Цикл "Детектив Киёси Митараи. Книги 1-8" (СИ) - Симада Содзи - Страница 22

Может, с севера на юг? По мере приближения к Токио? Тоже нет. Похоже, я ошибся. В этом порядке нет никакого смысла…

– Мне тоже так кажется, – согласился я. – Возможно, первоначально преступник собирался выкопать глубокие могилы для всех жертв, но в итоге ему надоело. Ведь может такое быть? Вырытые им могилы становились все мельче, и кончилось тем, что Томоко он просто бросил в лесу. Соответственно, в таком порядке преступник и действовал. Как тебе мысль?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Глубокие могилы нашли в Хёго и Наре, недалеко друг от друга, но третья – это Акита. Тут уже расстояние значительное.

– Хм-м… Пожалуй. Если б не глубокая могила Юкико в Аките, картинка бы сложилась… Преступник сначала направляется в Хёго и Нару, закапывает Рэйко и Нобуё. Затем переезжает с Токико в Гумму. Оттуда – прямиком в Акиту, где на границе префектуры, в Косаке, хоронит Юкико. Дальше – на юг, в Иватэ; там он роет могилу для Акико. Наконец, еще южнее, в Мияги. На Томоко у преступника терпения уже не хватает – он цинично бросает тело в лесу и спешит в Токио.

– Хм-м… А если дело не в том, что ему надоело возиться с рытьем глубоких могил? Может, его беспокоило, что, пока он колесит по стране, могут найти брошенный им первый труп?

– Ну да, такое тоже возможно. Но если для Юкико он вырыл в Аките глубокую могилу, то для Токико особо не старался. Получается такой порядок: глубокая, глубокая, мелкая, глубокая, мелкая. Было куда проще поменять местами номер три и номер четыре или для номера четыре вырыть могилу помельче.

Можно предположить, что убийца проделал свою операцию в два захода или были задействованы военные спецслужбы, разделившиеся на две группы. Группа А «работала» на западе: сначала в Наре, потом в Хёго и в Канто[27] в Гумме; группа В – на востоке в Аките, Иватэ и Мияги. Первых жертв они старались закопать поглубже. В таком случае все сходится. Версия о спецслужбах исключает теорию об убийце-одиночке, который избавился от трупов в два захода.

– Трудно поверить, что в этом деле были замешаны спецслужбы, – засомневался я. – После войны появилось много свидетельств людей, хорошо информированных о положении дел в армии. Судя по ним, нет абсолютно никаких фактов о проведении специальными органами подобной операции в тридцать шестом – тридцать седьмом годах.

– Ага!

– Но спецслужбы на то и спецслужбы, чтобы проворачивать свои дела втайне.

– Я не очень верю свидетельствам заинтересованных лиц.

– Так или иначе, из того, что преступник закопал Юкико в Аките на большую глубину, можно сделать одно предположение: он жил где-то в районе Канто. Если б убийца проживал, к примеру, в Аомори, Юкико была бы последней на его пути, и именно ее он бросил бы под открытым небом.

– Хм-м… Все может быть. Нет ли еще других зацепок? Рудников и шахт очень много на Кюсю и Хоккайдо, но все тела были найдены на Хонсю. Можно считать это доказательством того, что тела развозили на автомобиле. Туннеля Каммон[28] тогда еще не было.

А не может быть такого, что преступник разбирался с телами жертв по возрасту? Томоко – двадцать шесть, Акико – двадцать четыре… Точно! По старшинству! Сначала самая старшая, и дальше по порядку… Только для Нобуё и Рэйко, найденных последними, порядок нарушен. Могилы у них глубокие, возможно, преступник просто перепутал или нарочно так сделал… Так или иначе, Нобуё, самую молодую из всех, и Рэйко этот художник похоронил позже всех. И может быть, здесь был какой-то смысл. Какой?

– Все это чистое совпадение. Ключ к разгадке искали и в этом направлении, но ничего не откопали.

– Так думаешь? Ну-у, может быть…

– Итак, рассказ мой был долгим. Я передал тебе об «убийствах по Зодиаку» в семье Умэдзава все, что знаю. Ну и как? Хоть какие-то шансы решить эту головоломку есть?

К Митараи вдруг словно вернулась депрессия. Меж бровей залегла морщина, и он принялся массировать веки пальцами.

– Должен признаться: дело оказалось гораздо сложнее, чем я представлял. Сегодня ничего не решить. Мне нужно несколько дней.

– Несколько дней?! – Я чуть не подавился. Может, несколько лет?

– У всех, кто имеет отношение к «убийствам Азот», имеется алиби. Больше того – ни у кого из них нет мотивов для убийства, – негромко проговорил Митараи, будто обращаясь к самому себе. – Возьмем знакомых Хэйкити по «Медичи» и «Хурме». Эти люди не относились к категории близких друзей. Мотивов у них не было. Никто из них не был способен на то, чтобы совершить это абсурдное преступление вместо Хэйкити, и даже не имел возможности прочитать его записи.

В таком случае остается либо чужак, либо спецслужбы. Но они тоже не могли ознакомиться с записками Хэйкити. Зачем спецслужбам понадобилось вместо него заниматься созданием Азот? Я не вижу причин для этого. Кроме того, имеются свидетельства лиц, хорошо знакомых с ситуацией в армейских кругах, о непричастности военных к убийствам. Получается, что преступника как бы не существует…

– А я тебе о чем говорю? Поэтому предлагаю двигаться дальше и заняться поиском Азот в цифрах, о которых писал Хэйкити. Четыре, шесть, три и тринадцать.

– Азот должна находиться в центральной точке Японии.

– Именно.

– Хэйкити указал, где искать эту точку. Она находится на меридиане с координатами 138°48’ восточной долготы.

– Точно.

– Значит, Азот следует искать где-то на этой линии. Почему бы не пройти по ней и не найти ее?

– Хорошая идея. Однако начнем с того, что расстояние придется преодолеть приличное. Примерно триста пятьдесят пять километров, почти столько же, сколько по прямой от Токио до Нары. На пути встретятся горы Микуни и Титибу. Дальше пойдут знаменитые леса на склонах Фудзи, через которые на машине или мотоцикле не проедешь. Я уж не говорю о том, что Азот могли зарыть в землю. Мы же не можем прокопать траншею на триста пятьдесят километров. Непосильная задача.

– Нужно ночь подумать… Этого достаточно… – Митараи заговорил с трудом и так тихо, что напомнил мне пищание комара. Пробормотал еще что-то, но больше я ничего не разобрал.

Сцена 5

Широта и долгота

На следующий день у меня появилась срочная работа, и я не смог прийти к Митараи, хотя вчерашний разговор не давал мне покоя. Он тоже мне не звонил – видимо, целиком погрузился в размышления о цифрах 4, 6 и 3.

В такие минуты я начинаю жалеть, что работаю фрилансером. Работу в сторону никак не отложишь, иначе можно лишиться клиентов. Как-то раз я сказал Митараи, что лучше числиться где-нибудь постоянно, работать с девяти до пяти, как нормальные люди. Услышав мои слова, мой друг вдруг резко поднялся и заявил:

– В саду, заросшем розовыми кустами, проложена извилистая дорожка. Кто-то пробирается к выходу, прорубая сквозь густую растительность путь к дому. Понимаешь, о чем я?

Я понятия не имел, к чему он клонит, но решил кивнуть в знак согласия.

– Это конечная точка большого предприятия, на которое человек поставил свою жизнь. Но если б он взобрался на забор, то увидел бы, что выход тут же, совсем рядом. Он махал топором, потратил столько сил, а оказалось – впустую. У него было впечатление, что он проделал большой путь. Но это всего лишь иллюзия, оптический обман.

– О чем ты толкуешь? Не понимаю, – признал я.

– Очень жаль. Если ты неспособен это понять, значит, даже Пикассо ничего не стоит, – с сожалением заключил Митараи.

Позднее до меня дошло, что он хотел сказать: «Постоянная работа тебе не подойдет». У Митараи такой характер, гордый – не мог же он признаться, что если я буду пропадать на работе, ему будет меня не хватать.

(function(w, d, c, s, t){ w[c] = w[c] || []; w[c].push(function(){ gnezdo.create({ tizerId: 364031, containerId: 'containerId364031' }); }); })(window, document, 'gnezdoAsyncCallbacks');

Я появился у Митараи через день. За время пока мы не виделись, настроение его улучшилось. Он уже не был мрачен. Он вообще человек непредсказуемый в том, что касается настроения.

Обычно Митараи встречал меня лежа на диване, напоминая своим видом моряка, чудом пережившего кораблекрушение и дрейфующего на плоту в открытом море. В этот раз он расхаживал по комнате, будто не находя себе места, и голосил во все горло, подражая предвыборным лозунгам, которые доносились из динамиков колесивших по улицам агитационных машин, задействованных в избирательной кампании.