Поймать солнце (ЛП) - Хартманн Дженнифер - Страница 3

Я хватаюсь за дверцу шкафчика, с силой ударяясь о нее.

— Извини, — произносит голос. Кто-то хватает меня за локоть, чтобы я не упала.

Это все, что он говорит, но его рука ощущается на моей коже как раскаленный луч лазера. Достаточно горячий, чтобы оставить шрам. Я отшатываюсь, поправляя лямку рюкзака на плече, и поднимаю глаза, встречая знакомый оттенок голубого.

— Ничего страшного, — бормочу я.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Когда он убирает от меня руку, я делаю шаг назад и почесываю зудящее тепло, оставшееся после него.

Парень не задерживается, просто бросает на меня взгляд, а затем возвращается к своему брату, который, должно быть, толкнул его на меня.

Братья Мэннинги.

Макс и Маккей.

Десять лет назад Макс стал моим лучшим другом во время незабываемого года в Джунипер-Фоллс — городе, где мои родители впервые встретились, будучи подростками. Так было до тех пор, пока отец внезапно не увез меня, не дав возможности попрощаться. Сейчас мне кажется, что прошла целая жизнь, и я понимаю, что Макс уже не тот человек, каким был тогда.

Как и я уже не та девушка с солнечным светом в сердце, которая говорила ему, что однажды выйдет за него замуж, когда лизала апельсиновое мороженое и смотрела на пухлые облака.

Сейчас он ведет себя так, будто меня не существует. Уверена, Макс видел ту историю обо мне в новостях, где я выставила себя дурой на национальном телевидении, и теперь рад, что мы потеряли связь на долгие годы.

Общение со мной сделало бы его изгоем в обществе.

Я опускаю темную вязаную шапочку ниже на лоб и смотрю на двух братьев, которые сейчас беседуют у ряда синих шкафчиков напротив меня.

— Ты должен прийти завтра, — говорит Маккей, прислонившись плечом к дверце шкафчика, повернувшись ко мне спиной. — Приведи ту цыпочку. Либби.

— Я в порядке, — отвечает Макс. Он возится с пачкой сигарет, вытаскивая одну, затем засовывая ее обратно. — Меня это не интересует.

— Тебе нужно потрахаться, чувак. В последнее время ты был настоящим засранцем.

Я морщу нос. Ни один из братьев Мэннингов почти не разговаривал со мной с тех пор, как четыре месяца назад я вернулась в Джунипер-Фоллс — небольшое поселение в Теллико Плейнс, штат Теннесси. По правде говоря, я бы не сильно расстроилась, если бы они оба исчезли с лица земли. Бринн Фишер — единственный человек, который проявил ко мне хоть унцию настоящей доброты с тех пор, как мы с мамой переехали сюда.

Так получилось, что она встречается с Маккеем, и, возможно, именно поэтому братья не изводили меня так, как все остальные в этой школе.

Древняя магия школьного двора, будь она проклята.

Я заправляю волосы за ухо, подошвы моих туфель скрипят по линолеуму, когда перекладываю рюкзак на другое плечо.

Когда Макс поднимает на меня взгляд, я понимаю, что подслушиваю, как шпион. Он ничего не говорит, только хмурит свои брови цвета эспрессо, вероятно, раздраженный моим существованием, пока Маккей болтает о пиве и сиськах Либби.

Затем Макс моргает и опускает взгляд на грязный пол, который, очевидно, более привлекателен, чем мое лицо.

Волею судьбы, братья Мэннинг не просто мои одноклассники, но и соседи. Они живут через дорогу от маленького загородного дома, который моя бабушка купила для нас в мае этого года, после того как мама почти полностью опустошила свои банковские счета, оплачивая судебные издержки моего брата.

Иногда я вижу Макса на улице, подстригающего лужайку перед домом.

Курящего возле своего пикапа.

Выезжающего с гравийной дорожки, визжа шинами, когда неизбежно уносится в ночь на поиски неприятностей.

Иногда он бросает взгляд на меня через дорогу, когда я сижу на деревянном крыльце в потрепанном складном кресле и читаю роман или переплетаю книгу. Зрительный контакт никогда не длится долго, и за ним часто следует жалостливое покачивание головой или хмурый взгляд прищуренных глаз.

Ему не нравится то, во что я превратилась.

Это чувство взаимно.

Мама как-то посоветовала мне пойти к ним и снова попытаться подружиться, даже если они совсем не идут на контакт. Я ответила ей, что сначала ей нужно подружиться с отцом, а потом я подумаю об этом. На этом разговор закончился. С тех пор она больше не поднимала эту тему.

Я сглатываю комок в горле и отхожу от стены, уставленной шкафчиками. От сдерживаемых эмоций мне хочется пить, поэтому решаю взять «Доктор Пеппер» из ближайшего автомата, прежде чем отправиться на урок английского.

Коридоры в основном пусты, за исключением нескольких учеников, пробегающих мимо меня, уткнувшись носами в свои мобильные телефоны. Все вокруг — сплошное монохромное пятно. Все выглядит бесцветным. Такое ощущение, что я двигаюсь в замедленной съемке, а безликие тела проносятся мимо меня, как на старой кассете видеомагнитофона, которую перематывают вперед до самого интересного момента.

Но в моем фильме нет хорошей части.

На меня смотрит только этот торговый автомат, наполненный закусками по завышенным ценам.

Порывшись в карманах в поисках мелочи, я моргаю, возвращаясь к цвету и реальному времени. Скомканная фотография падает на пол, когда я достаю горсть долларовых купюр, и я не могу удержаться, чтобы не скривиться, когда наклоняюсь, чтобы подхватить ее.

На середине наклона раздается голос за спиной:

— Просто оставь ее там. Твоя горничная может прийти и подобрать за тобой мусор.

Я уверена, что голос и накаченное стероидами тело принадлежат футбольному придурку по имени Энди, но я могу ошибаться. Возможно, Рэнди. Все, что я знаю, это то, что на прошлом уроке он запускал мне в голову шарики из жеваной бумаги и от него пахнет отвратительным сочетанием мужского пота и ирисового пудинга из кафетерия.

— Горничная только что уволилась, — отвечаю я. — Так что вакансия открыта, если ты заинтересован.

— Да, конечно. Нужно быть чертовым святым, чтобы убирать за тобой. — Его приятели идут рядом с ним, пытаясь скрыть свой смех кашлем.

Возможный-Энди делает паузу, его бицепсы подергиваются под обрезанными рукавами белой спортивной футболки. Темно-карие глаза осматривают меня с пальцев ног до макушки, выражение его лица наполняется отвращением, как будто я какое-то низшее существо. Не более чем грязь или жеваная ириска, которую он никак не может отскрести с подошвы своих ботинок.

Он переводит взгляд на фотографию и расплывается в улыбке.

— Декор с твоего шкафчика? Это было сделано с таким вкусом.

— Это твой подарок? — Я скучающе смотрю на сколы на своих ногтях цвета мандарина. — Очаровательно.

— Ты себе льстишь, если думаешь, что я трачу свое время на поиск твоих фотографий в интернете, Санбери.

— Наверное, я переоценила твою способность к многозадачности. Полагала, что ты найдешь немного времени между гуглением себя и просмотром низкобюджетных порносайтов.

Подняв палец вверх, он оживляется, словно его озарило.

— Кстати, это не тебя я видел в том видео…

— Пойдем, Энди. Она странная, — говорит жующий жвачку брюнет, хлопая его по плечу.

Подтвержденный-Энди подмигивает мне, прежде чем юркнуть в один из оживленных классов и скрыться из виду.

Я не могу сдержать внутреннего содрогания, когда его слова проникают сквозь мою броню, но стараюсь не обращать на это внимания, хватаю фотографию с пола и бросаю ее в ближайшую мусорную корзину.

Я уже собираюсь повернуть обратно к торговому автомату, когда мимо меня проносится блондинка в ярко розовом сарафане. Бринн Фишер с визгом бросается в объятия Маккея, и они вдвоем отступают назад, когда ее парень ловит ее за бедра, и они страстно целуются у нас на глазах, устраивая сцену.

(function(w, d, c, s, t){ w[c] = w[c] || []; w[c].push(function(){ gnezdo.create({ tizerId: 364031, containerId: 'containerId364031' }); }); })(window, document, 'gnezdoAsyncCallbacks');

Я неловко переминаюсь с ноги на ногу. Меня никогда не целовали подобным образом, и я втайне задаюсь вопросом, каково это.

Забудьте об этом: Меня вообще никогда не целовали, и точка.

Снова забудьте: Мне все равно.

Осыпав его бесконечными поцелуями, Бринн опускается на свои белые кроссовки и наклоняется за рюкзаком, который уронила у своих ног. Когда поднимается, ослепительно улыбается в мою сторону.