Леди и байкер (СИ) - Мейнард Гленна - Страница 4

— Я принес тебе шлем.

— Круто. — Она соскальзывает с барной стойки с помощью Роана.

— Увидимся позже, крокодил, — говорит он, протягивая ей кулак для удара

— Пока — пока крокодил, — поет она, проскакивая к выходу, волоча по полу рюкзак.

— Милый ребенок. Она о тебе не умолкала. Просто будь осторожен.

— Что это значит?

— Тебя не было рядом в прошлом, когда Алекса начинала свое дерьмо, это все, что я могу сказать. Я учился на несколько классов младше нее в школе. Я кое-что знаю. Слышал, но это не моя история.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Подоги. Ты знаешь ребенка и ее мать?

— Похоже, тебе предстоит многое узнать. — Он почесал затылок. — Но не мне рассказывать. Если През хочет, чтобы ты знал, он тебе скажет, но этого ребенка лучше защищать своей жизнью. Она важна для Преза. Просто запомни это. Понимаешь, о чем я?

Я киваю, но нет, нихрена не понимаю, что он имеет в виду.

— Давай, Ист, — скулит Уилла Мэй, пытаясь толчком открыть тяжелую дверь

Роан бросает на меня взгляд, который говорит:

— Не говори, что я тебя не предупреждал.

↯ ↯ ↯

— Это твой дом? — Уилла Мэй кружится в гостиной моего дома с каркасной крышей.

— Да.

— Ты сам его построил? — Она кладет свой розовый рюкзак на черный кожаный диван.

— Нет.

— Ты его купил?

— Нет.

У нее широко распахиваются глаза.

— Ты украл его?

— Что? Нет. Ты не можешь украсть дом.

Она нахмурила бровки.

— Тогда откуда он у тебя?

— Он принадлежал моему отцу.

— Это он его построил?

— Нет. Я не знаю. Ты задаешь много вопросов.

— Ты женат? Ты не выглядишь женатым. Я не вижу никаких вещей.

— Каких вещей? — Я оглядываю свой дом, гадая, чего она ожидает.

— Ну, знаешь. Девичьи вещи. Красивые подушки. Цветы. Свечи, которые хорошо пахнут.

— Может, я не люблю такие вещи.

— Моя мама любит девчачьи вещи. Когда она чувствует себя счастливой, она зажигает свечи и брызгает на мебель, чтобы она хорошо пахла. Готова поспорить, что она заставит это место выглядеть лучше. — Она взяла журнал и сморщила носик, разглядывая обложку. — Фу. — Она бросает его так же быстро, как нашла, и у меня челюсть отвисает.

Черт. Плейбой. Но в свою защиту скажу, что я не ожидал, что буду нянчится с ребенком.

— Хватит любопытничать и положи свои лекарства в холодильник.

— У тебя есть телевизор? — она окинула комнату взглядом.

— Нет.

— Почему?

— Я люблю читать.

— Читать?

— Да. Книги. Может быть, тебе стоит попробовать. — Я вздыхаю и беру бутылку с розовой смесью из ее рюкзака.

— Я не вижу ничего, кроме твоих книжек про нудистов.

— Книжек про нудистов? — Я смеюсь.

— Может, поэтому у тебя нет жены?

Черт бы побрал этого ребенка. Я кладу ее антибиотик в холодильник, затем открываю ящик с хламом и нахожу то, что искал.

— Вот. — Я протягиваю Уилле Мэй блокнот и чернильную ручку.

— Для чего это?

— Иди порисуй или напиши письмо своему лучшему другу или еще какую-нибудь хрень. Я не знаю.

— У тебя есть какие-нибудь игры? Я люблю игры"

— Нет.

— Мне скучно, Ист.

— Христос на крекере. — Я хриплю.

— Что?

— Ничего. Просто посиди на диване. Я скоро вернусь. — Беру сигареты и зажигалку с кухонной стойки, желая, выпить пиво, но еще слишком рано. Выхожу на улицу и вдыхаю. Этот ребенок станет моей смертью. Она никогда не замолкает. Всю прошлую ночь она болтала, пока мои чертовы уши не свернулись в трубочку от ее голоса. Я вырубился где-то около часа ночи на диване. Телевизор все еще был включен, а эта чертова болтушка все еще продолжала тараторить. Клянусь Богом, я слышал, как она говорит во сне.

Я достаю сигарету и прикуриваю. Я чувствую себя спокойнее, когда знакомый дым проникает в легкие. Облокотившись на перила крыльца, я смотрю на реку. Спокойный шум воды, бьющейся о берег, обычно успокаивает меня. День предстоит долгий, а я уже хочу вздремнуть.

Глава 3

Истон

— Я не знаю, как тебя благодарить за то, что ты присмотрел за моей Уиллой Мэй. — Алекса благодарит меня уже в третий раз с тех пор, как двадцать минут назад появилась на пороге моего дома, чтобы забрать ребенка.

— Не беспокойся. Мы выжили.

Она строит мне глазки и хлопает длинными густыми ресницами.

— Надеюсь, с ней не было слишком много проблем.

— Мама, Ист готовит лучшую курицу в мире. Ты должен как-нибудь приготовить ее на ужин, — говорит она, глядя на меня.

— Да, конечно. Все, что захочешь, леди.

— Что это? — Алекса переворачивает запястье Уиллы Мэй, осматривая выцветающую татуировку, которую ей сделал Роан.

— Моя татуировка. Разве она не красивая? Я сделаю настоящую, как только стану достаточно взрослой.

Алекса улыбается своей дочери. Эта женщина великолепна, и я вижу, откуда у Уиллы Мэй такие черты лица. Когда она вырастет, то будет чертовски привлекательной.

— Позволь мне угостить тебя ужином. У меня дома. Я не приму отказа, — настаивает Алекса, скользя наманикюренными пальцами вверх и вниз по моему предплечью.

— Пожалуйста, Ист. Пожалуйста, будет так здорово, если ты придешь, — начинает Уилла Мэй, делая мне свой фирменный поклон.

— Конечно. Назови время. Я приду. — Я чертов лопух.

— Отлично, — мурлычет Алекса, наклоняясь ближе. — Я приготовлю тебе что-нибудь особенное для этого случая. Держу пари, ты любишь пиво. Спорим, смогу угадать и твою марку.

Я слегка отстраняюсь, чувствуя себя неловко от того, что она трется своими сиськами об меня, а ее ребенок стоит рядом и смотрит.

— Даже не спорю.

— Может быть, завтра вечером?

Обе смотрят на меня в упор, ставя меня в тупик, но я не могу сказать «нет» ни одной из них.

— Звучит неплохо.

— Это свидание. — Алекса бросает на меня такой взгляд, который говорит мне, что планирует сделать гораздо больше, чем просто накормить меня. — Я с нетерпением жду возможности узнать тебя получше, Ист.

Уверен, что так и есть, и я достаточно ублюдок, чтобы позволить ей это.

**

На этот раз, когда подъезжаю к дому Алексы, я один, и все выглядит по-другому. Мусор со двора убран. Трава подстрижена. Перед дверью лежит приветственный коврик. Прежде чем я успеваю постучать, дверь распахивается, и Уилла Мэй хватает меня за руку.

— Я знала, что ты придешь. — Ее глаза лани впиваются в меня, и я не могу не усмехнуться, когда вижу, что этот чертов подсолнух все еще у нее на запястье. На ней джинсы и фиолетовая футболка с русалкой.

Чертово отродье нравится мне все больше.

— Мама приготовила жаркое. Она сказала, что мужчины любят мясо и картошку.

— Твоя мама права.

— Я хотела порезать картошку кубиками, но она отказалась и заставила меня сделать из нее пюре. А ты какую картошку любишь?

— Вареную, — отвечаю я, когда она затаскивает меня в дверь. Она смеется. — Вижу, носик от соплей освободился. — Это заставляет меня нахмуриться.

— Привет, а вот и ты. Я так рада, что ты пришел. — Алекса выходит из кухни, и у меня возникает ощущение, что нахожусь в другом доме, нежели тот, в котором был в пятницу. Здесь пахнет корицей и ванилью. Выглядит чисто. Как и должно быть в доме. Не то чтобы в последний раз, когда я был здесь, мне так уж сильно бросалась в глаза разве что отвратительная кухня.

— Спасибо, что пригласила меня. Я не могу отказаться от домашней еды, приготовленной двумя прекрасными дамами.

— Я бы обиделась, если бы ты не пришел. Ни одна женщина не воспринимает легко, когда ее отшивают. — Светлые волосы средней длины гладко ниспадают на спину. Одета Алекса в джинсовую юбку с камнями и бусинами вокруг карманов, ноги у нее стройные и загорелые. Достаточно длинные, чтобы обхватить мужчину. Черная майка демонстрирует ее живот, а черные кружева лифчика игриво выглядывают из глубокого выреза. Алекса чертовски сексуальна. Если бы ребенка здесь не было, не сомневаюсь, что мы бы пропустили ужин и сразу перешли к десерту. — Надеюсь, ты проголодался.

(function(w, d, c, s, t){ w[c] = w[c] || []; w[c].push(function(){ gnezdo.create({ tizerId: 364031, containerId: 'containerId364031' }); }); })(window, document, 'gnezdoAsyncCallbacks');