Коллежский секретарь. Мучительница и душегубица - Андриенко Владимир Александрович - Страница 33

–Не верю я в такую случайность, Степан, – начал горячился князь. – Вчера я к нему приехал в приказ и увел его в трактир. Он мне много чего порассказал и сегодня должен был прибыть сюда. Показания писать! И вот тебе!

– Может ты и прав, а может, и нет, – ответил Соколов. – Сие точно утверждать пока нельзя.

– Да что там утверждать, Степан? Только я узнал некие подробности о смерти дворовой девки помещицы Салтыковой Феклы Герасимовой. И такие подробности о которых в протоколе нет ничего. А Пафнутьев мог быть отличным свидетелем. Как ты знаешь, он ранее служил урядником 1-й полицейской команды. Это тебе не холоп помещицы. Урядник, ныне покойный такоже сказал, что Салтыкова повинна в людоедстве.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

–Что? – не поверил Соколов. – Но можно ли верить слухам про людоедство? Я всегда причислял такие слухи к пустым мужицким байкам.

–А после слов урядника ныне покойного я стал думать не пустые сии байки, Степан. Он рассказал мне, что у девки Феклы обе груди отрезаны были. Сие не просто побои, Сие нечто большее. Кто мог у молодой крестьянки груди отрезать? За какой надобностью?

– Того не знаю, князь Дмитрий. А почему ты вчера урядника в присутствие не притащил, коли такие важные сведения узнал?

– Да мы в трактире начали разговор, и я всего этому уряднику там заказал. Он и начал гулять. Не отрывать же его от стола. Думал чего с ним до утра будет? Выпьет, проспится и завтра все сделает как надобно в казённом присутствии.

– А мог вас кто-то слышать, когда вы разговаривали в трактире?

– В момент разговора нет. Мы сидели на отшибе, и вокруг людей не было. А дальние сами своими разговорами были заняты. Им было не до нас.

– А когда ты его из приказа увозил, кто вас мог видеть?

– Кто знает, Степан? Но вроде никто не видел. Я сразу же его нашел и увез с собой. Все сие быстро произошло. Хотя он предупредил какого-то своего помощника что отлучится. Имени я его не запомнил. Но это узнать нетрудно.

Соколов задумался. Случайно или нет был убит Пафнутьев? Сведения он сообщил князю действительно важные.

– Ежели его убили разбойники с целью ограбления, то нам там искать нечего. А вот если его убрали из-за того, что он тебе рассказал, то стоит покопаться в сем деле подробно.

– Беру ноги в руки, Степан, и еду в приказ! По горячим следам может чего и выяснить получится…

6

Архив Сыскного приказа в Москве.

Сам Степан Соколов приказал везти себя в архив Сыскного приказа. Ему нужно было дело, про которое вчера рассказал отец Василий Иванов. Дело от месяца марта, года 1762-го. Именно сейчас его стоило проверить.

Дело он сразу нашел. Лежало на месте, ибо никто про него и не вспомнил, и даже не подумал из канцелярии приказа изъять. Соколов уселся за большим столом, смахнув с него пыль, и стал перебирать листы.

Там было сказано, что крепостные слуги помещицы Дарьи Николаевны Салтыковой братья Василий и Иван Шавкуновы, Кузьма Тархнохин, Семен Некрасов, да Антип Угрюмов в месяце марте, третьего дня, года 1762-го донесли до сведения полиции в Москве, о бесчинствах барыни своей.

Но в полиции той жалобы принимать не стали и актуарис26 Сыскного приказа Иван Пафнутьев велел холопов схватить и вызнать причину по коей они на Москве находятся, а не в имении Троицкое подле своей барыни. Оказалось, что те холопы попросту от барыни были в бегах. И Салтыкова даже погоню за ними снарядила, но её гайдуки вернулись ни с чем.

Беглые крестьяне были доставлены по приказу Пафнутьева в околоток27, где сидели в течение недели, пока нарочный в имение к Дарье Николаевне выехал. Она за своими холопами должна была прислать людей. Но нарочный вместо того, чтобы сразу к месту поехать, завернул к своему приятелю и там они пили пять дней. И потому он попал в имение Салтыковой только на шестой день. А когда Салтыкова своих гайдуков за холопами прислала, то они к тому времени уже из околотка сбежали.

«Убежали из околотка, – подумал Соколов. – Не такое это простое дело. Не иначе им в сем деле некто помогал. Странно все сие. И побег, и нарочный с казенным повелением загулял, хотя по службе должен был вначале дело свое сделать. Посмотрим, что там дальше писано».

А далее было еще интереснее. Убежав из полиции, беглые крепостные не подались на вольные земли, как обычно такие крестьяне делают, и не сбежали из Москвы. Но снова обратились с жалобой, но на сей раз уже в сенатскую контору. И там стали показывать, что в доме Салтыковой совершались многочисленные убийства дворни. И среди их показаний были свидетельства об убийствах трех жен крестьянина Еромолая Ильина, того самого кто в Петербурге жалобу в руки императрице отдал.

Сенатские чиновники дело стали рассматривать, но словам холопов не поверили и в конце-концов решили отдать их хозяйке. И снова послали нарочного в имение. Но к тому времени, когда гайдуки Салтыковой прибыли, те холопы снова сбежали. И ровно за день, когда за ними приехали.

«Что за притча такая? – размышлял Степан Елисеевич. – Какие-то странные холопы. Чересчур резвые. Им точно помогал некто влиятельный. А отец Василий говорил, что как раз братья Василий и Иван Шавкуновы про клад много толковали. Не связано ли сие? Вот про что подумать стоит».

В деле имелись бумаги, что братья Шавкуновы взломали перед побегом в кабинете своей барыни секретер и вытащили оттуда больше 100 рублей серебром.

Затем спустя месяц холопов все-таки изловили и отправили к Дарье Салтыковой на расправу. В имении их выпороли и сослали после того в Сибирь в каторжные работы.

«Что-то не стыкуется с тем, что мне батюшка Василий говорил. Они секретер взломали. И 100 рубелей взяли. Но это никакой не клад. Стала бы Салтыкова большие ценности в секретере хранить. Но и побег холопов все равно странный. Что у нас здесь далее имеется? А, те холопы описаны в точности».

Соколов стал читать о личностях, вышеперечисленных жалобщиков и оказалось, что никто из их родственников от издевательств Салтыковой не пострадал.

«Значит, причин для личной мести они не имели. Так сказать, за народ страдали», – сделал вывод Соколов.

Но оказалось, что все эти люди были весьма далеки от совершенства. Шавкуновы много раз по приказу барыни секли дворовых и делали это всегда со старанием. А сам Соколов знал, что на такое дело жалостливых не назначают. Тарнохин на воровстве неоднократно попадался и за что был бит плетьми. Некрасов с Угрюмовым были пойманы в 1760 году соседним помещиком и биты нещадно палками за то, что крепостную девку этого самого помещика хотели сначильничать в леске.

«Не похожи они на страдальцев, ох как не похожи. Все чистые разбойники. С чего это таким людям в городе муки терпеть за других? Ведь жалобу они во что бы то ни стало всучить властям хотели. Полицейские их наветам веры не дали. И я бы на их месте так же поступил бы. А после того как этих «страдальцев» в каторги послали, кто-то помог Ермолаю Ильину и Савелию Мартынову до Петербурга добраться. В Москве не удалось, и послали жалобу в столицу к самой императрице. Странно все это».

Соколов сложил аккуратно все бумаги обратно и снова задумался.

«Сколь ни думаю над этим делом, сколь ниточку не распутываю, а конца и края делу сему нет. Что за напасть такая? Такого дела не было еще у меня. Не могу даже для себя ответить на вопрос – виновна Дарья Салтыкова, али нет?

Цицианов свидетеля отыскал, что страшные показания против Дарьи Николаевны дать был готов. И его убили сразу же. Сие на мысль наводит, что есть за ней вина.

Но в иных документах, что передо мной лежат, иное показано. Здесь ясно, что ложный навет холопы на барыню подали, а не жалобу. И некто помогал им в этом деле.

(function(w, d, c, s, t){ w[c] = w[c] || []; w[c].push(function(){ gnezdo.create({ tizerId: 364031, containerId: 'containerId364031' }); }); })(window, document, 'gnezdoAsyncCallbacks');

Хотя вот еще одна странность. Все дела по приказу Хвощинского изъяли до Салтыковой касаемые, а сие дело на месте осталось. Как это понимать? Может специально так сделали? Может по ложному следу меня направить желают?»

Соколов снова стал просматривать бумаги и вдруг стукнул себя по лбу.