылью, а сами «Аисты» неорганизованной гурьбой улепетывали прочь.

Закончилось все так же быстро, как и началось.

К трупам, что уже лежали у сторожки, добавились новые тела в черном. Были среди них и двое из шестерки душманов. Остальные под шумок успели ухватить себе лошадей и скрыться.

Изумленные пленные солдатики, припав к земле, стали опасливо поднимать головы.

— Быстрее, — я поднялся, — они сейчас вернутся. Нужно забрать выживших наших, и как можно скорее уходить.

— Селихов! — Шарипов поднялся с земли, решительно пошел ко мне, — ты что творишь⁈

Он застыл передо мной, заглянув мне в глаза дурным взглядом.

— Ведь это ты стрелял первым⁈ Ты⁈ А… Сука… Ты похерил всю операцию! Кто разрешал тебе стрелять⁈

— Этот человек, — сказал я спокойно, — тот, что хотел убить нашего. Его надо найти и допросить.

— Что⁈ О чем ты говоришь⁈

— Капитан, — Наливкин оказался рядом, положил руку на плечо Шарипову, — остыньте, прошу вас.

— Вы не понимаете! — Оглянулся на него особист, — В любую секунду эти сукины дети вернутся, и тогда нам всем придет конец!

— Тогда нужно уйти, прежде чем они вернутся, — сказал я холодно.

Особист снова уставился на меня дикими глазами. Поджал губы.

— Он прав, товарищ капитан, — примирительным тоном проговорил Наливкин. — Сделанного не воротишь. Но я уверен, все было не зря. Наших парней мы вытащим.

— Вытащим? — Протянул Шарипов сквозь зубы, потом глянул на меня, — кажется, я не ошибался в тебе, Селихов. Не ошибался, слышишь? Когда все закончится, и если мы выберемся отсюда живыми, нас с тобой ждет серьезный разговор. Серьезный и официальный. Понял меня⁈

— Так точно, — я глянул на Шарипова волком, — товарищ капитан.

Абади вцепился в рану на ноге, стараясь унять кровотечение. Помогая себе свободной рукой, отполз от ничего не понимающих советских пленных.

— С-с-с-ука… — протянул тот из них, которого Саиду приказал убить Нафтали.

Абади был полиглотом. Неплохо знал он и русский язык. А потому понимал, что говорили эти люди. Хотя сейчас предпочел бы не знать тех слов, что они произносили. Агенту показалось, что так ему было бы хоть немного спокойнее. Но он знал.

— Наши? Это… наши пришли? — Спросил оставшийся в белье парень, китель которого свалился с его худых, обожженных солнцем и израненных палками моджахедов плеч.

Со связанными руками, он попытался подняться.

— Падла душманская, — проговорил, поднимаясь тот, кого хотел убить Абади, — башку мне хотел отрезать?.. Да?..

Он с трудом поднялся на колени, схватил связанными в запястьях руками тяжелый камень, а потом, выпрямился. На непослушных ногах зашагал к истекающему кровью Абади.

Саид зашарил по бедру, нащупал кобуру пистолета. Она оказалась пуста.

— Стой… — Проговорил Саид на русском, — Стой!

Казалось, пленный и слушать не хотел. Он просто приближался, поднимая камень над головой.

— Башку мне хотел отрезать, да?.. Я тебе, и твоему сучьему племени покажу, как русским головы резать!

— Отставить! — Раздался вдруг по-офицерски звучный голос.

Абади вздрогнул.

Пленный опустил камень. Оглянулся. Остальные пленники тоже уставились куда-то назад.

Когда и Нафтали проследил за их взглядом, то увидел отряд русских, выходящих из-за скальной кручины, и направляющихся к стоянке.

— Опусти камень, сынок. Не горячись, — проговорил высокий и широкогрудый офицер с полноватым лицом, — пес этот может нам еще пригодиться.

Глава 23

— Ни денег, ни документов, ничего, — проговорил Ефим Маслов, опустившись на колено рядом с одним из трупов неизвестного душманья, которых мы положили вместе с семерыми «Аистами».

— А ты як думал? Шо духи с собой паспорт всегда носют? — Задумчиво проговорил Глушко.

Я глянул в лицо мертвому душману. Одетый в длинную белого цвета рубаху и шаровары, он нацепил на грудь разгрузку. Голову и лицо закрыл куфией так, что можно было осмотреть лишь остекленевшие после смерти глаза. У рта, белый, в черную клетку платок, пропитался кровью.

Буля, сидевший рядом со мной, потянулся к животу погибшего. Пса приманил запах высохшей крови, которой была пропитана рубаха вокруг раны чуть повыше пупка.

За моей спиной кипела деятельность: Нарыв с Альфой обнюхивали казненных душманов. Звада с Малининым пытались поговорить со спасенными пленными парнями. Андрей Маслов вместе с Наливкиным и особистом, который все никак не мог успокоиться, разговаривали с подстреленным мною, раненным душманом.

Последний строил невинное лицо и ничего не понимающий взгляд. Маслов задавал ему какие-то вопросы на Пушту. Тот охотно отвечал, кивал. Указывал на свою, перевязанную Звадой ногу и что-то просил.

— Душман есть душман. Чего тут еще выдумывать? — Выдохнул Глушко.

— Товарищ лейтенант, — проговорил я, — а вас ниче не смущает в его экипировке?

Глушко бросил на меня недоуменный взгляд. Потом сердито задумался, тронул подбородок.

— Сержант, ты давай не таи. Шо ты такого в энтом выродке рассмотрел?

— Обувь, — пожал я плечами.

Лейтенанты Маслов и Глушко переглянулись. Потом оба, как по команде, уставились на ботинки мертвого духа.

А ботинки и правда были странными. Как минимум тем, что оказались новыми и добротными. Абсолютное большинство душманья таких не носило.

Не носило в первую очередь потому, что им просто неоткуда было взять такую качественную обувь. Ну а если бы «товар» и нашелся, то у рядового моджахед просто не было бы денег их купить. Да и завладеть подобной парой, как трофеем, не выйдет. Потому что таких трофеев в Афгане, как правило, не водилось.

А вот наша тушка стала исключением. И не только она. Остальные погибшие «душманы» тоже носили такие ботинки.

Тогда Глушко достал штык-нож.

— Подержи-ка, будь добр, — попросил он Маслова.

Ефим встал, приподнял ногу трупу, и Глушко срезал толстые шнурки с высокого голенища, стянул ботинок.

(function(w, d, c, s, t){ w[c] = w[c] || []; w[c].push(function(){ gnezdo.create({ tizerId: 364031, containerId: 'containerId364031' }); }); })(window, document, 'gnezdoAsyncCallbacks');

— И правда, — он покрутил запылившийся ботинок в руках, — я таких не видал. Импортный какой, что ли?

— Дай посмотреть, — Маслов тоже заинтересовался. Стал вертеть в руках добротно сделанную обувь. — Ну да. Не припомню, что б духи в таких ходили. Тут еще че-то написано…