Теперь я не Адвокат 2 (СИ) - Воронцов Михаил - Страница 4

По весьма толстому конверту.

— Ты знаешь, что Левшин посчитал нас семейной парой, даже предложил переночевать в его доме, чтоб не возвращаться в Москву ночью, — вдруг сообщила мне Вика, когда мы садились в машину.

— А что ты ему ответила?

— Отказалась, — пожала она плечами, — у тебя имелся другой вариант? — взгляд девушки стал каким-то ехидным.

— Нет, правильно сделала, — ответил я. Не… на такие провокации я больше не поведусь. — Мы едем? Или нет? — напомнил ей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Едем, — кивнула она и тронулась с места.

Это мне сейчас показалось, или в её голосе я услышал нотки сожаления? Показалось, скорее всего!

Дальше мы ехали молча.

— Что у нас завтра? — спросила Вика, когда мы приехали.

— Я буду заниматься Митей… и опером, который у них за главного.

— Хорошо. А я напишу несколько запросов по заводу. Будет время, встретимся.

Когда Вика ушла, я сразу набрал Снежане.

Хотя Вика мне открыто сказала, что знает о моих любовницах, когда мы были вместе, я блокировал номер Снежаны на своем телефоне. Они проходили, но были не видны и не слышны — есть такая программа. Для звонившего все выглядит так, будто человек просто не взял трубку. Сейчас я отключил программу, посмотрел — батюшки, десять пропущенных звонков от Снежаны. А я ведь говорил ей, что могу быть занят и не притрагиваться к телефону.

— Как ты? Приедешь? — спросила она. Больше ни о чём. Наверное, хотела поболтать дома.

Выносить мозг претензиями, почему я не брал трубку, не стала.

— Да, сейчас приеду.

— Здорово!

Михаил Семёнович дождался, когда официант уйдет и мрачно произнёс:

— Час назад я разговаривал с человеком, который финансирует нас. Он сказал, что после того, как дело в отношении Левшина было закрыто, подумает, стоит ли ему продолжать с нами сотрудничество. Он был очень злой, очень.

Алан посмотрел в сторону и ничего не ответил.

— Он общался со мной, явно вспомнив о своих аристократических корнях… и забыв, что я тоже не из крестьян. Я не стал ему ничего говорить. В конце концов, он в чём-то прав. Он сотрудничает с нами ради денег, и не скрывает этого. Но в будущем, если всё пойдет как надо, я верну ему его слова. Я ничего не забываю и не люблю, когда со мной разговаривают таким тоном.

Михаил Семенович помолчал и продолжил.

— Он — тупой криминальный коммерсант, которому судьба подарила деньги. Ему безразличны наши идеи. Но мы от него зависим, и мы обещали решить вопрос с сыном Левшина. Пока что он пообещал не останавливать финансирование, кто знает, что будет дальше.

Алан по-прежнему сидел, опустив взгляд, и ничего не говорил.

— Не переоценили ли мы Смирнова? Когда ты его привёл к нам, говорил, что он может чуть ли не всё, и что от генералов будет меньше пользы.

— Так и есть, — виноватым голосом ответил Алан. — Он творил такие дела, что волосы дыбом вставали. Его тысячу раз должны были отправить в тюрьму или застрелить бандиты, но он выбирался сухим из воды.

— Тогда почему такой провал?

— Случайность. Просто случайность. От неё нет гарантий.

— Случайность не происходит много раз подряд. Когда все доказательства по делу рассыпаются, как карточный домик, это следует называть чем-то другим. Может, всему виной нанятый Левшиным детектив? Мы его недооценивали?

— И он тоже. Волков оказался умнее, чем казалось. Намного умнее. Он удивил всех.

— И ещё… — продолжил Михаил Семёнович, — Смирнов у нас занимает место в руководстве. Он может приказывать, постоянно получает деньги. Но как он относится к нашим идеям? Или он… просто наёмник?

— Наверное, именно так. Но он хороший наёмник.

— Я тебя услышал, — кивнул Михаил Семёнович. — Молодец, что не стал врать.

Затем он начал широко улыбаться.

— Согласись, я был прав, когда говорил, что в этом маленьком никому неизвестном подвальчике подают лучшие мясные блюда во всей Москве! Просто потрясающе!

— Абсолютно с вами согласен, — закивал Алан. — Действительно, очень вкусно.

…Дверь квартиры была приоткрыта, из нее, ожидая меня, выглядывала Снежана в коротком белом халатике. Нажимать кнопку звонка мне не пришлось. Мелькнула мысль — надо было купить цветы, да и вообще хоть что-нибудь. Но потом я забыл обо всём. Девушка шутливо втащила меня в квартиру, и мы долго целовались в коридоре.

Поцелуи вдвойне приятнее, когда у девушки под халатиком нет никакой одежды.

— Устал?

— Нет… не особенно.

— Хочешь есть?

— Виноват… но я только что с ужина. Выиграно важное дело, и клиент пригласил с ним поужинать. Отказывать было некрасиво. Левшин, может, слышала эту фамилию.

— А, этот… миллиардер?

— Да. Старенький, седой. Спасли его сына от уголовного дела.

Сказал — и осёкся. Чего-то я разоткровенничался. Нехорошо.

— Я зайду в ванну на пять минут?

— Да хоть не на пять… можешь лежать в ней, сколько захочешь!

Это было бы неплохо, подумал я. Вроде никаких драк и перестрелок за сегодня, а нервов потратил много. И у прокурора, и с Викой в машине… нет, сейчас о Вике я вспоминать не буду.

Я разделся, лег в широченную ванну Снежаны и открыл кран. Ванна быстро начала наполняться водой. На столике стояли ряды каких-то пузырьков, пен для ванны и всего такого. Попробовать, что ли, ради интереса. Никогда таким не пользовался. А как вообще делается пена — наполнить ванну, затем вылить в воду жидкость? Взбалтывать или не надо, она сама появится? Загадка!

— Увидишь мужской шампунь — не пугайся, — сказала Снежана из-за двери. — Это моего бывшего. Я его сто лет уже не видела.

Спасибо, что предупредила. Да, лежит пара тюбиков. «Придайте объем», гласила на одном надпись. С пышной шевелюрой, похоже, был твой любовник. Пианист какой-нибудь или художник. С тонкой душевной организацией. Не бывший полицейский.

Я почувствовал, что внутри просыпается ревность. Ты больной на голову, сказал я себе. То, что Снежана не девственница, ты выяснил на первом свидании. И это как-то произошло, представляешь?

Я закрыл глаза и постарался ни о чём не думать. Затем услышал щелчок дверной ручки, и в ванную вошла Снежана в своём халатике.

Села на край и медленно провела рукой по груди, постепенно спустившись вниз.

— Какие у тебя мышцы… а что это за шрам?

— Один нехороший человек пытался меня зарезать. — пояснил я.

— За что?

— Он сбежал из тюрьмы, находился в розыске, а я хотел его поймать.

— Поймал?

— Как сказать… относительно. Сразу после неудачной попытки меня убить он умер. Восемь пуль в упор. Я не люблю, когда меня режут, вот и засадил в него всю обойму.

Снежана на секунду остановилась, затем пожала плечами.

— Повезло, — добавил я.

Она кивнула, и её рука скользнула дальше.

— Устал, бедненький, замотался… хотя, смотрю, устал не везде. Кое-где готов ещё поработать.

Я усмехнулся.

— Даже не знаю, как ты догадалась. Женская интуиция, да?

— Она самая. Если не возражаешь, я составлю тебе компанию. Ванна достаточно широкая для нас двоих.

Она медленно скинула халат и шагнула в ванну. Несмотря на слова о ширине ванны, девушка улеглась не рядом, а прямиком на меня.

Какая приятная тяжесть. Я положил руки на её бедра, и после чего последовал долгий, чувственный поцелуй.

— Мне кажется, нам надо поменяться местами, — тяжело дыша, предложила Снежана, оторвавшись от меня, — Но я повернусь к тебе спиной. Сегодня мне хочется именно так.

Сидящий передо мной человек был худым, жилистым, взгляд у него был жёстким, даже жестоким. Душа этого человека находилась в полной гармонии с его внешностью. Такая же суровая, мрачная, не боящаяся ни своей, ни чужой боли.

(function(w, d, c, s, t){ w[c] = w[c] || []; w[c].push(function(){ gnezdo.create({ tizerId: 364031, containerId: 'containerId364031' }); }); })(window, document, 'gnezdoAsyncCallbacks');

Когда то Максим работал со мной в районном отделе оперативником на линии тяжких преступлений (убийств, изнасилований и прочего). Но совместно трудились мы не очень долго, потому что за избиение подозреваемого он отправился в лагерь на пять лет.