Дайсё-ян. Книга первая (СИ) - Константин Лер - Страница 65

«Повторить знаменитый хриплый тембр Луи, вряд ли кому-то удастся, но послушать паренька, подыгравшего мне недавно на сцене, стоит» - безмолвно заканчиваю я мысль и беру свою стопку в руку. Пальцы несильно обжигает холодом, а их подушечки становятся влажными от запотевшего стекла.

- Давай, Маша, выпьем за гениальность, - произношу я тост, на этот раз игнорируя краткость в речах. - За гениальность тех, кто придумал всю ту музыку, которую я благополучно присвоил, и облагодетельствовал мир, в котором ни ей, ни мне не место.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Юна, ты преувеличиваешь, - чокаясь со мной, произносит Маша. - И вот почему. Во все времена были, есть и будут заимствования. Осознанные или нет. Кто-то украл пару тактов, кто-то - целый фрагмент. Невозможно написать музыку не используя последовательность нот, ни разу ещё не звучавшую. Конечно, размер и такт могут быть другими, но сути это не меняет. Например, на гитаре, четырьмя аккордами можно сыграть вообще что угодно, кроме классики. Меняя лишь слова. Ты, своей «заимствованной» - девушка изображает пальцами знак кавычек, выделяя ими слово, - музыкой провоцируешь местных композиторов стремиться к лучшему, осваивать новые, неизвестные направления в творчестве. Тем самым, помогая обществу раздвигать границы сознания и, каким-то образом, объединяя два мира, посредством силы, неподвластной времени. А в какой форме, эту самую музыку, ты преподносишь окружающим, не имеет значения. На этой земле ты её творец!

Девушка выпивает водку и ставит рюмку на стол, не спеша закусывать. Я же, размышляю над сказанным.

«Нормы морали, впитанные с молоком матери, не дают мне права присваивать чужой труд, в независимости от времени и места нахождения его создателя. Но и творить самостоятельно я не могу. Как быть? ГуаньИнь одарила меня внешностью, талантом к музицированию, пластикой, и голосом - данными, пренебрегать которыми было бы глупо. А в последнюю нашу с ней встречу, непонятно как работающим даром «чёрного старателя», фактически, благословляя на его использование. Чего хотела добиться богиня - не понятно. Проверяла, поддамся я искушению, минусуя свою карму, или, правда хотела помочь? Судя по бедам и невзгодам, падающим на меня тем больше, чем сильнее я использую свои дары - скорее, первое. Те самые, пресловутые синие глаза» - мельком бросаю я взгляд на сидящую напротив девушку, - «Всего лишь, ОНИ, были наградой за спасение школьников от суицида. А не перерождение. И возвращение в тело ЮнМи, после второй смерти - ещё одно тому подтверждение. Единственный дар, не нарушающий гармонии, - это красота. И вот её, я ещё ни разу не использовал, не считая некоторых моментов моей недолгой айдольской карьеры. Выходит, нужно перестать нести светлое и прекрасное в этот мир? Заняться самосовершенствованием? Возможно. Только, это не сочетается с тем фактом, что попав в другую страну, и не успев обнародовать ни одного шедевра, я ещё больше закопался в проблемы и поимел неприятностей. Действительно, проклятое место, или, Корея не зря была выбрана богиней, для моего появления? Мне суждено прожить жизнь в Стране Утренней Свежести? В любом случае, ни одно из предположений об истинном предназначении даров не даёт верного ответа на поставленные вопросы»

«Я забыла тебе сказать, что ты будешь талантлив во всём, к чему будешь прилагать старание» - вспоминаю я слова ГуаньИнь, которые эхом отдаются в моём сознании, формируя мысль, за которую я пытаюсь ухватиться»

«Дар богини, условно, можно разделить на три части: красота, сознание и память Юркина, талантливость. Как ни странно, из этого списка, в полной мере я использовал лишь второе. И мои проблемы от него же. Но, по настоящему, моё сознание - не дар, в том понимании, которое в него закладывала ГуаньИнь! Её подарок - это красота плюс талантливость! Всё остальное - неотъемлемая часть меня самого, с некоторыми доработками перенесённая в новое тело. Такими, как улучшенная память»

Ошарашенно молчу, перекатывая в пальцах, постепенно нагревающуюся под их теплом, стопку.

- Что с тобой? - интересуется Маша причиной моей задумчивости.

- Что ты скажешь, если я перестану заниматься музыкой, да и творчеством, в целом? - ставя полную стопку на стол, спрашиваю девушку, вместо ответа.

- Скажу, что я поддержу любое твоё решение, - не задумываясь, отвечает она. - А чем ты хочешь заниматься?

Смотрю на девушку, обдумывая свой ответ.

«Нет, пожалуй, она искренне говорит. Ей, действительно без разницы, чем я буду заниматься. Только, её слова не принесли ясности. Если бы она категорически воспротивилась моему отказу от творчества, принятое решение было бы однозначным - закончить закидывать этот мир плагиатом. Но она меня поддержала. Поддержала так, как это должны делать близкие люди. Самые близкие. А это значит…

- Риша, твой ответ, пожалуй, лучшее, что я слышала за всё время нашего знакомства. Спасибо за твою доброту и искренность. Я думала заняться модельным бизнесом, но кое-что поняла.

- Что же ты поняла? - спрашивает Маша, пристально смотря мне в глаза.

Отвечаю взглядом на взгляд её сапфировых глаз, погружаясь в них с головой.

- Я, лучше, спою.

Встаю, направляюсь к сцене. Музыканты, завидев приближающегося нетвёрдой походкой меня, прекращают играть, а пианист освобождает место за синтезатором.

Гости ресторана, чьё внимание, второй раз за вечер, было привлечено внезапно прервавшейся музыкой, с интересом уставились на беспокойную девушку в чёрном платье, что снова потеснила музыканта, за его инструментом. Только, на этот раз, вслед за полившейся, из под её пальцев, красивой мелодией, девушка запела необыкновенно чистым, сильным, невероятно красивым голосом, заставившим весь зал в изумлении притихнуть.

«Призрачно всё в этом мире бушующем

Есть только миг, за него и держись

Есть только миг между прошлым и будущим

Именно он называется жизнь»

Девушка пела на русском языке, и немногим, присутствующим, знавшим его, повезло не только услышать чудесный голос, но и понять смысл слов, звучавших в песне.

Вот, отзвучали последние аккорды, но зал, потрясённый услышанным, безмолвствует. Первой, начинает хлопать в ладоши девушка в голубом платье - владелица ресторана, чья спутница только что, блестяще выступила. За ней, аплодисменты подхватывает саксофонист. И вот уже весь зал бурно рукоплещет, ошарашенной, такой реакцией публики, исполнительнице. Она встаёт и кланяется гостям, благодаря за овации. Широко улыбается присутствующим и уходит со сцены к своему столику.

- Юна, какой у тебя красивый голос, - делает мне комплимент Маша, прижимая сложенные ладошки к груди. - Почему ты не рассказала о нём? А какая чудесная песня! Знаешь, кажется, я поняла, что ты хотела мне сказать. В любом случае, я тебя поддержу!

- Спасибо, Маша, - несколько растерянно, от такой мешанины фраз, отвечаю я девушке. - Ты, ведь, уже слышала его, недавно.

- Тогда, ты и десятой части тембра не раскрыла. А сейчас, будто на крыльях возносит.

Морщусь, от столько поспешного вывода. Спела, я дико фальшиво, на мой взгляд, переврав кучу нот.

- Я отвратительно спела. Мне нужен учитель вокала. Чем раньше, тем лучше. Поставив голос, я смогу исполнять действительно достойные композиции. Претендующие на вершины мировых чартов. А не по кабакам выступать. Извини.

- Кажется, я сумею тебе в этом помочь, - ненадолго задумавшись, отвечает девушка. - В Сан-Франциско живёт человек, поставивший голос не одной мировой звезде. Но, уговорить его будет чрезвычайно сложно. Он очень избирательный.

(function(w, d, c, s, t){ w[c] = w[c] || []; w[c].push(function(){ gnezdo.create({ tizerId: 364031, containerId: 'containerId364031' }); }); })(window, document, 'gnezdoAsyncCallbacks');

- Зачем такой непредсказуемый учитель? Не проще ли пригласить местного, более сговорчивого?

- Я его знаю. Он меня учил петь. Поверь, если не он, тогда - никто.

Вспоминаю как Маша пела, тогда, на парковке, и понимаю, что не ошибся, на слух определив вокальные данные девушки.