"Святые" 90-е Пионер. Том 1 (СИ) - Ветров Клим - Страница 6

— Да откуда? Вместе ж вторые сутки бродим… — отозвался Славян, выпуская струю дыма в сторону приятеля, на что тот возмущёно замахал руками.

— Дыми в другую сторону, я вообще-то у Димона спрашиваю, не у тебя!

— А пёс его знает. Как бак залил недели две назад, так больше и не ездил… — ответил я как мог нейтрально.

Дефицит бензина вообще вещь непонятная, в городе заводище огромный работает, ежедневно составы с топливом по всей стране расходятся, а для своих же работяг чтобы оставить, почему-то мозгов не хватает. Ну или специально так делают. И ведь требуется всего ничего. Ну что там той техники у населения? Мотоциклы, да автомобили иногда. В нашем конкретном доме, машин всего четыре штуки. Москвич председателя садового кооператива, запорожец безухий у дяди Толи, отца одного из наших пацанов, такой же запор, только ушастый, старенького инвалида, да жигуль-копейка какого-то мужика нелюдимого. С мотоциклами повеселее, их во дворе около пятнадцати, но всё равно, что это, много разве?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Понятно… — вздохнул Андрюха, — мне бы хоть литра три, на огород надо завтра, мать просила, а пешком не хочется идти…

Техника у Андрюхи экономичная, — велосипед с моторчиком. Ест мало, что хорошо, но зато едет, как ест, то есть почти никак. Я разок брал прокатиться, — тянет на грани, чуть в горку, приходится педали подкручивать. А это езда разве?

Хотел сказать что поделюсь, от трёх литров не обеднею, но тут из-за угла «нарисовались» двое. Один наш, Серёга Леонов, местный парняга, второй незнакомый, высокий и худой как жердь мужчина лет тридцати.

— Здоров мужики! — первым поздоровался незнакомец. Выглядел он уверенно, даже как-то слишком.

Я поздоровался, а пацаны отнеслись насторожено, Андрюха кивнул едва заметно, а Славян отвернулся, и демонстративно харкнул. Чужаков, тем более таких взрослых, здесь не любили.

— Дело есть, заработать хотите? — не обращая внимание на «теплый» приём, продолжил гость.

Я пожал плечами, Андрюха покосился на Славяна, а тот снисходительно так, через губу, словно нехотя выдал,

— Допустим.

— Ну и отлично! — возбудился мужик, — Вечером сегодня машины придут, разгрузить надо!

— Много? — так же лениво уточнил Славян, хотя я уже уловил перемену его настроения. Машинами, то есть фурами, товар таскали новоявленные барыги, те, кого через пару лет будут называть коммерсантами, и платили они обычно очень даже неплохо.

— Да не!.. — ещё пуще расцвел мужик, две всего, с окорочками! Двадцатитонники!

Окорочка, они же ножки Буша, появились в нашей стране относительно недавно, но народом уже были оценены, и возведены в ранг чего-то возвышенного, можно сказать высокодуховного. Невиданные доселе «ножищи», — особенно на фоне тех синюшных куриц которыми иногда баловали в государственных магазинах, стали первейшим лакомством для пока еще советских граждан.

Да что говорить, вот живой пример, достаточно посмотреть как вытянулись лица пацанов, они хоть и старались держаться, но мысленно уже вгрызались в шкворчащую на сковородке курятину.

— Сколько платишь? — сурово спросил Славян, старательно скрывая заинтересованность.

— Сорок!

— Полтос! — жадно сверкнул глазами Андрюха, на миг опередив открывшего рот Славяна.

— А пойдёт! — мгновенно согласился мужик, радуясь что нашёл халявную рабочую силу. Я хоть пока и не освоился в местных реалиях, но могу представить какой барыш поимеют с этих двух фур. Пять советских червонцев за разгрузку — это даже не пшик, так, пыль на дороге. А вообще, формула заработка, конечно, идеальная. Везешь в страну курятину, продаешь втридорога, и на вырученные деньги покупаешь дармовой металл. Думаю, обмен примерно такой: тонна железа на несколько килограмм окорочков. Ну а что, очень даже неплохо.

— Куда подходить? — взяв себя в руки, спросил Славян.

— И когда? — добавил Андрюха.

— Давайте часикам к девяти подваливайте к «Полету», туда машины придут! Сколько вас будет, кстати?

Пацаны вопросительно посмотрели на меня.

— Не, я пас. Руку на тренировке потянул, не смогу таскать. — в другой раз я бы согласился, но не сегодня, ввиду предстоящего мероприятия.

— Я тоже не смогу, батя на сутках, мне за малыми присматривать… — следом отказался Серёга.

— Тогда что, вдвоём грузить будете? — теперь уже напрягся мужик, но Славян успокоил его, заявив что желающих пруд пруди, и всё будет в ажуре.

— Ну всё тогда, к девяти жду, не подведите парни! — с явным сомнением на лице, мужик, не прощаясь, скрылся за гаражами.

Я тоже не стал задерживаться, поднял с земли железную трубу, и не ответив на вопрос — «нахера?», покинул сие замечательное место.

Шел и думал. «Как мне могло быть с ними интересно? Неужели я сам был таким? Не скажу что глупым, нет, но каким-то ограниченным, что-ли? Понятно что за плечами опыт прожитых лет, куча перемен за эти годы, но все равно, странно.»

Домой не пошел, сейчас как раз должен был прийти отец, а разговаривать с ним я боялся. Пока с пацанами не пообщался, не думал что такая громадная разница между мной бывшим, и мной нынешним, ляпну чего-нибудь не того, разгребай потом. Отец фальшь на раз чует, задолбаюсь оправдываться.

В общем, домой мне пока нельзя, бестолково бродить по двору тоже не вариант, можно зайти к кому-нибудь из пацанов, но тогда тоже надо будет разговаривать, а к нормальному общению, как выяснилось, я совсем не готов. Поэтому из доступного остаётся только чердак девятиэтажки. Он большой, там можно забиться в какой-нибудь угол, и переждать до времени. Посижу, подумаю, мысли в голове утрясу, а как стемнеет, так и пойду. Обойдя гаражи с другой стороны, подошел к девятиэтажке, улучшенная планировка квартир которой была предметом зависти жителей всех окрестных хрущеб. Особенно завидовали огромным по этим временам кухням, и громадным лоджиям. Плюс лифты опять же, мусоропровод. Хотя последний никогда нормально не функционировал; забивался, ломался, и воняло оттуда на весь подъезд.

Если я правильно помнил, открытый вход на чердак ещё не был редкостью, антенны не воровали, и запирать двери нужды не было. Поэтому, надеясь что ничего не изменилось, воспользовался лифтом до девятого этажа, и аккуратно поднявшись по железным ступенькам, потянул на себя тяжёлую створку.

Внутри полумрак, свет пробивается только из пробитых по периметру «бойниц», пахнет пылью и котлетами из вентиляции. Мест где можно спрятаться, тут достаточно, я выбрал уголок подальше от входа, и соорудив из валявшихся здесь же досок некое подобие топчана, улёгся.

Долго лежал, ворочался, потом вдруг уснул, даже сам не заметив как. Спал крепко, и проснувшись от ощущения чужого взгляда, покрутил головой, но рядом никого не увидел.

Не проспал?

Нет, времени еще порядком. На улице темнеет, подожду полчаса и можно выходить. Поесть бы. Не подумал, можно было хоть хлеба пол булочки купить, но да ладно.

Оставшееся до выхода время провел возле узкого окошка, любуясь закатом и во всю дымящими трубами «никелькомбината». Если ветер северный, дымит на соседний город, если южный, то на нас. Людям не нравится такое дело, оно и понятно, но когда комбинат встанет, будет ещё хуже. Работы лишатся многие тысячи, не говоря уже о том что страна потеряет миллионы тонн металла.

Но это будет ещё не скоро, лет через семь-восемь, и помешать этому я вряд-ли смогу. Это как против ветра мочиться, эффект примерно такой же.

Дождавшись когда на город опустятся сумерки, я завернул трубу в газету, и аккуратно открыв дверь, так же беззвучно спустился по лестнице. Дальше лифт, первый этаж, и через поле к парку. Полянку ту запомнил хорошо, поэтому нашел быстро. Осмотрелся, выбрал местечко потемнее, и снова приготовился ждать.

(function(w, d, c, s, t){ w[c] = w[c] || []; w[c].push(function(){ gnezdo.create({ tizerId: 364031, containerId: 'containerId364031' }); }); })(window, document, 'gnezdoAsyncCallbacks');

Час, другой, третий — и вот наконец шум мотора и свет фар.

Доехали, остановились. Двое вышли и куда-то ушли, один остался в машине.

Минут десять сидел, потом открыл окно, и чиркнув спичками, закурил.

Прошло ещё несколько минут, прежде чем где-то неподалеку раздался крик, потом смех, какая-то возня и треск ломаемых веток.