Цикл "Детектив Киёси Митараи. Книги 1-8" (СИ) - Симада Содзи - Страница 103

– Так, наверное.

– В этом деле у нас столько пустышек, что единственное, в чем можно быть уверенным, – это отсутствие алиби у Канаи из девятого номера. Хотя бы с этим разочарования не будет, надеюсь, – проговорил Усикоси, словно желая утешить самого себя.

Три детектива с полминуты молчали.

– Что? Хочешь что-то сказать, Одзаки? – Усикоси заметил, что молодой коллега мнется в нерешительности.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Тут такое дело, Усикоси-сан… Я все как-то не решался…

– Да что такое?

– Даже не знаю, как сказать. Придя вчера вечером к себе, я никак не мог выбросить из головы одну мысль. Кроме нас с Окумой, спать отправились только Кикуока и Канаи с женой. Все остались в салоне, а они ушли. «Зачем? Может, что-то замыслили?» – подумал я и сделал вот что: вышел и средством для укладки волос приклеил между дверями их комнат и косяками по волоску. Как раз под дверными ручками. Чтобы потом можно было понять, открывали дверь или нет. Волос ведь упадет, если дверь открыть. Это, конечно, немного по-детски, поэтому я не набрался смелости сразу…

– О чем речь? Молодец! Сообразительный парень! А кроме комнат Кикуоки и Канаи, удалось еще где-нибудь волоски повесить?

– С другими комнатами не получилось, потому что надо было идти через салон. Сработал только там, где меня не могли заметить. Хотел и другим наклеить, кто живет в западном крыле, – Кусаке, Тогаю и прислуге, – но они все сидели в салоне и не уходили. А я уже страшно спать хотел.

– Во сколько ты проделал эту штуку?

– Сразу после того, как сказал вам, что иду спать. В четверть одиннадцатого или минут в двадцать.

– Хм-м… И что потом?

– Проснулся и пошел проверять эти две комнаты.

– И что?

– Волоска на двери Кикуоки не было. Значит, ее открывали. А вот комната Канаи…

– Ну же?

– Волос был на месте.

– Что?!

– Дверь не открывали.

Опустив глаза, Усикоси какое-то время кусал губы. Потом поднял голову и взглянул на Одзаки.

– Черт! Ну что ты натворил… Вот теперь я вправду сдаюсь. Поднимаю руки!

Сцена 8. В салоне

Утро следующего дня, 28 декабря, ничем необычным не ознаменовалось, что явилось хоть каким-то утешением для следователей. Ночью ничего не случилось, но уверенности, что все прошло спокойно благодаря их присутствию в доме, у них не было. Это оставляло в душе темный осадок.

Обитатели Дома дрейфующего льда начинали понимать, что заседающие с важными лицами специалисты понимают в происходящем не больше, чем они сами, и потому уже не скрывали язвительного отношения к ним. Из трех ночей, которые полицейские провели в этом доме, начиная с рождественской, одна была отмечена убийством, совершенным прямо у них под носом. И горькая правда состояла в том, что все старания этих самых специалистов – определение времени, когда были совершены убийства, снятие отпечатков пальцев и прочее – не принесли ровным счетом никаких результатов.

Солнце село, подводя итоги дня, показавшегося гостям Дома дрейфующего льда бесконечным, а для полицейских пролетевшего незаметно; подошло время ужина. Без большого энтузиазма детективы направились к столу, заставленному разными деликатесами.

Разговор за столом не ладился, что, похоже, беспокоило хозяина. Кодзабуро пытался внести хоть какое-то оживление, но отсутствие в компании человека, громогласно расточавшего льстивые речи и комплименты, чувствовали все.

– Прошу прощения за то, что рождественский отдых, который должен был принести вам только удовольствие, обернулся таким кошмаром, – обратился к гостям Кодзабуро, когда с ужином было покончено. – Я – хозяин, и на мне лежит ответственность за то, что здесь произошло.

– Что вы, что вы! О какой ответственности вы говорите, господин президент, – проговорил сидевший рядом Канаи.

– Да, папа, не говори так! – тут же, почти сорвавшись на крик, вторила ему Эйко.

Наступила пауза, как бы приглашавшая высказаться других.

– Если уж говорить об ответственности, то прежде всего это касается нас, – со смирением проговорил Сабуро Усикоси.

Кодзабуро продолжил:

– Есть одна вещь, которой мы во что бы то ни стало должны избежать. Я имею в виду шушуканье о том, кто убийца. Мы полные профаны в этих делах, и если начнем вести такие разговоры за спиной друг у друга, находиться в этом доме станет невыносимо. Как мы видим, полиция испытывает большие трудности с раскрытием преступления, и всем хочется, чтобы в этом ужасном деле как можно скорее была поставлена точка. Возможно, кто-то из вас что-то видел или может дать какой-то совет сотрудникам полиции?

От этих слов лица служителей порядка на секунду скривились; они как-то подобрались, будто готовясь к обороне. Желающих сразу откликнуться на призыв хозяина дома не нашлось. Возможно, причиной тому было настроение полицейских. Кодзабуро подождал немного и решил добавить к сказанному:

– Кусака-кун, ты же мастер разгадывать загадки. Разве нет?

– Да, есть у меня кое-какие мыслишки, – отозвался со своего места студент. По всему было видно, что он давно ждал этого момента.

– Господа? – обратился к детективам Кодзабуро.

– Давайте послушаем, – сказал Усикоси.

– Сначала о закрытой комнате, где убили Уэду-сан. Кажется, я знаю, как это было сделано. Все дело в ядре.

Полицейские не пошевелились.

– Вокруг ядра обмотан шнурок, на конце которого закреплена бирка. Очевидно, преступник приделал шнурок подлиннее, чтобы с помощью ядра создать видимость, что комната заперта изнутри. Защелка поднимается и опускается, как железнодорожный шлагбаум; ее подперли кверху этой самой биркой, прикрепленной к защелке скотчем. Потом ядро, к которому был прикреплен другой конец шнурка, положили на пол возле двери, и когда убийца закрыл за собой дверь, ядро покатилось по наклонному полу, шнурок натянулся, бирка из защелки вскочила, защелка опустилась, и дверь оказалась заперта.

– Ах, вот оно как! – воскликнул Канаи. Тогай с беспокойством посмотрел на него. Детективы, не говоря ни слова, дружно кивнули.

– Может, еще что скажешь? – обратился Кодзабуро к Кусаке.

– Могу, только я еще не все обдумал. Это касается комнаты Кикуоки-сан. Я не исключаю, что с ней тоже можно проделать трюк, создающий иллюзию, что она заперта изнутри. Начнем с того, что четырнадцатый номер – это не запечатанное наглухо помещение. В нем есть вентиляционное отверстие, пусть и маленькое. Убийца мог ударить его ножом, потом положить кофейный столик боком на диван, закрепить его веревкой, привязать веревку к ручке двери туалетной комнаты и вывести другой конец через вентиляцию в коридор. Из коридора он дернул за веревку, и стол упал с дивана так, что одна из его ножек нажала на входную кнопку… Ну как-то так.

– Конечно, мы об этом думали, – отрывисто бросил Одзаки. – Но ни на дверной коробке, ни на стене нет никаких следов от скобок или кнопок. И потом, какой длины должна быть веревка или шнур, чтобы провернуть такую комбинацию? Во всем доме ни у кого и близко такого нет. Кроме того, преступник не мог знать, когда в цокольный этаж может спуститься Хаякава или его жена. Чтобы реализовать ваш сценарий, понадобилось бы минимум пять минут, а то и десять. А если учесть, что в четырнадцатом номере целых три запора, то вся эта возня наверняка заняла бы еще больше времени.

Кусака не ответил. В салоне воцарилось еще более гнетущее молчание, чем несколько минут назад. Кодзабуро попробовал развеять атмосферу:

– Эйко, поставь какую-нибудь пластинку.

Девушка встала, и через минуту повисшее в салоне уныние нарушили звуки вагнеровского «Лоэнгрина».

(function(w, d, c, s, t){ w[c] = w[c] || []; w[c].push(function(){ gnezdo.create({ tizerId: 364031, containerId: 'containerId364031' }); }); })(window, document, 'gnezdoAsyncCallbacks');

Сцена 9. Зал тэнгу

Днем 29 декабря салон Дома дрейфующего льда больше напоминал тюремное помещение для приема арестантов. Гости разбрелись по разным углам и сидели не шевелясь, словно мертвые. К нервному перенапряжению и страху, овладевшими всеми, теперь примешивалась усталость. И еще скука, незнание, чем можно заняться.