Над хаосом - Чарски Питер - Страница 16

– Насколько гладко происходило расширение Порядка? Я повторяюсь, но хочу понять. Люди, по крайней мере в том виде, в каком я их помню, не могут принять что-то новое без хорошей драки.

– Поколения сменились, прежде чем стало ясно, что Порядок – это новая модель, и тогда же начали вырисовываться границы настоящего, в котором находимся мы с вами. До этого мир был таким, скажем, очень лоскутным, что ли, где старое повсеместно соседствовало с новым.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Опишите Порядок одной фразой.

Тут я прочитал небольшое удивление в его глазах.

– Это все человечество в его наиболее прогрессивной, многообразной и постоянно развивающейся форме.

– Как вы победили неравенство?

– Всю свою историю человечество движется по пути снятия наложенных окружающей средой ограничений. Сначала для людей проблемой было абсолютно все: согреться, добыть еду, выжить и передать свои гены в будущее с гарантией выживания следующих поколений. Потихоньку эти ограничения отступали. Огонь и собака дали стабильную защиту от хищников. Земледелие дало запасы пропитания, и так далее. К середине двадцать первого века для подавляющей части человечества стало доступным почти все. Дольше всего держали оборону три взаимно поддерживающие друг друга сущности: секс, деньги и власть. Секс перестал быть ценным ресурсом благодаря технологическому развитию, и хотя это было временное решение, но оно позволило освободить из биохимического рабства миллиарды людей. Веком ранее за возможность удовлетворить свой основной инстинкт мужчины убивали себе подобных, но в эпоху развития виртуальной реальности, которая канализировала все эти животные страсти, это уже стало не так актуально. А власть стала доступна каждому человеку с увеличением числа искусственных помощников и получением под свой контроль десятков виртуальных миров, также густонаселенных. Ну а деньги, оставшись без поддержки, достаточно быстро утратили свое значение. Скажем так, сначала мы перестали воспринимать их так серьезно, а потом вообще стали слишком умными, чтобы ими пользоваться.

– То есть порно и компьютерные игры все-таки создали Утопию?

Ему потребовалось полсекунды, не меньше, чтобы получить дополнительную информацию, но он ловко обыграл эту паузу, взяв со столика бокал и слегка пригубив янтарный напиток.

– Они помогли нам в развитии. Так же как и пшеница-зернянка, колесо, Canis lupus, микроскоп, голосовые помощники и многие другие сущности. Это все костыли, опираясь на которые мы крепли. А когда выздоравливаешь, то костыли выбрасываешь или убираешь в чулан.

– Почему Порядок, как вы сказали, не меняется уже сотни лет?

– О, тут вы совершенно неправы. – Он покачал головой и единственный раз с начала разговора сделал непроизвольный жест рукой, слегка приподняв ее с кресла. – Порядок меняется постоянно, но он незыблемо сохраняет свой базовый принцип – максимально способствовать развитию потенциала человека разумного. Внутри это бурлящий плавильный котел. Даже сто лет назад Порядок был не таким, как сейчас, хотя, конечно, если сравнивать наше время с эпохой бурного технологического прогресса прошлых веков, то да, мы меняемся медленнее. Но нам есть что терять, и мы не можем позволить себе каждый раз пускать реки крови, чтобы на горах костей и тоннах человеческого фарша возводить новую социальную конструкцию.

– А как вы победили войны?

– Мы взяли под контроль биохимию, демографию и социальные взаимодействия. «Взяли под контроль» не означает навязывание ограничений, мы просто следим за определенными популяционными и биохимическими параметрами: например, за количеством мужчин в возрасте от 16 до 36 лет и уровнем тестостерона в среднем по популяции. При возникновении отклонений мы целым комплексом разнообразных инструментов плавно выводим их в норму. Правда, после всеобщего голосования нам пришлось отказаться от гендерно зависимых массовых мероприятий, это очень разрушительная для нашего биологического вида практика.

– То есть футбола больше нет?

– Футбола нет уже многие столетия, а все наши массовые виды развлечений посещаются одинаково мужчинами и женщинами. Опасность для популяции представляют только однородные толпы мужчин, но мы сейчас слишком хорошо понимаем динамику этого процесса, чтобы опять, как говорили в ваше время, «наступать на эти грабли».

– Вы покорили космос?

– Да, разумеется. Но там ничего нет. Вся эта бесконечная эпичная красота не для нас. Точнее, не для всех – среди нас есть группа исследователей, которая ведет разработку соответствующих проектов. Сейчас тысячи наших миниатюрных зондов исследуют ближайшие звездные системы и передают данные, у нас есть автоматические станции на Луне, Марсе, спутниках Юпитера. У нас есть система ближнего и дальнего обнаружения потенциально опасных объектов. Наши границы, если так можно выразиться, или передовые рубежи, уже в Поясе Койпера. По сути, нас сейчас интересуют только опасные астероиды и возможные гости из межзвездного пространства.

– Но в космосе есть жизнь?

– Жизнь очень относительное понятие, как бы странно это ни прозвучало. Вы хотите знать вовсе не про жизнь как таковую, а про тех, с кем сможете контактировать в человеческом понимании. В других мирах вы ищете зеркало и хотите найти там отражение Земли и себя в нем. Эту задачу мы давно решили с помощью виртуальных миров – их десятки тысяч. И там есть все. А в реальном космосе нет никого, кто был бы готов к контакту по человеческим стандартам. Потому что там нет людей.

– Но все-таки вы нашли другие цивилизации?

– Да. В дальнем космосе есть, скажем так, активности, изучение которых мы ведем.

– Какого рода эти активности?

– Довольно масштабное строительство мегаструктур вокруг некоторых звезд. Мы изучаем несколько таких объектов, чтобы принять решение, нужно ли нам идти в эту сторону. Кроме этого, мы за прошлые столетия несколько раз перехватывали отдельные объекты меньшего размера…

– Это было что-то вроде зонда с посланием?

– Нет, разумеется, скорее это упавшие камни и крепеж с чужой стройки.

– Мне кажется, люди стали менее любопытны…

– Не совсем так, люди научились управлять своим любопытством. Нам в действительности нечего делать в этих чужих мирах, и мы не хотим, да и не можем помочь тем неведомым строителям, которые перегораживают свои солнечные системы кольцами и полосами. Мы постоянно собираем информацию и моделируем эти активности, но пока не видим никакой угрозы для Порядка с этой стороны. И кстати, у нас есть рабочая теория относительно причин этой деятельности…

– Да?

– Мы считаем, что строительство сфер Дайсона – а это именно то, что мы наблюдаем – это ретроградные активности развитой технологической среды после того, как породивший ее разум угасает. Это следы цивилизаций, менее удачливых, чем наша. А возможно, это и наше будущее, если мы не сможем удержать контроль над технологиями.

– Иными словами, это все строят чьи-то роботы с непонятными нам целями?

– Да, примерно так.

– Хорошо. Тогда спрошу напрямую, поскольку все, что вы рассказываете, как-то совсем не про людей, по крайней мере – не про людей, какими я их знаю. Что отличает вас от людей двадцать первого века?

– Психосфера. Прежде чем появилась возможность создания Порядка, мы навели порядок у себя в голове.

– То есть вы перепрошили мозги человека, для того чтобы он стал мирным, хорошим, добрым, умным, в меру любознательным и так далее?

– Нет, мы просто провели генеральную уборку и некоторый небольшой ремонт психики человека, а теперь поддерживаем у себя в голове порядок. Можно сказать, что мы довершили эволюционный замысел и приспособили человека для обитания в сверхкрупных сообществах. Психосферы вашего современника и жителя Порядка различаются примерно так же, как старый заброшенный дом с испорченной канализацией и новый экокоттедж, построенный по индивидуальному проекту, где чистоту поддерживает бригада автоматов.

(function(w, d, c, s, t){ w[c] = w[c] || []; w[c].push(function(){ gnezdo.create({ tizerId: 364031, containerId: 'containerId364031' }); }); })(window, document, 'gnezdoAsyncCallbacks');

Наконец я решился и задал вопрос, с которым проснулся. Я осознал его буквально секунду назад, но был уверен, что это именно тот самый вопрос.