Барин-Шабарин 3 (СИ) - Старый Денис - Страница 15

Между тем, я всматривался в лица людей. Мне нужно было убедиться, что пришли все. Неявка в данной ситуации расценивалась бы как признание в причастности.

— Алексей Петрович, объясните, что здесь происходит! — потребовал тем временем Зарипов.

Я посмотрел на Лавра Петровича, несколько поражённый его тоном. Раньше он так со мной не разговаривал. Ну, да ладно, всё же все сейчас на взводе, и Лавр — достаточно умный человек, чтобы оценить ситуацию. Его срывают и в числе всего-то мужиков подлого сословия, будто бы и не дворянина, велят явиться ко мне. На такое можно и обидеться. Но все же…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Он ведь обязан понимать, насколько скользкая ситуация нынче образовалась. Меня обвиняют в убийстве! Эта чертова записка еще, якобы от Кулагина… Мы же ехали сюда для того, чтобы в правовом поле Кулагина уничтожать, а не убивать его физически. Для ликвидации так пафосно заявляться в Екатеринослав явно было нельзя.

— Я хочу исключить вероятность того, что кто-либо из моих людей сегодня ночью застрелил Андрея Васильевича Кулагина, — после некоторый паузы всё же решил я объясниться.

Я, конечно, насторожился. Вспоминал, где эту ночь провёл Лавр Петрович. Его апартаменты были недалеко от моих, и выйти из них вряд ли бы получилось, чтобы я о том не узнал. На этаже всю ночь оставались дежурные, которые обязательно мне доложили бы, что Зарипов куда-то уходил. Но… нет, слабо в это верится. И всё же…

Нельзя недооценивать людей. Если бы мне нужно было тайком выбраться из гостиницы, то я бы это смог сделать. Вылез бы из окна при помощи верёвки. Всего лишь второй этаж, верёвку можно было пронести и в том саквояже, что был у Зарипова.

Как Лавр Петрович упражняется в стрельбе с пистолетом, я знал — и был даже поражён, насколько он умелый стрелок. По крайней мере, из револьвера лучше Зарипова стрелял только я. И то, мы могли бы устроить соревнования без очевидного фаворита.

— Вы задумались и пристально смотрите на меня. Вы что, подозреваете? Не смейте! За это оскорбление вынужден вас вызвать на дуэль! — шокировал меня Зарипов.

— Прошу простить меня, милостивый государь, пойдёмте внутрь, мы быстро выясним, что, конечно же, вы ни в чём не виноваты. Но это должен увидеть не я, я-то уверен в вашей невиновности, мы должны доказать всем остальным, что никто из моих людей не причастен к убийству вице-губернатора, — ответил я с доброжелательной улыбкой. — Это должно стать, если хотите, явным.

В голове не укладывалось, что убийцей может быть Зарипов. Но его поведение…

— После того, как вы увидите, что я не могу быть причастен к столь гнусному и бесчестному поступку, мало будет одних извинений, — решительно сказал Зарипов.

— Я к вашим услугам, но сперва будьте любезны проследовать в дом! — сказал я.

Свидетелем разговора с Лавром был Федор Васильевич Марницкий.

— Не подозреваете ли вы, Алексей Петрович, что убийцей мог быть Лавр Петрович Зарипов? Мне казалось, что он достойный дворянин и весьма к вам привязан. А к тому же, он зависит от вас, от вашей благосклонности и тех земель, что вы дали ему в пользование, — когда Зарипов уже направился в дом, сказал полицмейстер.

— А вы обратили внимание, Фёдор Алексеевич, какая большая нога у господина Зарипова? — спросил я, начиная всё-таки понимать, что Зарипов теперь — один из главных подозреваемых.

— Я не успел обратить внимание на то, сколь велика нога у господина Зарипова, — сказал Марницкий, глядя вслед уже заходящему в дом Лавру Петровичу.

— Петро, возьмите под наблюдение все окна. Если господин Зарипов будет убегать или обнажит оружие, стрелять столько по ногам! Ни в коем разе вы не должны его убить, — сказал я.

Подобрался и Марницкий, его взгляд стал сосредоточенней, а правая рука механически нащупала пистолет, который был, словно у пирата, заткнут за пояс полицмейстера. Я и сам дернулся к своей кобуре, якобы собираясь противостоять… Марницкому. А вдруг это ростовский полицмейстер убил Кулагина?

Потому что если это Зарипов, то выходит, что я столкнулся с человеком незаурядных способностей к шпионажу. Так войти ко мне в доверие… Предать Жебокрицкого, сдать своего же хозяина… Сильно мудрено.

Между тем, из допроса служанки я понял, что Кулагина все же что-то подмешала в виски вице-губернатору. Значит, она готовилась к совершению убийства.

Я решительно зашел в дом, специально оставляя двери открытыми. Пройдя в кабинет Кулагина, я чуть не послал к чертовой матери помощника губернатора. Он трогал руками не только бутылку с виски — тело Кулагина также было сдвинуто. Если бы я не чувствовал, что наступает момент истины, то прямо сейчас высказал бы присланному наблюдать за мной чиновнику все, что о нем думаю.

Я сделаю это обязательно, но после.

— Господин Зарипов, я уже принял ваш вызов на дуэль, хотя искренне надеюсь, что окажусь не прав и извинюсь перед вами. Ваше же дело, принимать ли мои извинения. А пока прошу вас дать мне руку, — сказал я и пристально посмотрел на Лавра Петровича.

Нехотя, но Зарипов подал мне руку. Если бы он знал, что такое дактилоскопия, при этом был бы виновен в преступлении, то он постарался бы этого избежать. Но то, что я делал, пока что для всех присутствующих могло выглядело разве что неким сумасбродством. Я окунул свернутую тряпицу в чернила и обмазал пальцы правой руки Лавра Петровича.

— Вы сошли с ума, — прокомментировал мои действия Зарипов.

Я не стал ему ничего отвечать, а лишь взял его «помеченную» руку и сделал отпечаток его пальцев на сероватом листе бумаги.

— Всё, Лавр Петрович. О дуэли мы поговорим с вами после. Будьте добры, присядьте на стул и почитайте вот это, — я передал Зарипову бумагу, на которой были изложены показания служанки Кулагиных, взятые у нее Марницким.

Казалось, что подобное чтиво и вовсе не касается Лавра Петровича. Но моей целью было не ознакомить его с показаниями свидетеля, а сделать так, чтобы его руки были чем-то заняты, а не лежали на кобуре подаренного мной же Зарипову револьвера. Безусловно, я мог потребовать сдать оружие. Но, не будучи уверенным в том, что именно он убийца, посчитал, что всё же обострять с Зариповым отношения не стоит. Иначе ни о каком примирении и принятии моих извинений вместо дуэли и речи быть не может. Терять же такого деятельного соратника без весомых на то причин мне не хотелось.

— Яков Андреевич, — обратился я к Молчанову. — Не затруднит ли вас дать распоряжение прислуге, чтобы принесли воду, мыло и полотенце. Весьма нежелательно, чтобы Лавр Петрович оставил чернильные следы на столь изящной мебели.

На самом деле я просто хотел, чтобы Молчанов вышел. Он крайне неудобно расположился на стуле, практически загораживая проход в кабинет. Если мне придется останавливать Зарипова, то Молчанов может оказаться нежелательным препятствием.

Как только Зарипов взял левой рукой бумагу с показаниями служанки, я поднес его отпечатки пальцев к тем, что были взяты мной с пистолета. Бегло их сравнил и разочарованно выдохнул.

— Может, вы закончите свой спектакль, господин Шабарин? — спросил помощник губернатора, провожая меня взглядом.

— Прошу простить меня, господа, любезная Елизавета Леонтьевна, но представление, действительно, подходит к концу, — сказал я, расставив руки и насколько мог дружелюбно улыбнувшись.

На мои слова отреагировали и вдова, и Зарипов. Оба бывших подозреваемых (а теперь остается лишь одна версия), смотрели на меня осуждающе. Ничего, об этом спектакле еще будут слагать легенды.

— Госпожа Кулагина, а зачем вы подмешали яд своему мужу? — резко спросил я.

(function(w, d, c, s, t){ w[c] = w[c] || []; w[c].push(function(){ gnezdo.create({ tizerId: 364031, containerId: 'containerId364031' }); }); })(window, document, 'gnezdoAsyncCallbacks');

Реакцию Кулагиной могли бы просчитать и Марницкий, и помощник губернатора. Она выпучила глаза, явно испугалась, в какой-то момент даже дернулась, вроде бы, бежать, но опомнилась и села вновь на диван.

— Вот вы себя и выдали. Господин Зарипов не даст мне соврать, он прямо сейчас читает показания вашей служанки. Та видела, как вы подмешивали яд собственному мужу. Служанка даже узнала, где вы приобрели эту отраву, — продолжал я давить на Елизавету Леонтьевну.