Дайсё-ян. Книга первая (СИ) - Константин Лер - Страница 90

«Словно, нашкодившие дети» - приходит на ум сравнение. Додумать не успеваю, так как, моя конвоирша выводит меня на улицу, и сажает в припаркованную, возле участка, полицейскую машину.

Едем в суд.

Ночью прошёл ливень, и Нью-Йоркские улицы ещё не успели высохнуть, ввиду не успевшего распогодиться небосвода, скрывающего за серыми тучами не слишком жаркое, весеннее солнце. В воздухе ощущается запах сырости, вперемешку с обычными, городскими ароматами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я занят тем, что перевариваю вчерашнюю ночь, попутно, разглядывая мокрые пейзажи, мелькающие за окном.

В памяти, то и дело, всплывают образы обнажённой девушки. Под пальцами, ощущается бархат её кожи, мягкой и упругой одновременно. Доносится запах её тела, волос. Вспоминается гибкость, нежность и страсть. Всепоглощающая, сводящая с ума…. И водоворот эмоций, пожалуй, являющийся самым ярким моментом нашей встречи.

Отогнав очередной навязчивый образ, тяжко вздыхаю. Не самое подходящее время предаваться подобным мыслям. Моя конвоирша, по-своему восприняв стенания подопечной, через салонное зеркало бросает на ЮнМи участливый взгляд, и, желая приободрить пассажирку, произносит:

- Да не волнуйся ты! На первый раз, отделаешься условным сроком в полгода. А то, и вовсе, одним штрафом. Остальные претензии пострадавшей стороны компенсирует твоя опекунша. Ты, не первая, кого я катаю в суд за драку. Результат всегда, примерно, одинаков. Особенно, если раскаешься, перед судом. Ты - хорошая девочка, это сразу видно. Просто, оступилась, с кем не бывает? Иначе, зачем госпоже Лёр тратить на тебя время и деньги?

Перевожу взгляд на зеркало, в котором отражаются аккуратно подведённые глаза полисменши. Какое-то время разглядываю свою невольную собеседницу…

- С чего вдруг вы решили, что я волнуюсь? - спрашиваю её, стараясь сохранять нейтральную интонацию. Та, недоумённо смотрит на моё отражение.

- Так, все волнуются. Я же сказала, ты - не первая, кого вожу. У всех реакция одинаковая.

«Логично. Всё время, занимаясь рутинной, однообразной работой, начнёшь мыслить шаблонами этой работы» - нахожу я несложное объяснение столь категоричному высказыванию. Но, во мне, всё ещё живо воспоминание её недавнего ответа на мою просьбу, поэтому, не нахожу причин не отплатить конвоирше той же монетой.

- Вы настолько «проницательны», что судите о реакции по вздохам? - выделяю интонацией слово «проницательны», чтобы звучало как можно более язвительней. Реакция полисменши не заставляет себя ждать.

- Вот что, голубушка, прекрати этот хамский тон! То, что твоя покровительница - госпожа Лёр, ещё не значит, что можно так вести себя с окружающими. Особенно с теми, кто старше тебя!

«Интересная формулировка!» - обдумываю я слова собеседницы. - «К сожалению, укладывающаяся в те же шаблоны - апеллировать к власть имущим, будь то старшие или вышестоящие, в нелепой попытке указать на «своё место» в этой жизни. Скучно»

- Вас не смущает тот факт, что фамильярный тон, которым вы обращаетесь ко мне уже не первый раз, тоже относится к хамству? Заметьте, не я первая начала. Вы обладаете полномочиями, чтобы решать, кому можно, а кому нельзя прибегать к подобному тону?

Наблюдаю, как моя собеседница беззвучно открывает и закрывает рот, в попытке ответить подостойнее. Пока она ищет подходящие слова, развиваю свою мысль.

- Вчера, например, вы продемонстрировали откровенно неподобающее поведение для офицера полиции, проигнорировав элементарную просьбу. Фактически, проявили неуважение. Сегодня, наоборот, я стала для вас хорошей. Откуда такая резкая смена отношения? Можете не отвечать, я это сделаю за вас. Дело в том, что, выказав сочувствие, вы даже не усомнились в моей невиновности, а значит, и не предполагали менять своё отношение ко мне. Вы - лицемерили.

Делаю паузу в своём монологе, даю возможность высказаться противоположной стороне. Та, продолжительное время молчит, осмысливая сказанное.

- Ты права, я вела себя неподобающе, позволив вольности в разговоре с подозреваемой. Извини.

«Она умеет завуалированно огрызнуться? Молодец» - ставлю я плюсик к сообразительности собеседницы, натянув скучающую маску на лицо и отвернувшись к окну. Изображаю подходящую случаю паузу, а затем, не поворачивая головы произношу:

- Мне глубоко фиолетовы ваши извинения. Моральные терзания должностных лиц - не мои проблемы.

Всю оставшуюся дорогу мы едем в гробовой тишине.

Нью-Йорк. Пятница, утро. 100 Сентр стрит. Здание уголовного суда.

Вспоминая голливудские фильмы, я предположил, что мы подъедем к Верховному суду Нью-Йорка - величественному зданию, расположенному на Манхеттене, и выполненному в классическом римском стиле. Его фасад, который охватывает массивная коринфская колоннада, увенчанная треугольным фронтоном, и лестница с множеством ступенек, ведущая к входу, неоднократно мелькали во всевозможных криминальных драмах.

Увы. Мы подъезжаем к совершенно другому, высокому, мрачному зданию, которое, по своим габаритам, занимает целый квартал. Уголовный суд Нью-Йорка. Располагается он на одной площади с множеством других судебных зданий, включая здание Верховного суда. И доминирует, по своей монументальности, над остальными.

Моя конвоирша подруливает к входу, расположенному между двух башен, выступающих из основы подобно барбаканам в средневековом замке, служащим для охраны подступов ко входу.

На крыльце замечаю две знакомые фигуры. Мистер Ларнак, и Маша. Она сегодня принарядилась соответствующе обстоятельствам. Чёрный офисный костюм-двойка строгого фасона, чья узкая юбка-карандаш, скромно прикрывает ноги до колен, а облегающий жакет подчёркивает талию, белый топ, оставляющий, открытыми взорам, ключицы девушки, телесного цвета колготки и красные туфли на шпильке. Платиновые космы собраны на затылке в тугой хвост, на носу очки в прямоугольной оправе, а в руке тонкий портфель-папка. Вылитая работница фемиды - строгая, бескомпромиссная, и, в то же время, невероятно сексуальная.

«Умеет Маша красиво посмеяться над системой, ничего не скажешь» - оценив наряд девушки, мысленно аплодирую её изобретательности, в плане троллинга.

Под строгим взглядом конвоирши, милостиво открывшей мою дверь с наружной стороны, - ручек на заднем ряду полицейской машины не предусмотрено - вылезаю из автомобиля, топаю в направлении ожидающей меня делегации. Не успеваю сделать и пары шагов, как из-за спины раздаётся грозный оклик:

- Подозреваемая, стой на месте!

«Вот сука злопамятная!» - накатывает на меня приступ гнева. Подчиняться охамевшей полисменше, впрочем, я не спешу. Даже шаг не замедляю.

- Офицер, полегче. ЮнМи, в своём статусе не нарушает никаких предписаний. Вы доставили её в суд. На этом, ваши полномочия заканчиваются, - вступается за меня Кевин. Киваю ему в знак благодарности. Слышу сердитое сопение за спиной, но оборачиваться, чтобы полюбоваться перекошенной физиономией тётки, желания нет. Обмениваемся приветствиями. Попутно, ловлю Машин взгляд, в надежде увидеть в нём отголосок минувшей ночи. Но, там лишь лёгкое беспокойство, и больше ничего.

(function(w, d, c, s, t){ w[c] = w[c] || []; w[c].push(function(){ gnezdo.create({ tizerId: 364031, containerId: 'containerId364031' }); }); })(window, document, 'gnezdoAsyncCallbacks');

«Этот сон был всех короче…, буду я скучать очень…» - не к месту вспоминаю я слова подозрительно знакомой, девчачьей песенки. - «Тьфу ты! «Максим» мне только не хватало в репертуаре, чтобы совсем «обабиться»»

Встряхиваю головой, отгоняя непрошенные мысли. Натягиваю беззаботную улыбку на лицо, и, двинувшись в сторону входных дверей, громко произношу, ни к кому толком не обращаясь:

- Господа присяжные заседатели, командовать парадом буду я!